Странник (Книга третья) - Игорь Чужин

К полудню внизу показалась 'бухта Плача' и я, положив аппарат на крыло пошел на посадку. Прошедшие сутки вымотали все силы и нервы, поэтому я, выслушав только экстренные доклады, отправился спать, но тревожный сон не принес облегчения. Меня бросало то в жар, то в холод, а перед глазами маячила отрубленная голова Аттилы с лопнувшими глазами. Я метался по кровати и кажется, кричал и бредил во сне. Чьи-то руки осторожно стирали липкий пот с моего лица, но мне никак не удавалось проснуться. Только к следующему утру я пришел в себя и с трудом сел на кровати. В кресле свернувшись калачиком, спала Викана, а Тузик лежал на полу поперек двери в каюту. Мне дико хотелось пить и я, пошатываясь словно после продолжительной болезни, подошел к столу, на котором стоял кувшин и налил трясущимися руками стакан воды. Зубы выколачивали дробь по ободку стакана, и живительная влага потекла в иссохшее горло. Я пил и никак не мог напиться, мне удалось остановиться только, когда в кувшине закончилась вода. Выскользнувший из ослабшей руки стакан со звоном упал на пол и разбудил Викану. Принцесса открыла свои голубые глаза, и с жалостью посмотрев на меня сказала:

– Ингар ну зачем ты встал с кровати? Тебе нужно лежать и набираться сил. Если ты будешь так над собой издеваться, то окончательно подорвешь свое здоровье.

– Со мной все будет хорошо, мне нужно поесть и слетать на озеро для подзарядки. Хочешь полететь со мной?

– С радостью, только сейчас распоряжусь насчет обеда, и полетим.

Погода стояла великолепная, и озеро сверкало в лучах полуденного солнца, словно огромный бриллиант. Дельтаплан плавно покачивался возле берега, а мы с Виканой сидели в тени скалы и тихо беседовали. После подзарядки мое состояние пришло в норму и я, сбросив с плеч летный комбинезон, сидел обнаженным по пояс, подставив свою грудь прохладному ветерку с озера. После полета в Танорис и моей болезни наши отношения с Виканой начали незаметно меняться, мы как будто заново стали узнавать друг друга, они приобрели более человечный и понятный характер, исчезла театральная экзальтация. В глазах принцессы появлялась тихая грусть и жалость, когда она смотрела на меня. Мне показалось, что она как-то сразу повзрослела и превратилась из взбалмошной девчонки в молодую женщину, удивленно глядящую на неожиданно изменившийся вокруг нее мир, на мужчину которого она любила, но воспринимала только его внешнюю показную сторону. Это новое состояние и зародившаяся внутри нее новая жизнь, сломали хрустальную оболочку, отгораживавшую Викану от обычного мира.

– Ингар ты так сильно похудел за эти дни, тебе нужно больше отдыхать и питаться по человечески, а не хватать куски между полетами и совещаниями. Я за тебя боюсь. Нельзя взваливать на свои плечи все проблемы Геона и отвечать за все, что происходит вокруг. Ты должен понимать, что уже не один и нашим детям нужен живой отец.

Тон Виканы, которым она говорила, очень удивил меня и зародил смутную надежду на лучшее. В ее словах не было истеричных ноток выдуманной любви прежней Виканы, им на смену пришли забота и беспокойство за живого, а не выдуманного человека. Мне показалось, что она старается понять меня и это понимание начало вызывать в ней жалость к подлинному Ингару. Раньше на Руси говорили не 'любит' а 'жалеет', может и на Геоне это слово приобретет этот новый смысл?

– Викана я постараюсь, вести себя более осмотрительно, но не всегда это у меня получается. Я еще слишком неопытен в делах, свалившихся на меня, но я учусь и надеюсь, что со временем стану совершать меньше ошибок. Ситуация на Таноле осложнилась и тебе необходимо укрыться в безлопастном месте. Я убил в Танорисе главу клана 'Белой лошади' князя Аттилу и за мной начнут охотиться 'кровники'. До имперцев пока не дошли известия о разгроме их войск на Таноле, но и они тоже скоро начнут точно такую же охоту на меня. Викана ты самое уязвимое звено в моей защите и враги в первую очередь попытаются достать меня через тебя. Завтра я начну строить нового 'дракона', на котором отвезу тебя к 'Нордрассилу' под защиту малхусов, так мне будет намного спокойнее, и здоровью детей ничего не будет угрожать.

Принцесса ничего не ответила и только тихо заплакала, опустив голову на колени. Я не стал мешать Викане выплакаться и, обняв ее за печи, решил дождаться, когда она успокоится. Наконец слезы высохли, и принцесса смогла говорить.

– Ингар, я понимаю, что мы для тебя обуза и наше присутствие будет связывать тебя по рукам и ногам, поэтому я согласна лететь к дереву жизни. Просто я очень боюсь за тебя, и мы будем ждать твоего возвращения.

– Викана мы возьмем с собой почтовых птиц, и я буду регулярно писать тебе о своих делах. Если мне удастся решить несколько технических проблем, то я смогу часто навещать тебя и привезу помощников из преданных тебе гвельфов.

– Я напишу письмо к матери настоятельнице храма 'Сиды', она отпустит с тобой двух послушниц принадлежащих к моему дому, которые служили мне в монастыре. Это две девушки квартеронки они полностью преданы мне, и ты можешь смело им довериться. Ингар, я очень устала, давай поедим и ляжем спать до утра, – сказала Викана и как-то странно посмотрела на меня.

Мы неспешно перекусили разогретыми на костре припасами, захваченными с собой в полет и отправились спать. Пещера, которая стала постоянным местом для зарядки камней 'Силы' и ночлега, превратилась в минигостиницу со столом, масляным светильником, удобной кроватью и комплектом постельных принадлежностей. Викана быстро застелила постель и юркнула под одеяло. Я же в нерешительности стоял у входа в пещеру и не знал, как мне поступить.

– И долго ты там будешь стоять? Ты хочешь, чтобы я замерзла? – лукаво спросила принцесса и едва слышно буркнула, – тоже мне муж называется!

Я на негнущихся ногах подошел к постели и, сбросив с себя комбинезон, залез под одеяло. Меня снова начал колотить озноб от закипающего внутри адреналина, и зубы опять стали выбивать предательскую дробь.

– Ну вот, опять ты замерз, когда сидел голый на ветру, ну прямо как ребенок. Повернись ко мне, я тебя согрею, а то простудишься, – сказала Викана и прижалась ко мне, обхватив руками за шею.

Господи сколько правильных слов и окончательных решений мы принимаем, когда пытаемся заставить себя не поддаваться женским чарам. Можно сколько угодно себя накручивать и убеждать в том, что это обман и нужно проявить твердость. Нам иногда удается продержаться некоторое время, если объект нашего обожания находится на некотором расстоянии, но когда чувствуешь на щеке шелк ее дивных волос, а вашего уха касаются нежные влажные губы, то ты понимаешь что окончательно пропал. Последняя запоздалая и якобы разумная мысль о мужской гордости жалобно пискнула раздавленная любовным безумием, обрушившимся на нас.