Отражение Ворона - Дмитрий Вересов

– Стенка подходящая. Как там твои коллеги в «Матросской тишине» в таких случаях жертвам говорили? Пожалте бриться? Так что, пожалте бриться, Константин Сергеевич!

Асуров вдруг заорал.

Тупо и бессмысленно заорал. Широко раскрыв рот и на одной воющей ноте изрыгая гортанью первую гласную русского алфавита. И очень протяжно…

Нил едва успел отступить в сторону, чтобы не быть сметенным неожиданным порывом Асурова.

Протяжное «а-а-а» прервалось вместе со стуком упавшего тела.

Нил осторожно заглянул с уступа вниз, туда, куда падал водопад. Метров двадцать будет! Шестой этаж сталинского дома! Мозги врассыпную!..

Вот и закончен земной путь человека. Как говорится, sic transit gloria mundi.

Однако через секунду Нил услышал слабый стон, доносящийся откуда-то снизу, но совсем рядом.

Нил вытянул шею, заглядывая вниз.

Видимо, тот дежурный ангел, что сегодня пас заблудшую овцу Костю Асурова, подбросил таки ему под задницу мягкий пучок соломки. А вернее сказать, устроил так, что Константин Сергеевич не слишком шибко разогнался в своем смертельном прыжке и упал не на самое дно самого глубокого ущелья, как птичка из знаменитого тоста, которую всем всегда жалко, а на каменный выступ, что был всего на два метра ниже той площадки, откуда начался полет.

В общем, полет в бессмертие у Асурова не получился.

Как не состоялась и вся его бестолковая жизнь!

– Ты даже самоубийством покончить нормально не можешь, дурило, – прикрикнул Нил на стонущего Асурова.

– Пушку убери, – попросил Асуров, садясь на камень и вытирая кровь с разбитого лица.

– Ладно, думаешь, я тебя сейчас расстрелял бы? – спросил Нил, протягивая Асурову руку. – Вылезай давай, не фиг притворяться!

– А ты меня не убьешь? – недоверчиво спросил Асуров, вылезая на площадку.

– Если примешь мои условия, то не убью, – ответил Нил, – но кабы я хотел сделать себе душевный подарок на день рожденья, то лучше твоего скальпа я бы ничего не смог придумать. Однако пока ты мне нужен живым.

– Значит, ты меня не расстреляешь? – спросил Асуров, заискивающе снизу вверх заглядывая Нилу в глаза.

– Если мы договоримся, то не расстреляю, – ответил Нил. – Все зависит от тебя, как ты докажешь свое желание жить.

– А чем я могу это доказать? – удивленно спросил Асуров.

– Поможешь мне вытащить девчонку, – жестко ответил Нил.

– Но как? – спросил Асуров.

– У меня есть на этот счет некоторые соображения, – ответил Нил, – главное, ты должен понять и до конца уразуметь ту истину, что бояться тебе сейчас надо не Мамедова, не друзей-гэбистов, не «злых чеченов», а меня, Нила Баренцева, ибо именно я твоя реальная смерть, ты понял меня?

Нил спокойно и властно смотрел Асурову в глаза. Тот не выдержал взгляда.

– Ты понял, кто твой хозяин? Кто хозяин твоей вонючей жизни? – еще раз спросил Нил.

– Да, – ответил Асуров тихо, – понял. Говори, что надо делать, я сделаю…

Уже потом, в «люксе» отеля «Сплендид» с панорамным видом на Женевское озеро, потягивая входящее в стоимость номера шампанское «Тэттинжэр» и хихикая над некоторыми персонажами, Нил с Нюточкой припоминали все подробности их швейцарских приключений.

Перво-наперво, вернувшись в Женеву, Нил позвонил на телевидение и в местное представительство информационного агентства «Ю-Пи-Ай».

Уже через час пресс-конференция не просто состоялась, но шла полным ходом.

Господин Асуров делал заявление для прессы.

Это было воистину сенсационное заявление, каких давненько не видывали и не слыхивали здесь, в этой самой сытой и безмятежной стране в целом благополучной Европы.

Пресс-конференция шла прямым эфиром по трем телеканалам, включая «Евроньюс». Альфред Крюгер, комиссар полиции кантона Женева, прискакал на это, касающееся его лично, событие лишь после того, как, сидя у себя в кабинете, услыхал по телевизору, что главный свидетель по самому их теперь громкому делу о терроризме делает сенсационные заявления, полностью дезавуирующие все, ранее сказанное и опубликованное.

– Вопрос от радио «Франс-Интернасьонель». Скажите, господин Асуров, будучи бывшим офицером КГБ, вы завербовали Анну Бах для выполнения секретной акции по плану российских спецслужб?

– Агентство Ю-Пи-Ай. Господин Асуров, при вербовке Анны Бах вы прибегали к запугиванию и шантажу?

– Телевидение России, канал НТВ. Константин Сергеевич, ваши признания не вызваны давлением, оказанным на вас прокуратурой Швейцарии?

– Газета «Либерасьон». Скажите, а как связана вся эта история с войной, развязанной Россией против независимой Чеченской республики?

– Эн-Би-Си. Господин Асуров, Анна Бах совершенно невиновна?

– Ти-Би-Эс. Господин Асуров, не собираетесь ли вы попросить политического убежища, как жертва гонения ваших бывших коллег из КГБ?

Прибывшему к шапочному разбору комиссару Крюгеру тоже досталось.

– Комиссар, значит ли все сказанное, что Анна Бах будет немедленно выпущена на свободу?

– Господин Крюгер, будут ли выданы ордера на арест новых подозреваемых в связи с заявлением господина Асурова?

Все произошло как то очень быстро.

Асурова с пресс-конференции увезли в машине комиссара Крюгера.

А Анна вышла из полицейского управления буквально через полтора часа.

(6)

– А теперь куда? Домой, надеюсь? – спросил Нил, вновь наполняя ее бокал.

– Не получится. Я уже Жилю моему пообещала, что на Рождество буду у них, в Ахене…

– Значит, «моему Жилю»… Так-так…

– Ну чего ты! Я уже несколько раз маме-Тане звонила, и с тетей Лизой разговаривала, и с Алешкой, только папу не застала… Я про Жиля им рассказала, а про тебя – нет, потому что тогда пришлось бы и про все остальное рассказывать, а ты же понимаешь…

– Понимаю… А потом, после Рождества?

– То есть?.. А, ну так обратно, конечно…

– Куда это обратно? – не понял Нил. – В Женеву? Мало тебе приключений?

– А что такое? Мне бояться некого. Асурова теперь надолго законопатят, да и не посмеет он. Юсуфа папаша поместил в элитную лечебницу для наркоманов, Аслану с его головорезами кто-то глотки перерезал в Барселоне, про это везде же писали, и по телеку показывали. Мамед-старший распорядился, не иначе… А здесь мой Жиль учится. На магистра! – гордо тараторила Нюта. – В Швейцарии, вообще-то, иностранцев на работу не очень берут, но Жиль говорит, что мне, как «природному носителю языка», могут сделать исключение. Буду детишек английскому обучать, хоть и не такой уж я «природный носитель», по правде-то… А не получится, буду просто так жить, денежки у меня есть, ты же знаешь…

Нил с отеческой улыбкой слушал ее возбужденно-радостное щебетание, и лишь когда она замолкла, проговорил: