Октавиус - Эрнест Марцелл

«21 сентября 1761 года. Пересекли экватор. По этому поводу на палубе был устроен традиционный праздник. Были подвергнуты ритуальному окунанию в бочку с водой Р. О’Нилл, каютный юнга Дэнис О’Нилл и Элизабет О’Нилл, чем последняя осталась очень недовольна. Погода солнечная, ветер встречный. Идем в лавировку…»

По почти сразу же сложившейся традиции я, Элизабет и Ситтон трапезничали вместе, если, конечно, не случалось какого-либо аврала. Так было и в этот раз, когда с марса раздался долгожданный крик: «Земля!»

Мы сразу же прервали свой завтрак. Ситтон мгновенно подошел к карте, взглянул на компас, сделал несколько отметок на карте и пошел наверх. Я отодвинул недоеденный пудинг и, сказав Элизабет: «Я на секунду, дорогая!», почти бегом поднялся по трапу следом за Джоном.

Яркое солнце, заливавшее палубу, нестерпимо ударило мне в глаза, и я зажмурился, отгоняя яркие блики. Потом поднялся на ют, где Ситтон, стоя возле рулевого, смотрел в подзорную трубу на горизонт.

– Кейптаун, сэр, – сказал он, обращаясь ко мне. – Через полтора часа мы будем на месте.

Дул сильный фордевинд, и корабль, рассекая форштевнем изумрудно-зеленые волны, на всех парусах стремительно несся к берегу. «Октавиус» действительно отличался быстроходностью – под брамселями мы без труда обошли также идущий под всеми парусами на расстоянии мили от нас голландский бриг, который, судя по осадке, не был тяжело нагружен и шел тем же курсом.

– Поворот три градуса на ост-зюйд-ост, – приказал Ситтон. – Боцман, свистать всех наверх!

Я спустился в каюту и, сев за стол, продолжил неторопливо заканчивать завтрак.

– Дорогая, мы прибываем в Африку, – сказал я, делая глоток ароматного кофе. – Через час мы будем в Кейптауне!

– Какое счастье! – радостно вздохнула она. – Наконец-то я ступлю на твердую землю. А то уже, честно признаться, это судно стало словно тюрьма. Каждый день – одни и те же лица и эта водная пустыня вокруг. Все начинает просто раздражать, ты уже не обижайся…

Я ничего не ответил ей, но про себя отметил, что в этот раз, пожалуй, без слов согласен с ней.

«…на горизонте появился мыс Доброй Надежды. Держим курс на Кейптаун…»

Кейптаун

«25 ноября 1761 года. Наш корабль бросил якорь на рейде Кейптауна. Баковый матрос Гаррис Бриггс получил легкую травму от удара головой об юферс. Корабельный врач Стивен Ингер оказал пострадавшему необходимую помощь. Никаких серьезных происшествий за время плавания не произошло…»

В раскаленном мареве, стоявшем над гаванью, высился целый лес мачт разнообразных судов, стоявших на якорях, среди которых совершенно затерялась наша шхуна. Над городом в нагретом, словно в духовке, воздухе дрожали далекие очертания Столовой горы, все окна в каюте были распахнуты настежь. Суда стояли чуть ли не борт о борт друг с другом, и казалось, что с нашего корабля можно было запросто перепрыгнуть на борт стоящего по соседству с нами голландского флейта. На всех палубах мелькали люди, сверкали под солнцем медные детали оснастки, на поверхности воды сияли ослепительные блики, высоко в паутине снастей, словно мухи, двигались туда-сюда черные фигуры матросов. В безветрии флаги многих стран мира, сникнув, висели на мачтах пестрыми полотнищами. Жара, отражаясь от водной глади и нагретой палубы, обволакивала со всех сторон, словно ватное одеяло, – прохладой не веяло даже от пропыленной зелени пальм, окаймляющих берег. Вся набережная находилась в бесконечном движении – создавалось впечатление, что варился, кипя, какой-то невиданный суп из всех красок и национальностей: негры, голландцы, малайцы…

Вокруг царил, после тишины многодневного морского похода опьяняюще лаская слух, гулкий гвалт криков, скрипа, стуков и звона – на пристанях сновали толпы чернокожих носильщиков, перетаскивая по шатким сходням в глубокие распахнутые трюмы флейтов горы всевозможных мешков, ящиков, тюков. Тут же на пристани можно было встретить голландского купца первой гильдии, чинно идущего по каким-то делам в сопровождении готтентота-слуги; проворно снующих арабских торговцев или отчаянно спорящих между собой до хрипоты желтолицых надсмотрщиков. Здесь же невозмутимый чернокожий точильщик, стоящий под легким тростниковым навесом, окруженный устрашающего вида ножами и мачете, вертел ногой педаль своего колеса, с визгом и искрами проводя по вращающемуся камню кривым лезвием сабли. Нищие, дремлющие под сенью пальм; бродячий сапожник с короткой трубкой в зубах; знатный вельможа – вероятно, какой-то местный князек в ярких национальных одеждах, важно шествующий под огромным опахалом, которое нес за ним почтительно семенящий слуга…

В первый же день прибытия мы пришвартовавшись, пополнили запас провианта и воды, после чего отошли на рейд и встали на якоре. Отдав приказ: «Команде сойти на берег», я, сев в одну из шлюпок с Дэнисом и Элизабет, также покинул борт «Октавиуса». Син Бен У отправился на берег вместе с нами, по всей вероятности, решать какие-то свои делишки, и вскоре растворился в кипящем котле этого царства Голландской Ост-Индской компании…

Набережная с первого взгляда произвела на меня донельзя отталкивающее впечатление. Своими грязными и весьма мрачными портовыми сооружениями она напомнила мне ливерпульские трущобы. Сам Кейптаун был сборищем полнейших противоречий, которые меж тем чудным образом прекрасно уживались здесь: по-европейски христианизированный – но полный мусульман, с голландским стилем и обычаями – и в тоже время чисто африканскими манерами, царящими там. Это место было почти самой южной точкой Африки, где росли пальмы и кактусы, и тут же обитали удивительные животные, родной средой которых были ледяные полярные воды…

Однако я был немного разочарован подобным видом этого континента, о котором столько читал и слышал, представляя в воображении черных бушменов с копьями, преследовавших рычащего льва в жаркой саванне; эфиопов, ведущих караваны верблюдов по бескрайним пескам Сахары; чудовищного страшнолицего деревянного идола в болотах Анголы, которому в давние времена приносили человеческие жертвы…

Однако это был лишь крохотный клочок Африки, и в недалеком будущем я хотел войти на «Октавиусе» в устье Нила, дабы потом пройти через всю Африку от Египта до Кении и Танзании в озеро Виктория.

Сначала мы хотели совершить длительное путешествие на вершину Столовой горы, чтобы полюбоваться оттуда видом на Фалс-Бей и весь Капский полуостров, но в итоге ограничились лишь прогулкой до Кейп-Пойнта. Там, стоя на самом краю земли, мы, обдуваемые легким ветерком, долго смотрели на простиравшуюся перед нами бескрайнюю гладь океана, сверкавшую под лучами солнца. Внизу под нами у подножья отвесной скалы прибой с гулом и пеной перекатывался через черные камни. Падение вниз с такой высоты означало верную смерть…