Няня поневоле (СИ) - Волкова Виктория Борисовна

Отгоняя непрошенные страхи, всем телом вжимаюсь в Сергея. Крепкие руки обвивают мое тело. Ощущаю себя живой и нужной, а не куклой, как со Шмелевым. В объятиях Сережки я млею. Тонкий металлический ободок на руке Назарова слегка касается позвоночника. Наши браслеты! Символ любви. Только от одной мысли сносит крышу. Тысячи мурашек бегут по спине. Дрожу, прижимаясь к Назарету. Вдыхаю запах любимого и не могу сдержать дикого восторга. Мы не виделись с ним четыре с половиной дня. Не самый большой срок. Но от радости сердце бьется как бешенное, будто я Назарова с войны дождалась.

— Девочка моя, — выдыхает он мне в ухо. — Думал, чокнусь без тебя.

Взявшись за руки, мы выходим к завтраку. Андрей с Петром, красные с мороза, уже сидят за столом и наяривают жареную картошку с мясом. От запахов кружится голова и к горлу подкатывает ком. Но уйти не могу. Стесняюсь. Да и мрачные лица братьев говорят об очередной неприятности. И если дело касается нас, хочу вместе с Сергеем встретить новые беды. Рука об руку. Лицом к лицу. Как и положено любящим супругам.

— Может, вернешься в постель? — тихо спрашивает меня Назаров. — Я принесу тебе поесть. Скажи только, что хочешь…

— Да, девонька, — кивает Светлана. — Иди, ложись.

— Нет, — мотаю головой. — Хочу вместе с Сергеем.

Хозяин дома смотрит внимательно на меня, будто не решается говорить. Переводит взгляд на Сергея. Молчаливый разговор длится не более пары секунд. Назаров кивает и, усадив меня за стол, плюхается рядом.

— Что-то случилось, Петр Иванович? — спрашивает осторожно.

— Тут такое дело, — замечает недовольно Петр Иванович. — Прошлой ночью наш Саня снял с поезда Шмелевского сынка и закрыл его. Тот даже накатал явку с повинной. Признался в убийстве какого-то Синявкина. Тот на него напал, а Шмелев отбивался. Даже место описал в точности, где труп нашли. Но вот сейчас мне наши звонили, говорят, что приехал адвокат и накатал жалобу на сотрудников отделения. Дескать, признательные показания получены в результате давления. И все стрелки перевели на тебя, Сережа. Ты у них главный подозреваемый.

— Я же вам говорил. У меня алиби, — рыкает, не сдержавшись, Назарет, в один момент превращаясь в хищного зверя.

— Ну, точно Леха! — смеется Андрей, толкая сестру. — Ты посмотри, Галка!

Галина, придвигая ко мне сухари и чашку зеленого чая, улыбается довольно.

— Сама с глазами. Вижу, — и тут же переводит строгий взгляд на старшего брата. — Ты поможешь Сереже, Петя?

— А что я, по-твоему, делаю? — огрызается он и добавляет ворчливо. — Сидите в доме, поросятки. Даже во двор пока лучше не выходить. Все утрясется. Сейчас на работу поеду. Все выясню на месте.

— Так суббота, — вставляет жалостно Светлана.

— Ну, и что? — разводит руками Петр. — Служба не ждет. Сейчас главное, этого Илью в Москву не отпустить…

Позавтракав, мы снова возвращаемся к себе в комнату. Чувствую, как от страха стынут руки и ноги. И в голове не остается ни одной связной мысли. Шмелев, зараза! Видать, проснулся, старый козлина, и развил бурную деятельность. Кому-то заплатил, кого-то застращал…

— Что теперь будет? — с придыханием спрашиваю Сергея. Обнимаю его дрожащими руками и снова реву.

— Не плачь, — просит он растерянно. — Для Машки вредно.

— Почему именно Машка? — интересуюсь сквозь слезы.

— Тебе не нравится? — изумляется он. — Просто сразу в голову пришло. Я решил, что там, — осторожно кладет ладонь мне на живот, — именно Мария Сергеевна.

— Красиво, — соглашаюсь я. — А если там Мишка, а не Машка?

— Я и Мишке рад буду, — довольно хмыкает Назаров. — Лишь бы от тебя…

Он замирает лишь на секунду. Словно прикусывает язык.

— Линара, — бурчит глухо. — Нам нужно поговорить…

— Давай, — киваю я, проводя пальцами по браслету Назарова. Будто говорю ему «я люблю тебя, несмотря ни на что!».

— Я соврал тебе, — неохотно бросает Сергей и, спохватившись, будто пацан, бросает поспешно. — В ту, нашу первую встречу. Уж очень хотел, чтобы ты осталась. И даже не знал, как удержать. Вот и пришлось стращать и взывать к долгу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Знаю, — заявляю, чуть сморщив нос. — Мне Шмелев первым делом сообщил. Думал, я сильно расстроюсь. А я, наверное, где-то в душе об этом догадывалась.

— Ни разу не сюрприз? — улыбается ошарашенно Сергей.

— Сюрприз, — киваю, — и очень неприятный. Но шока не было. Просто я все время ломала голову. Размышляла о вас с Жанной. Сестра запретила мне говорить родителям о рождении внука. Да и вы совершенно не походили на любовников. Избегали всяческих прикосновений. Ты даже ее за руку не держал, когда рождался Марк. Сидел пнем на стуле и пребывал где-то в другом месте.

— Сказать честно? — хмуро косится на меня Назаров и, не дожидаясь ответа, продолжает. — Я как тебя увидел, обалдел. Даже змей горыныч в штанах встрепенулся. Ну, я и плюхнулся на первый попавшийся стул. И прям обалдел от реакции своего организма на одну маленькую смышленую доулу. Только не сразу понял, что влюбился…

— Почему? — спрашиваю осторожно. — Ты не человек, что ли?

— Человек, — кивает с усмешкой, — только я все пять лет после смерти Вероники твердо знал, что никогда не влюблюсь. Сильно любил ее, понимаешь? Боготворил. Пылинки сдувал.

— А меня любишь меньше, — вздыхаю я, понимая, что не выдержу соревнования с покойницей. Да и не хочу. Пусть любит меньше нее. Пока… а там глядишь, все изменится.

— Вероника стояла на пьедестале. А от тебя крышу сносит. Напрочь. Я даже сравнивать не могу. Ты живая…

— Какое открытие, скажите, пожалуйста! — фыркаю я.

— Не перебивай, — шутливо закрывает мне рот. — С Вероникой я был все время как на вулкане. Иногда не знал, что сказать. Как она отреагирует на мою шутку.

— Ты? — смотрю на Сергея во все глаза и не верю.

— Да, малыш, — с легкой усмешкой замечает он. — А с тобой мы на одной волне. Я мелю всякую хрень, а ты только смеешься. С тобой легко, девочка. А еще ты настоящий боец. Тебя украли, увезли за сотню километров, но ты смогла выбраться. И сделала все, чтобы обезопасить ребенка. А Вероника… Синька держал ее в подвале жилого дома. В самом центре города. А она даже не закричала. Никого не позвала на помощь.

— Может, звала, но никто не услышал? — вздыхаю я, обвивая руками шею Сергея. Тянусь к нему с поцелуем, желая облегчить боль утраты.

— Там на первых этажах, как раз над подвалом, живут пенсионеры. Они ко всему прислушиваются и приглядываются и сразу звонят в полицию. Так вот все они в один голос уверяли, что никаких криков не было. Она просто сидела и ждала, когда я, выполнив условия Синьки, за ней приду. Я пришел, как только смог. Но опоздал.

— Почему она умерла? — спрашиваю осторожно. И клянусь, если Назаров уйдет от ответа, больше никогда не спрошу.

Но он, морщась, как от боли, пожимает плечами. И притиснув меня к себе посильнее, отвечает глухим бесцветным голосом.

— Тромб оторвался. Наверное, из-за этого гада Синьки. Эта тварь в одночасье решила показать мне свою крутость. Ну и показал. До самой смерти бегал по всему Земному шару. А как домой вернулся, его и грохнули. Добегался…

— А ты? — вскидываю голову. Смотрю прямо в глаза.

— Допрос с пристрастием, блин, — весело усмехается Назарет. — Я даже понятия не имел о его возвращении. Да если бы и знал, ничего бы не предпринял. Как я могу тебя оставить и Марка? Да и зачем мне такой крест на себя взваливать, если я безумно счастлив с вами? А когда человек счастлив и рад, то и в мыслях не желает никому смерти, понимаешь?

— Конечно, — улыбаюсь довольно. Этот большой и хмурый мужчина принадлежит мне. Только мне!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Одно меня тревожит, — бросает он раздраженно. — Откуда Шмелев, этот жук-навозник, все мои тайны знает?

— Он, если собирает информацию, лично копошится в деталях. Ничего не упустит. У него целый штат сотрудников над этим работает, — поясняю я.

— Не в этом дело, — хмурится Назарет. — Мне кажется, у меня завелся крот. Надо бы вычислить…