Плач в ночи - Мэри Хиггинс Кларк

— Эрих убил мою девочку, — застонала Руни.

Затем все вернулись в дом. Рука Марка крепко сжимала ладонь Дженни, он молчал, не пытаясь навязывать бессмысленные слова утешения.

В доме шериф Гундерсон сразу взялся за телефон.

— Есть вероятность, что все поступки, которые мы ему приписываем, - просто фантазии больного ума. Есть один способ проверить, и это надо выяснить, не теряя ни минуты.

Кладбище потревожили еще раз. В свете прожекторов надгробия погрузились в неестественный полуночный блеск. В замерзшую землю могилы Каролины вгрызались буры. За ними удивительно спокойно наблюдала Руни.

Посмотрев вниз, они увидели кусочки синей шерсти, перемешанные с землей.

Из могилы донесся мужской голос:

— Она здесь. Ради бога, уведите мать.

Обняв Руни, Клайд заставил ее отступить от могилы.

— По крайней мере, теперь мы знаем, — сказал он.

Когда они вернулись, было уже светло. Марк сварил кофе. Когда он начал подозревать, что с Эрихом девочки в опасности? Дженни спросила его об этом.

— Дженни, вчера вечером, оставив тебя дома, я позвонил отцу. Я знал, что, когда он услышал слова Тины о том, как женщина с портрета накрыла лицо малыша руками, то ужасно расстроился. Он признался, что был в курсе - в детстве Эрих был психопатом. Каролина рассказала ему, что Эрих одержим ею. Она ловила сына на том, что он наблюдал за ней, пока она спала; держал под подушкой ее ночную сорочку, заворачивался в ее накидку. Каролина отвезла его к врачу, но Джон Крюгер категорически отказался лечить сына. Джон сказал, что ни у кого из Крюгеров нет психических проблем, дело лишь в том, что Каролина балует сына, проводит с ним слишком много времени. К тому моменту Каролина была на грани срыва. Она сделала единственное, что могла. Отказалась от опеки над сыном, понимая, что Джон отправит Эриха в школу-интернат. Каролина надеялась, что мальчику поможет смена обстановки. Но после ее смерти Джон не сдержал обещания. Эрих так и не получил помощи. Когда отец услышал слова Тины о леди с портрета и рассказы Руни о том, что она видит Каролину, то начал догадываться о происходящем. Думаю, сердечный приступ случился оттого, что он все понял. Я жалею только, что он не признался мне. Конечно, у него не было доказательств. Но именно поэтому он велел мне уговорить Эриха разрешить тебе с девочками приехать в гости.

— Миссис Крюгер, — нерешительно позвал шериф. Боится ли он, что Дженни по-прежнему будет винить его? — Здесь доктор Филстром из больницы. Мы попросили его взглянуть на то, что в хижине. Ему надо поговорить с вами.

— Дженни, вы можете точно сказать мне, что говорил Эрих в последний раз, как звонил вам? — спросил доктор Филстром.

— Он разозлился, потому что я пыталась сказать ему, что он ошибался насчет меня.

— Эрих упоминал о девочках?

— Сказал, у них все хорошо.

— Сколько времени прошло с тех пор, как он дал им поговорить с вами?

— Девять дней.

— Ясно. Дженни, скажу честно. Все это не радует, но Эрих должен был нарисовать ту последнюю картину до того, как исчез вместе с девочками. Там довольно много деталей. Даже если он был в хижине - а мы знаем, что был: там остались ножницы со следами меха. Но все же, кажется, он нарисовал картину до того, как уехал с детьми.

— Вы хотите сказать, что они живы? — с надеждой прошептала Дженни.

— Я не хочу зря обнадеживать вас. Но подумайте, Эрих все еще фантазирует о жизни с вами, о том, как вы будете в его полной власти, когда он получит признание с вашей подписью. Он знает, что без детей вас не удержит. Так что, пока Эрих не осознает, что воссоединение с вами невозможно, есть шанс, небольшой шанс...

Дженни поднялась на ноги. «Тина, Бет... Если бы вы умерли, я поняла бы это. Точно так же, как знала, что Нана не переживет ту последнюю ночь. И знала, что с малышом что-то случится».

Но Руни не знала. Уже десять лет она ждала, что Арден вернется. А все это время тело девушки было похоронено в месте, которое видно из окон Руни.

Как часто Дженни видела Руни у могилы Каролины. Руни что-то тянуло туда? Что-то в подсознании подсказывало ей, что она навещает также и могилу дочери?

Дженни спросила об этом доктора Филстрома, серьезно, почти по-детски:

— Доктор, так бывает?

— Не знаю, Дженни. Думаю, Руни интуитивно чувствовала, что Арден не сбежала бы из дома. Руни знала своего ребенка.

— Мне нужны мои дети, — сказала Дженни. — Сейчас же. Как может Эрих ненавидеть меня до такой степени, чтобы причинить зло девочкам?

— Вы говорите об иррациональном человеке, — ответил Филстром. — О человеке, который хотел вас потому, что вы поразительно похожи на его мать, и который в то же время ненавидел вас за то, что вы заняли ее место; который не мог поверить в вашу любовь к нему, потому что считает себя непривлекательным, и который жил в смертельном страхе потерять вас.

— Миссис Крюгер, мы сделаем объявления о розыске, — сообщил шериф. — Их фотографии будут в каждой дыре в Миннесоте и всех соседних штатах. Объявим по телевидению. Наверняка их кто-то видел. Сейчас Клайд просматривает записи об имуществе Эриха. Мы отыщем любую собственность, которой он владеет. Не забудьте, мы знаем, что он был здесь, по крайней мере, однажды, и всего через пять часов после того, как он звонил вам. Сосредоточимся на радиусе пяти часов езды отсюда.

Телефонный звонок заставил всех подскочить. Шериф Гундерсон потянулся за трубкой, но что-то заставило Дженни оттолкнуть его руку.

— Алло. — Какой неуверенный у нее голос. Это звонит Эрих? О боже, это Эрих?

— Здравствуй, мамочка.

Это была Бет.

Глава 36

— Бет!

Закрыв глаза, Дженни прижала пальцы к губам. Бет жива. Что бы Эрих ни собирался сделать с детьми, это еще не случилось. Воспоминание о картине: Бет и Тина, застывшие марионетки, с вельветовыми поясами на шеях. Дженни не могла прогнать этот образ.

На плечи легли руки Марка, его сильные руки. Дженни отодвинула трубку от уха, чтобы Марк тоже мог слушать.

— Бет, родная, здравствуй, — Дженни старалась говорить радостно и беззаботно. Так трудно не закричать: «Бет, где вы?»— Вам весело с папочкой?

— Мама, ты злая. Вчера ночью пришла к нам в комнату, а с нами не говорила. И слишком туго накрыла Тину.

Жалобный голос девочки был пронзительным, так что Марк слышал его. Дженни увидела страдание в его глазах и поняла, что в ее взгляде такое же страдание. Слишком туго накрыла Тину.Нет. Нет. Господи, пожалуйста. Нет. Сначала малыш, а теперь Тина.

— Тина так сильно плакала.

— Тина плакала, — Дженни отгоняла тошноту, накатывающую волнами. Падать в обморок нельзя. — Бетти, дай мне с ней поговорить. Я люблю тебя, Мышка.

Тут Бет расплакалась:

— Я тоже люблю тебя, мамочка. Пожалуйста, приезжай скорее.

— Мама, — беспомощные всхлипы Тины. — Ты сделала мне больно. У меня одеяло было на лице.

— Тина, прости, прости, — Дженни старалась, чтобы голос не сорвался. — Прости, Тина.

Глухой стук, телефон передвинули, рев Тины.

— Дженни, что ты так расстроилась? Девочкам приснился сон. Просто они скучают по тебе, как и я, милая.

— Эрих!— Дженни осознала, что кричит. — Вы где, Эрих? Прошу тебя, я обещаю, что подпишу это признание. Подпишу что угодно. Но, пожалуйста, мне нужны мои дети.

Марк предупреждающе стиснул ее плечо.

— То есть нужна моя семья. — Дженни заставила себя успокоиться, закусив губы, подавила желание умолять его не причинять детям зла. — Эрих, мы можем быть так счастливы. Не знаю, почему я творю такие странные вещи, когда сплю, но ты пообещал, что позаботишься обо мне. Я уверена, что поправлюсь.

— Ты собиралась бросить меня, Дженни. Лишь прикидывалась, что любишь меня.

— Эрих, приезжай домой, и мы поговорим. Или давай я отправлю тебе письмо. Скажи, где вы.

— Ты говорила с кем-нибудь о нас?

Дженни взглянула на Марка. Тот предупреждающе покачал головой.

— С чего бы мне кому-то про нас рассказывать?

— Вчера днем я три раза тебе звонил. Тебя не было.

— Эрих, я так давно не получала от тебя вестей. Мне нужно было подышать свежим воздухом. Я немного покаталась на лыжах. Я хочу снова кататься на лыжах с тобой. Было так здорово, помнишь?

— Вчера вечером я пытался дозвониться Марку. Его не было дома. Ты с ним встречалась?

— Эрих, я была здесь. Я всегда здесь, жду тебя.

Тина уже кричала в голос. Дженни снова расслышала в трубке шум машин, словно на подъеме переключают передачи тяжелые грузовики. Мог Эрих ночью быть на ферме? Если да, то заходил ли он в хижину? Нет, он увидел бы разбитое окно, понял бы, что в хижине были люди, и не звонил бы теперь.

— Дженни, насчет возвращения я подумаю. Просто сиди дома. Не ходи никуда. Не катайся на лыжах. Я хочу, чтобы ты была дома. И однажды я открою дверь, и мы снова будем семьей. Сделаешь так, Дженни?