Пыль дорог - Ксения Баштовая

Вскоре выяснилось, что не стоило. Через пару минут после того, как Найрид, настроив инструмент, принялся наигрывать легкую мелодию, к остановившимся возле одного из городских фонтанов музыкантам (Каренс ведь тоже, в какой-то мере, считался таковым) подошли двое герцогских служащих и задушевно поинтересовались, состоят ли господа барды в гильдии. А когда «господа барды», удивленно переглянувшись, дали отрицательный ответ, мол, даже не слышали, что в эту самую гильдию надо вступать, им любезно сообщили, что музыкантам, не состоящим в цеху, играть на улицах строго запрещено. И даже попытались отобрать гитару.

На это Каренс дружески похлопал одного из нежданных слушателей по плечу и, сдернув с пояса менестреля кошелек, отвел его в сторону. Вернулся джокер через несколько минут. В гордом одиночестве. И со скорбной физиономией показал практически пустой кошель: лишь на дне завалялась пара-тройка монет.

Найриду хотелось ругаться. Причем ругаться как можно дольше, в полный голос и на трех языках. Вот только ругаться пришлось бы на самого себя — сам ведь виноват. Надо было сперва законы узнать, а потом уже работать.

Рыжая полосатая кошка, вылизывающая переднюю лапку, отвлеклась от своего интересного занятия и удивленно замерла, уставившись зелеными глазами на странную парочку, бредущую по улице. Таких оборванцев она давно не видела. Поразительно, как их вообще в город пустили.

Внезапно один из бродяг — это был Каренс — остановился, удивленно уставившись на висящую над домом вывеску с изображенным на ней веером игральных карт. Немного поразмыслив, он решительно шагнул к двери.

— Эй, ты куда? — вцепился ему в руку его спутник.

— Подожди, я через пару минут. — И нырнул в дом.

Вернулся он, несмотря на свои обещания, нескоро. Рыжая кошка потерлась о ноги нежданного пришельца и, не дождавшись ответной реакции, гордо удалилась. Дверь заведения, в котором скрылся шулер, постоянно открывалась и закрывалась: туда-сюда сновали люди и нелюди. Заходили радостные, обнадеженные, а выходили грустные и понурые. Так что появление мошенника с цветущим от счастья лицом стало для менестреля полной неожиданностью.

Он не успел даже слова сказать: товарищ за рукав оттащил его в сторону и тихо поинтересовался:

— У тебя есть хоть один злотый?

На целую монету менестрель навряд ли бы наскреб, а вот сребреников девять — пожалуй, о чем и сообщил приятелю. Джокер на мгновение задумался:

— Далеко до ближайшего города?

— Ну день пути, — прикинул менестрель.

— Город принадлежит этому же сюзерену?

— Да, — кивнул музыкант, все еще не понимая, к чему клонит мошенник.

— И последний вопрос: у тебя в том городе не найдется знакомого, который согласился бы приютить нас на пару деньков? — Джокер прищурился, что-то подсчитывая. — После этого расплатимся.

Знакомый у Найрида был. Точнее, знакомая. Но вспоминать о ней он вовсе не желал, а потому в ответ на вопрос промычал что-то невразумительное.

— Так да или нет? — настойчиво переспросил мошенник.

— Да, — сдался менестрель.

— Чудненько, туда и пойдем.

— А может, не стоит? — с вялой надеждой вопросил музыкант.

Но его, разумеется, не послушали.

Путешественники запаслись провизией на дневной переход и тронулись в путь. До города, носящего гордое название «Гьериан», они добрались за пару часов до заката.

Еще с час менестрель водил ученика по самым темным городским закоулкам, петлял по извивающимся дорожкам, пробирался под изогнутыми мостами. Наконец Каренс не выдержал:

— И долго ты будешь надо мной издеваться?

— И в мыслях не было, — запротестовал музыкант.

— Да? Тогда какого черта мы все еще плутаем здесь?

— А может, я заблудился?

— А может, я тебя сейчас придушу? — не остался в долгу мошенник. — Раз здесь таким, как ты, запрещено играть на гитаре, мне еще и награду дадут за уничтожение особо опасного преступника.

К удивлению Каренса, блуждание по улицам быстро прекратилось: музыкант попросту свернул в ближайший переулок и остановился у практически незаметного дома. Лишь небольшая, потемневшая от времени вывеска подсказывала, что это таверна.

Найрид вздохнул и с лицом восходящего на эшафот потянул на себя дверь.

Главный зал был пуст: то ли не пришло время для посещений, то ли эта таверна не пользовалась популярностью. Мошенник огляделся по сторонам и решил, что второе — вероятнее: слюдяные окошки, засиженные мухами, с трудом пропускали вечерний свет, щели в полу наверняка «съели» не один десяток монет, а за рассохшейся стойкой стояла женщина-гора: рост — футов десять, не меньше, а с таким размахом плеч можно было бы и грифона на лету остановить. Ну а лицо… Самая старая в мире орчанка показалась бы, по сравнению с нею, красавицей.

Трактирщица вскинула голову, привлеченная скрипом дверей. Пару секунд вглядывалась в лица посетителей, а потом бросилась им навстречу с радостным воплем:

— Найрид! Ты вернулся!

— О, Скхрон, за что мне это, — тихо простонал менестрель, с ужасом уставившись на стремительно приближающуюся даму.

— Да что ты так нервничаешь? — удивленно покосился на него мошенник. — Она очень рада тебя видеть, непонятно, почему ты не хотел сюда идти.

— Я обещал на ней жениться, — невнятно булькнул музыкант. — Шестнадцать лет назад.

От этого признания Каренс подавился воздухом:

— На ней?

— Тогда она была стройнее. — В голосе менестреля звучала истерика или что-то в этом роде. — И я понятия не имел, что у нее отец — тролль, а мать — огриха! — Последние слова он простонал, уже пребывая в мощных объятиях трактирщицы, а потому Каренсу пришлось приложить нечеловеческие усилия, чтоб услышать его.

К счастью для самого менестреля, хозяйка таверны тоже не все расслышала — на ее губах заиграла радостная улыбка:

— Ты хочешь познакомиться с папой и мамой? Най, я столько этого ждала!

Судя по лицу музыканта, брачные узы — это последнее, о чем он мечтал в этой жизни. Мошеннику хотелось посмотреть, как менестрель выкрутится из этой ситуации, но время не ждет, работа — прежде всего. Поэтому он похлопал трактирщицу по плечу и, когда та удивленно выпустила менестреля из крепких объятий, вежливо сообщил:

— Я — с ним. Буду шафером на свадьбе. А сейчас мне нужна свободная комната.

Если бы ненавидящими взглядами можно было убивать, мошенник не прожил бы и секунды. Но дамочка взяла себя в руки и улыбнулась во все зубы:

— Да, конечно. Аркий!

Скрипнула дверь, из кухни выглянул высокий парень, чье лицо, совершенно не обезображенное интеллектом, выдавало огрское происхождение.