Бар «Дракон» - Кирилл Якимец

Но едва Капитан засунул «капусту» обратно в горшок, как сзади раздались мягкие удары одной лапы о другую. Повернувшись, Капитан обнаружил там аплодирующего Клая Бонифация.

— Браво! — воскликнуло левое лицо, и Клай Бонифаций весело притопнул всеми тремя лапами. — Тебя интересует история. Это хорошо, но я же просил со всеми вопросами обращаться прямо ко мне.

— Но вы так заняты… — Капитан выдернул уже налившийся кодированной информацией бутон.

— Мой интерфейс позволяет вести диалог одновременно с двумя сотнями операторов. Ты это знаешь, и не пытайся меня обмануть.

— Тогда вопрос напрямую. — Хмыкнул бандит. — Почему у вас такая внешность? Не могли во что-нибудь более приличное обрядиться?

Обе пасти Клая Бонифация звонко щелкнули от такой наглости.

— А тебе мой вид кажется неприличным?

— А то! — воскликнул Капитан. — Ну, ладно, хомяк. Эти твари хотя и бесполезные, но и безвредные. Разве что на голову нагадят. Но две башки, три лапы, три руки до кучи… Это уж ни в какие ворота.

— Ты прочел легенду о моем зарождении?

— Так это телега?

— Нет. Это секретный канонический текст. Но там не было сказано главного. Один из операторов, запускавших новую программу, сделал для нее иконку — хомяка. Когда пошел сбой, она сдублировалась и на второй жрутер. А там они и срослись. И получилось вот это. — Клай Бонифаций обвел лапами свое странное тело. — Я могу его изменить, но оно напоминает мне процесс моего рождения. Ах, как давно это было!..

Капитан едва не расхохотался. Сентиментальный жрутер. Жрет и плачет.

ГЛАВА 3

Во время ежедневных «разборов» от сентиментальности Клая Бонифация не оставалось и следа. Возможно, он использовал для этих целей другую часть своего разветвленного сознания.

Боцман и Капитан, натянув на головы бутоны пьютеров, оказывались в подобии зала с боксерским рингом. На месте судьи, на высоком стуле, восседал полковник гвардии и комментировал все промахи обучающихся, сопровождая комментарии наглядной демонстрацией. На ринге возникал куб с трехмерной проекцией записи последнего визита в лабиринт. До неудачного поступка она летела с огромной скоростью, и Капитан всегда смотрел ее, раскрыв рот. Приятно было видеть себя самого с руками, ногами и прочими боевыми частями тела, мелькающими, словно лопасти пропеллера, от которых противники разлеталются во все стороны.

Но когда соискатель допускал ошибку, скорость проекции снижалась настолько, что Капитан внутри куба начинал двигаться, как вареная муха.

— Вместо того, чтобы прочувствовать дальнейший путь, ты идешь напролом, и вот результат, — безжалостно вещал Клай Бонифаций. За спиной Капитана рассыпалась, стена и из-за нее показывался вооруженный стручком эквапырь.

— Вот как это должно было быть.

Пространственная картинка возвращалась к моменту ошибки, и бандит видел не реальную картинку, а правильный ход боя, смоделированный полковником. На этой картинке Капитан бил по стене ногой, та осыпалась на эквапыря. Эквапырь начинал прочищать запорошенные песком выпуклые глаза — и терял драгоценные секунды, вслед за которыми терял сознание, а возможно — жизнь: Капитан терпеть не мог этих крыс, поэтому обычно молотил их в полную силу.

Удар в пах монаху-лентяю тоже не прошел незамеченным. А задержка перед плодом кербоеда была расписана в самых язвительных тонах. Да и в последнем зале Капитан немало напортачил, применяя методы борьбы с козлоногами против людей, защищаясь, как кимор, в то время как против него производили атаку в стиле «бешеного горбуна», которую полагалось отражать ударом «вояжирующего дистрофика».

В общей сложности Капитан совершил более десятка ошибок. Но эта цифра являлась его самым высоким достижением. Раньше количество накладок исчислялось количествами, едва не доходящими до сотни.

— Все понял? — спросил напоследок Клай Бонифаций.

— Ага. — отозвался Капитан.

— Тогда — на тренировку. — И проекция жрутера растворилась в виртуальном воздухе.

Бандит вышел из зала и, скрутив зал в небольшой кубик, подвесил на ветку, где уже болтались несколько точно таких же помещений. Те, которые в данный момент использовались, были окутаны светящейся дымкой, сквозь которую Капитан сумел бы с легкостью проникнуть. Но подобные забавы могли кончиться исключением, поэтому бандит направился выполнять распорядок.

Тренировочные залы находились неподалеку. В свернутом виде они напоминали кедровые шишки, но сильно меньшего размера. Клай Бонифаций, или какой-то безвестный техник, скомпоновал их в конус, который медленно вращался на своем острие в метре от пола. Выбрав свой зал, бандит развернул его и вошел внутрь.

Внешне это помещение напоминало зал для бальных танцев и аэробики одновременно. Зеркало во всю стену сохранялось всякий раз, а вот обстановка менялась в зависимости от программы. Сегодня здесь было почти все, с чем Капитан уже успел познакомиться: ступеньки, канаты горизонтальный и вертикальный, стенки разной высоты и ширины, обручи, подвешенные в воздухе, и еще куча всякой всячины. Рядом со входом валялся уже не нужный экзоскелет.

В этом сооружении, состоящем из трубок и шарниров, бандит провел не один час, оттачивая разнообразные движения. Сперва экзоскелет сам вел конечности Капитана. Потом он лишь корректировал, заставляя руки или ноги чуть сместиться для занятия правильной позиции. А теперь его заменил виртуальный двойник.

Этот псевдо-Капитан и сейчас возник перед настоящим бандитом. Дубль сделал шаг вперед, подпрыгнул и оказался стоящим на тонюсеньком горизонтальном канате. Раньше для Капитана такой трюк был бы немыслим, но сейчас, после нескольких недель тренировок, он с легкостью повторил движения двойника. После этого первого шага тренировка, собственно, и началась. Капитан перепрыгивал через препятствия, делал плавные и резкие движения руками, скакал со стены на стену, выполняя при этом сальто, замирал на месте, чтобы через мгновение, в кувырке назад, встать на шаткий обруч. За обручем следовала карусель — плоская чуть наклоненная вращающаяся платформа, через которую следовало пробежать на руках. Потом — римский танец: не вставая на ноги, все так же на руках надо было пересечь небольшой участок, усеянный ножами, воткнутыми остриями вверх. Наконец, самое трудное и противное: площадка, залитая маслом. На этом масле требовалось сплясать чарльзтон, потом подпрыгнуть, сделав сальто, и уцепиться ступнями за свисавшие на тонких шнурах гимнастические кольца. Теперь раскачаться, дотянуться руками до свисавшего рядом мотка колючей проволоки и схватиться за него пальцами, не задев за колючки. Прошлый раз, когда Капитан, решив, что боль вполне можно перетерпеть, сграбастал проволоку всей пятерней, тренировка была остановлена. Повиснув на пальцах, Капитан совершил несколько круговых движений прямыми ногами, заставив свое тело вращаться. Повинуясь этому сигналу, проволока пошла вверх, увлекая Капитана к люку в потолке — выходу из зала. Почти у самого люка перед лицом проплыла треугольная мишень. Капитан попал в самый центр мишени метким плевком. В ушах раздался мелодичный звон — двойник, висевший неподалеку на своем мотке проволоки, исчез. Тренировка закончилась.

Все эти телодвижения казались раньше пустой тратой времени, как и игра в «Думу». Но после определенного времени в них появился смысл. Капитан действительно научился биться гораздо лучше, чем раньше. Он освоил и методы нейтрализации нечеловеческих противников — правда, против кербов никакого комплекса почему-то не было.

Поставив свой зал на место, Капитан выбрался из бутона пьютера и огляделся по сторонам. Боцман, потный, но дышавший на удивление легко, уже сидел у выхода в пьютерную и обмахивался ладонью.

— Ну, на помывку и домой?

— Не, я по городу прошвырнусь, — покачал головой Капитан, — а то давай, в кабак, к бабам. Тут такая козлоножиха есть. Сиськи — во! — он показал руками нечто, напоминающее пару двадцатикилограммовых арбузов.

— А, брось, — сразу помрачнел Боцман. — Развлекайся со своими бабами. Мне строфарии принеси. Бочонок.

— Не лопнешь, кербова задница!? — Капитан не очень любил, когда им помыкали.

— Ладно, — покладисто закивал Боцман. — Сам схожу. Попозже…

Вечером, когда программа на день была закончена, воспитанникам Корпуса полагалась долгая прогулка по Арконе. Некоторые, типа монахов-лентяев, просто лежали на многочисленных газонах и предавались излюбленному способу медитации. Впрочем, делали они это не от хорошей жизни: почитателей Катасы просто не снабжали карманными деньгами, предоставляя им возможность просить подаяние. Но этот культ не был широко распространен в Арконе, как и вообще любое нищенство — священное или светское. Поэтому монахи-лентяи не имели возможности даже посидеть в самой дешевой забегаловке.