Миромагия - Александр Матюхин

Станислав окончил школу, распрощался с детством на холодном полу актового зала, в обнимку с горячей одноклассницей Машей, потом поступил в университет на физика-теоретика и занялся юношескими делами. То есть зажил в общежитии, принялся искать несложную работу, пристрастился к пиву, девушкам и видео кассетам с немецкими фильмами. Таланта, и тем более гениальности, за ним как-то не наблюдалось.

И вот однажды что-то произошло. Станислав вдруг стал замкнутым, съехал с общаги в собственную квартиру, подтянулся по основным предметам, а затем и вовсе пропал из виду. Многие однокурсники даже стали забывать о рубахе-парне, который за ночь мог осилить десяток литров пива, переспать за раз с тремя, а то и четырьмя девушками, и рассказывать пошлые анекдоты до самого утра. Многие видели его исключительно в университете, а потом Станислав исчез и оттуда.

Поползли слухи, что Станислав влип в какую-нибудь серьезную переделку и теперь скрывается. Некоторые утверждали, что он переспал с дочкой ректора, и тот расплатился сполна. Третьи утверждали, что видели Станислава в объятиях девушки на вокзале. Четвертые просто говорили, что, должно быть, Станислав умер.

На самом деле, никто и никогда не узнает правду.

Университетские друзья так и остались в полной уверенности, что Станислав, скорее всего, мертв. Родители объявили розыск, который не дал результатов. На квартире Станислава обнаружили его нетронутые вещи и огромное количество книг, связанных с магией и волшебством. Соседи говорили, что часто слышали, как Станислав включал на полную громкость радио и что-то забивал, сверлил, разбивал и пилил. Через полгода поисков, Станислава объявили пропавшим без вести, а потом и мертвым.

Еще через полгода в другом городе появился человек, которого звали Брокк. Это был уже не юноша, а крепкого телосложения мужчина, с темной бородкой и легкой сединой на висках. Он был очень похож на Станислава, но, пожалуй, мало кто мог бы узнать в нем бывшего студента-физика. А если бы существовала возможность заглянуть в его душу и разум, то многие бы ужаснулись…

Дело в том, что Станислав очень хотел стать гением. Ведомый родителями с самого детства, он думал, что стать гением — легко. Нужно только захотеть, и мир упадет к твоим ногам. В детстве все это представлялось настолько достижимым, насколько вообще можно было представить. Как шнурки завязать. Но в шесть лет Станислава отдали в школу искусств, где он пробыл месяц, пока не понял, что рисовать не умеет. Потом был кружок по музыке, где выяснилось, что у Станислава нет слуха (да и голос подкачал). После музыкального, была танцевальная школа, потом кружок по фотографии, потом кружок английского языка, плаванье, греко-римская борьба, сценического искусства… и еще множество других кружков и секций, в которых Станислав надолго не задерживался. Чем чаще он сменял очередной кружок, тем больше закреплялся в мысли, что гением ему не стать. Но ведь так хотелось обрадовать родителей! И, видимо, в то самое время где-то в глубине души Станислава что-то порвалось, и ранку заполнила пустота. Станислав рос и рос, и рана, наполненная пустотой, становилась все больше и больше. Станислав страдал от этой раны не меньше, чем люди страдают от ран внешних — ссадин, царапин, переломов. Он не знал, чем заполнить пустоту в душе. Ему невыносимо хотелось стать гением.

И, как это часто бывает в жизни, Станислав начал наполнять пустоту души ненавистью. Он ненавидел любое проявления таланта, потому что видел в нем собственное бессилие. Он ненавидел знаменитых певцов и музыкантов, он ненавидел художников, ненавидел писателей, поэтов, обладателей премий в области физики, теоретики, химии и множества других наук. Он начал воспринимать искусство в любом его проявлении как нечто враждебное, чуждое, ненавистное. Рана в его душе расширялась, но ненависти в ней становилось еще больше.

Станислав страдал. Он хотел доказать ненавистному миру, на что способен — но не знал как (и сам же убедил себя, что не может доказать, потому что ничего не умеет). Но как обратить на себя внимание? Как стать гением, если таковым не родился? Станислав стонал от боли и бессилия. В этом сером, бездушном мире он не мог сделать ничего, что было в его силах. Если уж он таким родился — то таким и останется навсегда. Что можно было изменить? Как можно было изменить?.. Однажды ему на глаза попалась книга по магии — в затертой бесцветной обложке, с тонкими листами на которых блестели капли жира, с плохо проглядывающимися буквами. Кто-то привез эту книгу в общежитие, и она гуляла из рук в руки, потеряв треть листов в туалетах, пока не попала к Станиславу. Он тоже начал читать ее в туалете, потом в комнате, потом вышел на ночь в кухню, где круглосуточно горел свет, потом пошел с ней утром на пары, и под конец ушел в парк, где провел целый вечер и пол ночи.

На следующее утро Станислав начал искать отдельную квартиру.

Никто не знает (и даже призраки расходятся во мнении) что именно вычитал Станислав в потрепанной книжке магии. А потом появились другие книжки, которые он собрал в своей квартире. Но ведь верно говорят — каждый видит то, что хочет увидеть! Станислав определенно чему-то научился. Он узнал, чем заменить ненависть в душе (а, может, выяснил, с чем ее следует смешать, чтобы получился неслабый коктейль). И, узнав это, сменил имя, сменил город и занялся делом.

Теперь его звали Брокк.

В первый же день своего появления, он направился в квартиру к известному художнику Афанасию Кривцу. Афанасия величали не иначе, как новой надеждой русского абстракционизма, хотя сам он скромно называл себя гениальнейшим художником. В тот день Афанасий Кривц собирался дописать новую картину, но появление Брокка смешало все его планы. Брокк предложил Афанасию Кривцу незабываемую сделку. Он, Афанасий, отдает Брокку свой талант художника, а Брокк, взамен, дает Афанасию бессмертие. Афанасий не читал Фауста, но заподозрил неладное. Нечасто, согласитесь, вам предлагают бессмертие в обмен на способность рисовать. Тогда Брокк достал из рукава пуговицу и продемонстрировал Афанасию нечто такое, от чего художник пришел в дикий восторг, и сделка состоялась.

В тот же день Брокк посетил еще троих (гениальных) художников города. А на следующий день занялся писателями. А еще через день — музыкантами. Брокк ходил по городу, будто продавец невиданных товаров, будто бродячий волшебник, предлагающий ненужные, но красивые безделушки, но еще лучшее сравнение — как Смерть, собирающая свою кровавую жатву.

Через неделю у Брокка скопилось полсотни талантов, а полсотни человек в городе обрели бессмертие.

Станислав был бы удовлетворен, получи он хотя бы десятую часть того таланта, что хранился за замками в съемной квартире Брокка. Но Станислава к тому времени уже не существовало. Ненависть к миру, заполнявшая пустоту его души, выплеснулась наружу и полностью поглотила молодого человека. Он бы не смог жить, когда по его венам текла ненависть. И он умер, уступив место другой личности. Собирателю талантов. Ненавистнику мира. Вот Брокку-то всегда всего было мало.