Злодей - Селия Аарон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— И это все, что я собираюсь получить?
— Ты сказал, что хочешь посмотреть фильм. Я готова посмотреть фильм.
Я поджала ноги на диване и уставилась на пустой экран телевизора.
Он проворчал, но снова что-то щелкнул на пульте. Автоматизированная система медленно спустила шторы вниз, закрывая окна.
— Оставь, — я положила свою руку поверх его. — Мне нравится свет.
— Если ты будешь держать меня за руку во время фильма, я оставлю их открытыми.
Я прищурилась, глядя на него.
— Это очень похоже на сделку.
— Нет, просто просьба, — Себастьян нажал ту же кнопку на пульте, и шторы перестали опускаться.
Надо было бы убрать руку. Но я этого не сделала. Между нами не было сделки, но было понимание. Если я уберу руку, то ничего не потеряю. Если я оставлю ее, я не сдамся, я сделаю свой собственный выбор.
Он нажал еще несколько кнопок, и телевизор щелкнул, звук лился через динамики вокруг нас. Эмблема Lionsgate мелькнула на экране. Играла музыка — ноты пианино, которые я знала наизусть. Появился коридор, совершенно белые стены, мебель стерильная, как будто недавно купленная и никогда не использованная. Затем вспыхнул идеальный мужчина в белых трусах. Когда началось описание, мурашки побежали по моим рукам и ногам. Американский Психопат.
Себастьян перевернул руку и сплел наши пальцы.
— Я знаю, что это твой любимый фильм, — прошептал он.
На бумаге мой любимый фильм был безупречен. Но, по правде говоря, Себастьян был прав. Изображение Патрика Бэйтмена в роли Кристиана Бейла увлекло меня с первой минуты, как я услышала его вступительный монолог. Я никогда не покупала книгу и не брала ее в библиотеке, боясь, что кто-нибудь увидит ее в моей коллекции. А также из страха, что я буду любить ее даже больше, чем фильм. Но это был всего лишь фильм, да? Наслаждаясь развлекательным фильмом, который понравился миллионам других людей, ничего обо мне не сказал.
— Перестань думать и наслаждайся просмотром.
Он сжал мои пальцы, когда психопат на экране сказал Нам: «Меня там просто нет».
Глава 32
Себастьян
Я закончил свои телефонные звонки, пока Камилла продолжала искать выход из моего пентхауса. Как только она исчерпала все возможности — кроме комнаты видеонаблюдения, которую я запер, — она появилась в нашей спальне и плюхнулась на кровать.
— Не повезло?
Я отключил планшет и встал.
— Нет, ты садист.
Чем дольше она оставалась со мной, тем чаще стала дерзить. Она была неповторима.
Я улыбнулся ей.
— Я начинаю немного нервничать. Но только немного.
— Что в запертой комнате? Собираешься коллекционировать отрубленные головы?
— Не смеши меня, — я усмехнулся. — Вот где я складываю мертвых проституток.
— Это смешно, только если это говорит не псих, — она перевернулась на живот и уткнулась лицом в белое одеяло. Если она называла меня другими именами — а я был уверен, что она это делала, — они были слишком приглушены, чтобы понять.
— Собирайся. Время выходить в свет.
Камилла перекатилась на бок, когда я опустился на колени у ее ног.
— Что ты делаешь?
Приподнявшись на локте, она смотрела, как мои пальцы скользят по ее лодыжке.
— Освобождаю тебя на вечер, но не привыкай.
Я расстегнул золотую цепочку и сунул ее в карман.
Она провела рукой по тому месту, где был браслет, облегчение в ее вздохе было почти ощутимым.
— Спасибо тебе.
— Как я уже сказал, это только на вечер, — я говорил строго, хотя мне нравились все эмоции, которые отражались в ее выразительных глазах.
Любовь. Я никогда не употреблял это слово, сама мысль о нем была мне чужда. Камилла снова села на кровати. Но я просто продолжал думать об этом слове. Думал, как сильно я люблю ее эмоции. И я не только думал об этом, я чувствовал это.
— Ты в порядке?
Она посмотрела на меня сверху вниз.
Сильный жар в центре груди грозил превратить меня в пепел.
— Я в порядке.
— Ты выглядишь не совсем в порядке, — она встала с кровати и села рядом со мной на пол.
— В чем дело?
— Ни в чем.
Я поспешил подняться на ноги и протянул ей руку.
Она взяла ее и встала, переживания отразилось на ее личике в виде морщинки у основания носа.
— Тимоти принесет твое платье, нам нужно собираться.
Я постучал по своим часам.
— Возражения?
Словно услышав свое имя, Тимоти постучал в открытую дверную раму и вошел с темно-малиновым платьем, перекинутым через руку, с другой стороны висели черные шпильки.
— Извините за задержку.
— Все в порядке.
Она подошла к платью и забрала его.
— Вау, это просто фантастика!
— Если ты предпочитаешь что-то другое, я пойму.
Несмотря на мои слова, я молча желал, чтобы ей понравилось то, что я выбрал для нее.
Она подняла его и критически осмотрела.
— Оно безупречно.
Огненная хватка в моем сердце немного расслабилась.
— Рад это слышать.
Она улыбнулась, ее лицо озарила настоящая радость, и моя задница почти снова ударилась о шерстяной ковер. Это была эмоция, которую я хотел увидеть, та, за которой я гонялся последние несколько месяцев. Вот оно, яркое, как день, и более изысканное, чем солнце. И это случилось только тогда, когда браслет был у меня в кармане, когда она была свободна.
Она выхватила туфли у Тимоти, поспешила мимо меня и закрыла дверь в ванную.
— Дайте мне несколько минут, и я сейчас выйду.
Я закрыл глаза и ущипнул переносицу. Что происходило внутри меня?
— Это работает.
Низкий голос Тимоти прорезал мою какофонию замешательства.
— Думаешь? — я уставился на него. — Думаешь, она приняла все это?
Он усмехнулся.
— Нет, но мне кажется, что ты принимаешь.
Я переоделся в смокинг и внимательно прислушивался к каждому движению Камиллы в ванной. Через некоторое время она затихла и открыла дверь.
Если я был ошеломлен раньше, то один взгляд на нее в этом потрясающем платье раздавил меня под острием ее каблука. Темно-красная ткань облегала изгибы бедер и обрисовывала грудь. Юбка спадала до середины бедра, и когда я подумал о том, что увижу, если Камилла нагнется, у меня пересохло во рту. Твою ж мать.
— Ты выглядишь… — она глубоко вздохнула и подошла ко мне, положив руку на мое выпрыгивающее из груди сердце. — Ты такой красивый.
Ее светлые волосы ниспадали на одно плечо, и она использовала косметику, которую Тимоти оставил в ванной. Ее ресницы были темными и длинными, губы на несколько тонов светлее глубокого оттенка
