Никто, кроме нас - Владимир Васильев

Поначалу президенту идея показалась невыполнимой. Однако только за последний год люди Попова совершили столько невыполнимого, что президент решил лично вникнуть в детали плана, а пока Попов готовил сжатый доклад, президент как раз успел прочесть ежедневную сводку.

Сводка улучшила его настроение, если такое вообще было возможно.

Легко было заметить, что на «Гелиотропе» стало гораздо больше улыбающихся лиц. А вспомнишь положеньице накануне пресловутой атаки имперской армады, которую Солнечная могла и не отразить…

Лозунги лозунгами, а все равно великое спасибо хитроумному простаку Нери Йонасу, наплевавшему на приказы болвана-шефа, и приятелю-инвалиду Йонаса Гектору О'Риди. Вернер Винцль в который раз подумал, что могло бы произойти, не вздумай эта парочка пальнуть из рогатки по линкору, то бишь из списанного лазера по уходящей за барьер армаде…

Но нет, нет, лучше и приятнее думать о том, что говорится в сегодняшней сводке. Гораздо приятнее!

2

— Разрешите, господин президент?

— Входите, полковник, входите! Жду вас с нетерпением.

Полковник Попов, не нарушая тиши президентского кабинета, тенью переместился к гостевому креслу. Рядом с креслом висел над покрывающим пол ковром небольшой столик для документов.

— Не правда ли, неизмеримо приятнее встречаться вот так, лично и разговаривать не с изображением в видеостолбе, а с живым человеком? — усмехнувшись, спросил президент. Заполнить неизбежную паузу — святое дело!

— Не знаю, мне все равно, — равнодушно отозвался Попов. — Но теперь действительно можно позволить себе наносить персональные визиты вместо виртуальных. Перелеты перестали отнимать уйму времени. Это и в самом деле радует.

Попов и не думал рисоваться. Его пост подразумевал отрешенность от романтики, да и вообще от эмоций. Полукиборг Чиль Опте и то выглядел живее шефа контрразведки доминанты. Наверное, так и должно быть — если вдуматься как следует.

Президент терпеливо ожидал.

Полковник не любил ненужной спешки, поэтому он неторопливо уселся в кресло, неторопливо раскрыл тоненькую непрозрачную папочку с вакуумным замком, пристроил ее на столике и лишь после этого изобразил на лице готовность к диалогу.

— Итак, что вы снова затеяли? — оживился Вернер Винцль.

— Господин президент! Я в общих чертах знаком с выкладками аналитиков и с планом предстоящих чрезвычайных ударов по Тсурре, Оа, Файд-Зегу и Багуте. Однако я считаю, что перед этим следует провести еще одну операцию. Суперчрезвычайную, если не возражаете против подобной формулировки.

— Какую же?

— Непосредственный захват императора Унве и доставку его в контролируемую нами область пространства.

До сих пор президент слушал с живейшим интересом, подавшись к собеседнику. Однако последняя фраза заставила его откинуться на спинку кресла.

— Но полковник… Если вам не удалось на брошенной силами оаонс Иншуди захватить шефа их клановой разведки, то как…

Президент умолк, справедливо посчитав дальнейшие слова излишними. В самом деле — уж шеф-то контрразведки доминанты Земли прекрасно осведомлен, в какой неприступной крепости обитает главный баламут галактики и основная головная боль стратегов союза — самозваный император Шат Унве. От империи которого, к счастью, на сегодняшний день мало что осталось. Но чтобы додавить эту неуступчивую гидру, все равно придется изрядно попотеть и вложить немало средств, это уж без сомнений. А полковник Попов предлагает новую авантюру после того, как провалилась многообещающая прежняя, калибром пожиже!

— По поводу ваших последних слов у меня два комментария, господин президент. Комментарий первый: к моменту начала операции на Иншуди мы еще не располагали генераторной сшивкой достаточно сложной топологии. Сегодня мы ею располагаем. Дабы не вдаваться в ненужные подробности, скажу вам, что семнадцать часов назад физики «Квазара-четыре» успешно трансгрессировали в мой кабинет…

— Простите, — перебил президент. — Транс — что?

— Трансгрессировали, — невозмутимо пояснил Попов. — Новый, а точнее, хорошо забытый старый термин, означающий нетрадиционное перемещение вещества в пространстве. С некоторых пор этим термином физики союза описывают транспортировку материальных тел посредством генераторных сшивок исполинов.

— Ага, понял, продолжайте.

— Так вот, — не меняя тона, вернулся к докладу Попов. — Семнадцать часов назад физики проекта «Квазар-четыре», испытывающие генераторную сшивку сложной топологии, трансгрессировали в мой кабинет вот этого крепыша.

Попов подал президенту плоскую голограмму, изображавшую рыжего хомяка, самозабвенно грызущего морковку.

— Крепыша зовут Сольдо; морковку он начал грызть в пятидесяти двух тысячах световых лет от моего кабинета. Так вместе с морковкой мне на стол и плюхнулся, прямо на скатерть. Погрешность трансгрессии — семь сантиметров. Чуть меньше.

Попов умолк, выжидательно глядя.

— То есть… — неуверенно начал, президент, приглашая развить мысль.

— То есть для десантирования группы захвата не нужно засылать корабль с финишным генератором. Мы можем отправить группу непосредственно в помещение, где пребывает император.

Президент все еще недоверчиво глядел на Попова.

— Но ведь отправить группу — это всего лишь полдела…

Однако. Попова трудно было смутить:

— Я еще не все вам рассказал, господин президент. Просидев у меня на столе пятнадцать минут, благополучно расправившись с морковкой и малость попутешествовав по скатерти, крепыш Сольдо отправился назад, в точку старта. За пятьдесят две тысячи световых лет. И вытащила его все та же сшивка сложной топологии. Безо всяких коридоров и финишных генераторов.

— Погодите… насколько я помню, генераторы работают только в вакууме и невесомости? Или на сшивки это правило не распространяется?

— Распространяется, господин президент. Сшивка, перемещавшая Сольдо, все время находилась именно в вакууме и именно в невесомости. Сольдо был помещен в специальный сосуд с воздухом, а сосуд — в стартовую сферу. Так вот, сшивка вынула Сольдо и часть воздуха прямо из герметичного сосуда.

Президент, подавшийся было вперед, снова откинулся в кресле и провел рукой по враз покрывшемуся испариной лбу.

— Господи… Что же за джинна работы исполинов мы выпускаем на свободу? Что еще можно сотворить с этими вашими сшивками? — глухо промолвил он.

— Пока не знаю, господин президент. На сегодняшний день могу лишь сообщить, что у нас в распоряжении появился идеальный транспорт. Мобильность порядком выше я пока не могу себе даже представить. Мы выиграли эту войну, господин президент, осталось лишь несколько финальных штрихов.

Некоторое время президент молчал. Потом поднял тяжелый взгляд на полковника и устало спросил:

— И кого вы намерены послать на эту… суперчрезвычайную операцию?

На это у Попова имелся заранее приготовленный ответ:

— Да все тех же сорвиголов, которых посылал на Иншуди.

Президент удивленно вздернул брови:

— Но позвольте! Их ведь захватила разведка Оа!

— Прошу прощения, но этого как раз касается второй комментарий к докладу, господин президент. Операция на Иншуди представляла собой более сложную, с позволения сказать, сшивку, нежели казалось со стороны. Живы наши сорвиголовы, здоровы и свободны, чего им сделается? И шеф клановой разведки нами захвачен, по нему как раз сейчас работают молодцы из отдела дознания. Уж извините, но кое-какие детали операции я позволил себе скрыть даже от вас — исключительно для пользы дела. Главное, что эта матрешка блестяще сработала…

База реабилитации личного состава подразделений «Хозчасти»

1

Скотч вынырнул из беспамятства, словно без минуты утопленник, внезапно глотнувший воздуха. За веками брезжил желтоватый свет.

Он помнил все, вплоть до момента, когда его хватили по голове.

«Плен», — подумал Скотч уныло и потерянно. Продолжение мысли было отчетливо нецензурным.

— Давай-давай, отворяй очи, — насмешливо сказали рядом до боли знакомым голосом. — Веки все равно дрожат, не притворяйся. Мы тебе лошадиную дозу стимулятора вогнали.

Тотчас знакомо заныло плечо — действительно вроде как после инъекции.

— Ау, Скотче! Оживай давай, хорошие новости.

Голос принадлежал не кому иному, как Мельникову.

Скотч медленно открыл глаза. Он лежал на обычном топчанчике, какие составляют непременную часть обстановки любого медпункта. Рядом переминался с ноги на ногу румяный толстячок в белом халате; чуть дальше стоял Мельников собственной персоной. Толстячок улыбался — рот до ушей, Мельников ухмылялся — с эдакой дружелюбной ехидцей.