Шотландский рыцарь - Колин Фолкнер

Тор посмотрел на брата долгим взглядом, а потом улыбнулся. Олаф любил, когда Тор ему улыбался.

– Это другое дело. Давай поймаем его вместе!

– Эгей! – радостно вскричал Олаф.

– Эй-эй! – отозвался Тор.

Глава 18

Анна сидела одна в часовне, безвольно опустив руки на колени. Она не молилась. Для молитвы у нее больше не было слов. Она уже приходила сюда наутро после того, как согрешила с Тором, чтобы покаяться в содеянном и попросить у Всевышнего прощения. Анна искренне верила в Иисуса Христа и в силу своего покаяния. Она не сомневалась в его милосердии и считала, что он простил ее невольный грех. Вот почему и не воспринимала младенца, которого носила под сердцем, как наказание свыше.

Эта вера помогала ей укрепиться духом, но не давала ответа на главный вопрос: что же делать?

В последние недели она почти не виделась и не разговаривала с Тором. На ферме телились коровы одна за другой, и он был слишком занят с бычками. Да и Манро постоянно брал его с собой, когда отправлялся по делам, стараясь приучить к себе и к этой земле. Анна понимала, что, по мнению Тора, ему следовало подчиняться просьбам отца исключительно ради того, чтобы Ранкофф наконец поверил, что он достоин своей доли наследства. Но на самом деле Манро исподволь, незаметно влиял на его характер. Тор и сам не замечал, как с каждым днем все больше превращается из норвежца в горца, отважного и честолюбивого вождя древнего клана.

Ей следовало рассказать Тору о ребенке – но как это сделать? И как быть с Манро и Элен? Они взяли ее в свой дом, полюбили ее как родную дочь и заботились о ней все эти годы, а она предала их и опозорила.

Анна молча сжала пальцы. Пройдет еще не один месяц, прежде чем ее беременность станет заметной. Время еще есть и для разговора с Тором, и для объяснений с Элен. Однако чем раньше она сделает это, тем лучше. А вдруг можно будет что-то предпринять?.. Если отец уже присмотрел для нее жениха, тогда придется изменить планы и устроить свадьбу раньше, чем он рассчитывал.

А возможно, она выйдет замуж за Тора, ведь она любит его всем сердцем. Анна горько улыбнулась этой своей мысли. Женщины не выходят замуж по любви. Они выходят замуж по выбору своих родителей и опекунов. Правда, она знала, что Манро и Элен женились по любви, но эта пара не в счет. Они не походили и на обычных супругов. К тому же и он, и она были примерно равны и по состоятельности, и по знатности. В ее жилах течет королевская кровь, и ее отец никогда не согласится на брак своей дочери, пусть даже внебрачной, с менее высокородным отпрыском.

К тому же Тор намерен вернуться к себе на север. Он твердит об этом все время, хотя живет в Ранкоффе уже третий месяц. Обрадуется ли он необходимости жениться на Анне из-за ребенка, вряд ли этот подневольный союз принесет им счастье. Конечно, Манро согласится на их брак, чтобы спасти ее честь, но что он подумает о своем сыне? А вдруг он подошлет к Тору убийц, чтобы сделать ее вдовой? У горцев свои понятия о чести, и здешняя земля видала и не такие жестокости!

Анна почувствовала, как на глаза навернулись слезы отчаяния. Как же быть? Она уже устала все время размышлять об этом. Подумать только, всего каких-то пару месяцев назад она была вполне довольна своей жизнью! А теперь ее благополучию пришел конец.

Дверь в часовню отворилась, и Анна торопливо вытерла слезы. По каменному полу звонко простучали две пары Детских башмачков.

– Ага, вот ты где! – воскликнула Джудит, поравнявшись со скамьей, на которой сидела Анна. Лия не отставала от сестры ни на шаг. – Маме плохо, она прилегла, – сообщила девочка. – Ты не могла бы прийти к ней?

Анна поднялась со скамьи. Она была рада отвлечься от грустных мыслей.

– Когда ей стало плохо? – спросила Анна, когда они вышли из часовни.

– Только что.

Все то время, что Анна знала Элен, та страдала от внезапных приступов головной боли. Эти приступы укладывали Элен в постель не реже чем раз в месяц. Скорее всего они были каким-то образом связаны с женскими недомоганиями. Обычно боль стихала сама собой, когда у Элен начинались месячные, и совершенно не беспокоила ее в те месяцы, когда она была беременна.

Взяв девочек за руки, Анна зашагала к замку, стараясь не очень торопиться, чтобы не встревожить Лию и Джудит. В свое время Элен сказала ей, что не стоит пугать дочерей понапрасну и уж тем более внушать им мысль о том, что эти приступы – нечто плохое или постыдное. В конце концов, кто даст гарантию, что однажды нечто похожее не случится с Лией или Джудит?

– Давайте-ка по пути прихватим кувшин с холодной водой и тряпку для компрессов, чтобы положить вашей маме на лоб, – предложила Анна. – Мы будем сидеть возле нее тихо, как мышки, и шить платья куклам!

– Ши-ить… – заныла Лия. – Мама говорит, что я шью во-ро-тительно! Терпеть не могу шитье!

– Если ты и правда шьешь так «отвратительно», тем более следует заниматься этим как можно чаще, – наставляла девочку Анна. Троица уже пересекла луг и приближалась к подъемному мосту, ведущему в замок. – Рано или поздно вы вырастете и из девочек превратитесь в настоящих леди, хозяек собственных замков. А какая же ты хозяйка, если не умеешь шить?

Но Джудит вдруг встала как вкопанная и, скрестив руки на груди, произнесла:

– Не хочу я быть такой леди, которая только и делает, что сидит и шьет! Не хочу и не буду!

Анна на минуту опешила. Она впервые видела эту обычно молчаливую и скромную девочку такой строптивой. Малышке едва исполнилось пять лет, но она уже вполне усвоила и голос, и интонации своей матери.

– Не хочешь?

– Не хочу! – Джудит даже притопнула ножкой. – Я буду носить папину тунику и ездить верхом, как моя мама!

Тут Лия решила прийти на помощь младшей сестре и что-то подсказала ей на ухо.

– Да, а еще я выйду замуж за Тора… или Финна… или Олафа! – с гордым видом закончила Джудит.

Услышав это, Анна не выдержала и расхохоталась. Она уже предвкушала, как позабавит Элен, рассказав ей о столь далеко идущих планах ее младшей дочери. Джудит, хотя и была тихоней, тоже пошла характером в мать, как и Лия.

– Ну, у вас еще будет время решить, как вы будете одеваться и за кого выйдете замуж. – Она легонько подтолкнула девочек к двери, ведущей в жилую башню. – Лучше постарайтесь вспомнить, куда вы в последний раз забросили свои корзинки с рукоделием!

Спрятавшись за углом конюшни, Тор наблюдал, как Анна с девочками пересекла внутренний двор Данблейна и скрылась в жилой башне.

Его так и подмывало отправиться следом, чтобы поговорить с Анной, хотя бы перекинуться парой слов. Тор твердо держал слово, данное ей на следующий день после той ночи на берегу, когда они говорили в последний раз. Ни словом, ни жестом он не выдал их тайны. Но ему хотелось, чтобы Анна понимала истинную причину такого поведения. Он таился вовсе не потому, что охладел к ней, а потому, что знал: он ей не пара.