Темный карнавал (сборник) - Рэй Брэдбери

Старая дева, по которой отслужили заупокойную службу, пала жертвой чудовищной затеи. Под шелковой подстилкой были спрятаны части тела некоего старика. Дева покоилась в гробу, терпя надругательство: холодные руки и прочие холодные органы втайне свершали с ней ледяной акт любви. На лице у покойницы проступал неподдельный ужас.

Так мистер Бенедикт бродил по покойницкой от тела к телу, обращаясь с речью поочередно ко всем накрытым простынями собеседникам, выкладывая им все тайны своей души. Последним на сегодня оказалось тело некоего Мерривелла Блайта – глубокого старика, подверженного коматозным приступам. У мистера Блайта не однажды констатировали смерть, однако всякий раз он оживал, не дождавшись преждевременного погребения.

Мистер Бенедикт стянул с лица мистера Блайта простыню.

Мистер Мерривелл Блайт захлопал глазами.

– Ох! – Мистер Бенедикт уронил простыню на прежнее место.

– Эй вы! – проскрипел голос из-под простыни.

Мистер Бенедикт обессиленно прислонился к столу, ноги у него подогнулись.

– Выпустите меня отсюда! – разнесся голос мистера Мерривелла Блайта.

– Вы живы? – вскричал мистер Бенедикт, отшвырнув простыню.

– Ну и ну, чего только я тут не наслушался за один только час! – жалобно заныл лежавший на столе старик, вращая побелевшими глазами, которые едва не вылезали у него из орбит. – Лежу себе, пальцем не могу пошевелить – и слушаю ваши речи! Ах ты мерзавец, негодяй отпетый, чудище, сатана с рогами, выпусти меня отсюда! Уж я расскажу и мэру, и городскому совету, и всем и каждому, какая ты темная личность! Сквернавец ты этакий, садист, подлый извращенец, гнусный паршивец – ну погоди, я всю, всю правду о тебе выложу! – визжал старик с пеной на губах. – Выпусти меня отсюда!

– Нет! – Мистер Бенедикт рухнул на колени.

– Ах ты чудовище! – всхлипывал мистер Мерри-велл Блайт. – Подумать только, какая жуть творилась у нас в городе, и никто даже не подозревал о твоих пакостях! Ах ты мерзкий мерзавец!

– Нет! – шептал мистер Бенедикт, пытаясь подняться с колен и снова падая, парализованный ужасом.

– Надо же, чего только ты тут не болтал! И чего только не вытворял!

– Виноват, – шептал мистер Бенедикт.

Старик попробовал приподняться.

– Нет, нет! – Мистер Бенедикт ухватился за него.

– Пусти меня! – вопил старик.

– Нет! – твердо произнес мистер Бенедикт.

Он дотянулся до шприца и всадил иглу в руку старика.

– Эй вы! – дико взвыл старик, обращаясь к накрытым простынями фигурам. – На помощь! – Он бросил невидящий взгляд в сторону окна, за которым рядами располагались кладбищенские надгробия. – Вы тоже, там – под землей, помогите! Слышите? – Старик откинулся назад, со свистом втягивая воздух, на губах у него выступила пена. Он понимал, что умирает. – Слушайте, вы все! – бормотал он. – Он поглумился надо мной и над вами тоже, над вами всеми, глумился слишком жутко и слишком долго. Не потерпите этого! Не позвольте, ни за что не позвольте, чтобы он продолжал над другими изгаляться! – Старик слизнул пену с губ, слабея на глазах. – Сделайте ему что-нибудь этакое!

Мистер Бенедикт, застыв на месте, потрясенно повторял:

– Они мне ничего не могут сделать, ничего. Говорю же вам, ничего.

– Восстаньте из могил! – хрипел старик. – Помогите мне! Сейчас, или завтра, или хоть когда, но восстаньте и расправьтесь с ним – с этим чудищем! – Из глаз старика ручьями полились слезы.

– Чушь! – еле-еле отозвался мистер Бенедикт. – Вы при смерти – и порете всякую чушь. – Мистер Бенедикт с трудом шевелил губами. Глаза у него были широко раскрыты. – А ну, давайте-ка помирать, да поживее.

– Вылезайте все! – голосил старик. – Все до единого! На помощь!

– Хватит трепать языком! – выдавил из себя мистер Бенедикт. – Не желаю больше ничего слушать.

В комнате внезапно потемнело. Спускались сумерки. Час был уже поздний. Старик из последних сил продолжал бессвязно что-то бубнить. Наконец улыбнулся и отчетливо проговорил:

– Немало они от тебя натерпелись, чудище ты этакое! Но ничего, сегодня ночью они тебе припомнят.

Старик умер.

По слухам, той ночью на кладбище прогремел взрыв. Вернее, даже несколько взрывов: разнесся странный запах, что-то металось, происходила какая-то неистовая борьба. Вспышки света, зигзаги молний, с неба обрушилась как будто бы дождевая влага, на колокольне гудели и бешено раскачивались колокола, сверху валились камни, бездушные предметы изрыгали проклятия и летали по воздуху, кто-то за кем-то гнался с визгом; в покойницкой сверкали огни, неясные фигуры неуклюжими прыжками шныряли то внутрь, то за дверь, в окнах вышибло стекла, двери сорвало с петель, а с деревьев листья; громыхали железные ворота, а под конец показался бегущий мистер Бенедикт: он мчался со всех ног, а потом исчез, огни внезапно погасли – и темноту прорезал душераздирающий вопль, который мог испустить только сам мистер Бенедикт.

А потом – тишина. Мертвая тишина.

Наутро явились горожане. Обследовали покойницкую и церковь, а затем направились к кладбищу.

Всюду была только кровь – целое море крови, разбрызганной, расплесканной и разлитой всюду куда ни кинь взгляд, будто небеса кровоточили всю ночь напролет.

Мистера Бенедикта и след простыл.

– Куда бы он мог подеваться? – слышались вопросы.

– А кто его знает? – слышалось в ответ.

И ответ был получен.

В дальнем углу кладбища, под густой древесной сенью, рядами выстроились старинные, покосившиеся от времени надгробия со стертыми надписями. Птицы тут не пели. Солнечный свет, кое-как пробивавшийся сквозь плотную листву, походил на электрический – жалкий, слабый, неестественно театральный, гаснущий.

Кто-то, задержавшись у одного из старых надгробий, воскликнул:

– Взгляните-ка!

Прочие спутники подошли ближе и, склонившись над посеревшим, замшелым камнем, тоже не удержались от удивленных восклицаний.

На камне криво, судорожно, поспешно (процарапанная, скорее всего, ногтями) виднелась свежевыведенная надпись: МИСТЕР БЕНЕДИКТ.

– А гляньте сюда! – раздался новый возглас; все обернулись в ту сторону. – И на этом камне, и на этом, и на вон том тоже! – кричал селянин, указывая на пять других надгробий.

Компания разбрелась по кладбищу: всякий, вглядевшись в очередное надгробие, в ужасе от него отшатывался.

На каждой без исключения могильной плите, выцарапанное ногтями, красовалось одно и то же имя:

МИСТЕР БЕНЕДИКТ

Горожане потрясенно молчали.

– Но это же немыслимо! – слабым голосом уронил наконец кто-то из них. – Не может же он лежать сразу под всеми этими надгробиями!