Шерше ля нефть. Почему наш Стабилизационный фонд находится ТАМ? - Николай Стариков

Вашингтону оказалось очень сложно, а точнее, просто невозможно в 2005-2006 годах убедить арабских шейхов вновь, как в 1985 году, опустить цену на нефть. СССР больше нет, арабам никто не угрожает, никаких прорывных новейших технологий предложить Запад им не может (все уже у них есть). Ради чего снижать цену, тем более что можно кивнуть на Москву и не остаться крайним. Мы-то цену снизили бы, дорогой господин Буш, но вот Венесуэла и Россия мешают. Договоритесь с ними, и мы с радостью вольемся в общий процесс.

Россия не была никогда крупнейшим продавцом нефти, но ее вклад в нефтяную копилку существенный. Когда все наши углеводородные компании должны были перейти под иностранный контроль, то бороться с ценовым диктатом Запада в нефтяной сфере было бы уже совершенно невозможно. Контрольный нефтяной пакет (Россия, Норвегия, арабы) позволял ему поднимать или опускать цену на углеводороды на любой нужный уровень. Выход России из-под контроля сорвал этот план и заставил развалиться всю составленную американцами комбинацию. Нефть стала дорожать больше, чем было нужно для торможения Китая, больше, чем требовала стерилизация долларовой массы. И самым страшным был тот факт, что единственная сверхдержава современности потеряла контроль над углеводородным рынком.

Ведь об этом знает весь мир. А его только силой можно заставить соблюдать правила игры, навязанные англосаксами, владеющими денежным «печатным станком». Для желающих сохранить власть над миром наступало время решительных действий. На кону власть над миром.

А потому - не до сантиментов…

12. Почему от американской помощи голодающим голодающих становится все больше

По сути дела, господин Черчилль и его друзья в Англии и США предъявляют нациям, не говорящим на английском языке, нечто вроде ультиматума: признайте наше господство добровольно, и тогда все будет в порядке, – в противном случае неизбежна война.

И. В. Сталин о фултонской речи Черчилля[186]

Вы никогда не задумывались, почему многие товары в наших магазинах стоят так дешево? Не дорого, а именно дешево. О ней, о дороговизне, мы вспоминаем, каждый раз заправляя машину бензином или соляркой и просто проходя вдоль полок с колбасой, молоком и мясом. Дорожают подсолнечное масло, крупы, хлеб. Растут цены на недвижимость, увеличиваются ценники на автомобили и меха. Обо всем этом с затаенной радостью или с притворной тревогой сообщают ведущие телевизионных и радиопрограмм. О повышении тарифов с готовностью пишут газеты, его неизбежность убедительно объясняют депутаты и министры.

Но есть в наших магазинах огромная группа товаров, цена на которую совершенно не меняется. Или даже наоборот – эти товары постоянно дешевеют. Об этом газеты писать не любят, самим слушателям этот феномен также малоинтересен. Ведь речь идет в основном о предметах, не играющих в нашей повседневной жизни главенствующей роли. Между тем, если задуматься, из странной ситуации, когда в ходе всеобщего подорожания дорожает вовсе не все, можно сделать весьма любопытные выводы.

Для начала назовем эту таинственную группу товаров одним емким словом – хлам. Чепуха, ненужные вещи – как вам больше нравится. Встретить их можно повсеместно, такими товарами заполнены лотки еще сохранившихся вещевых рынков, они встретят вас на входе в большие гипермаркеты. Именно в этих местах вы можете купить что-то за сущие копейки. Практически бесплатно по нынешним меркам. Что это такое? Свечи за десять рублей, электронные наручные часы за двадцать пять, штампованные рамки для фотографий, наборы пластиковой посуды, невероятно дешевые бейсболки и трикотаж, фломастеры и карандаши, новогодние гирлянды и колпачки а ля Санта-Клаус В этих вещах просто утопают современные гигантские магазины, ими радостно торгуют лоточники и сельские райпо. Потому что вся эта ненужная и, скорее всего, некачественная продукция стоит очень, просто очень дешево. Именно поэтому ее любят продавцы, именно поэтому ее берут покупатели.

И вправду, чего же не взять, может, и не очень красивые и нужные, но действительно кожаные перчатки всего за сто рублей или керамическую кружку грубой работы за пятнадцать. Не понравится – выкинешь, убыток небольшой. Точнее говоря, вообще его не будет, потерю 15-30 рублей современный посетитель гипермаркета даже не заметит. Нас же во всей этой истории интересует экономика, а не изучение поведения посетителя магазина. Поэтому и вопрос будет чисто экономический: а почему весь этот хлам стоит так дешево?

Потому что хлам и есть, будет нам ответ. Как же еще его продать? Кому он нужен за большие деньги? Конечно, ерунда за дорого никому не нужна. Но это не объяснение, а пожелание. Нам же важно понять, почему эти гирлянды и фломастеры часто стоят дешевле, чем может себе представить современный человек. Ну, как пачка из 10 фломастеров, которые еще и рисуют(!), может продаваться в магазине за 8 рублей? Для нас и тут готов ответ: фломастеры сделаны в Китае. И это снова не ответ, а небольшой урок географии. Что с того, что пачка цветных пластмассовых фломастеров приехала в Москву или Казань из Китая? Разве в Китае фломастеры растут на деревьях? Разве их не надо изготовить, а для этого построить завод, купить оборудование, пластик, красящие вещества, нанять рабочих и инженеров?

Все это требует серьезных затрат, но на этом расходы производителя не заканчиваются. Ему необходимо создать систему сбыта, платить налоги. Представим себе, что китайский или малайский завод справился со всеми этими задачами и фломастеры произвел. Но находятся они на другом конце света. В Россию, Бельгию, США их еще надо доставить. Этим занимается не сам завод, а компания-посредник, закупившая его продукцию. Она тоже на фломастерах должна заработать. Посредник платит деньги транспортным фирмам или самостоятельно фрахтует суда, арендует железнодорожные контейнеры. Значит, появляются расходы, связанные с доставкой груза.

Список затрат можно продолжать дальше, однако очевидно, что каждая компания, приложившая усилия к путешествию баснословно дешевых фломастеров из Юго-Восточной Азии в Европу или Америку, хочет получить прибыль. И она ее получает, иначе поток дешевого хлама исчез бы из наших магазинов. Раз товары по бросовым ценам там лежат, значит, экономическое колесо крутится, и все его спицы смазываются денежными знаками. Свою прибыль в восьмирублевые фломастеры и десятирублевые свечи закладывает посредник, перевозчик, новый посредник. Ведь не каждый ги-пермаркет напрямую из Китаяполучает товар, чаще всего местный оптовик продает большой ассортимент «хлама» крупным сетям и магазинам. Свою малую долю от торгового процесса получает и российская казна: фломастеры проходят таможенную процедуру, платится пошлина. И наконец, на последнем этапе свою наценку накручивает на их стоимость тот магазин, при посещении которого вы совершаете покупку: вы кладете пачку фломастеров в свою корзину и платите на кассе восемь рублей.

За сколько же этот товар можно купить на заводе-производителе, если в конце сложной и длинной цепочки он стоит сущие копейки ?!

За счет чего получающий свою прибыль завод в Китае может продавать фломастеры по 1-2 рубля? Почему завод в России такой цены выдержать не может? Потому что у нас холоднее и идут расходы на отопление помещений. Все правильно, но даже если перенести завод в солнечную Италию, это ситуацию не изменит. Нет почему-то у нас итальянских бросовых товаров, отсутствуют греческие и испанские. Зато полно вьетнамских, тайванских, малазийских. Значит, дело отнюдь не в отоплении помещений, не в чистом небе и круглогодичном солнце.

Так что же является главным конкурентным преимуществом произведенных в Китае, Вьетнаме товаров? Дешевизна углеводородов? Нет, не стоимость нефти играет ключевую роль. Заметьте, что массовое производство невероятно дешевых товаров развивается не там, где есть свои нефтяные скважины. Не Венесуэла и не Саудовская Аравия, богатые углеводородами, штампуют миллионы шапочек для европейских дедов морозов, а Вьетнам и Китай. Почему именно там стоят фабрики, обеспечивающие всех дешевыми товарами? Нас всегда учили, что выбор места расположения предприятия обусловливается множеством факторов. Первый из них – близость к рынку сбыта. В нашем случае он несущественен, ведь завалены хламом прилавки всего мира. Второй фактор – близость к источникам сырья. Как мы видим в случае с фломастерами и свечами, он также не играет роли. Заводы ставят далеко от энергоресурсов, которые в сегодняшней ситуации очень и очень дороги. И, наконец, третий фактор – близость к человеческим ресурсам, к дешевой рабочей силе.

Вот теперь мы, кажется, попали в точку. На чем может сэкономить производитель, если его рынок сбыта – весь мир, а сырье и топливо дороги повсеместно? На заработной плате и только на ней. На инфраструктуре, йа квартирах для рабочих, на бесплатных обедах, на медицинском обслуживании, на детских садах и яслях. Экономить можно только на людях. Китайские и малазийские товары дешевле европейских и даже российских, потому что китаец и малаец пойдет работать за зарплату, на которую не согласится итальянец или грек. Теперь даже и россиянин на такую работу не пойдет. Если европейцев можно заподозрить в некой избалованности и приятной привычке к высокому доходу, то уж наши соотечественники – аскеты по определению. Отчего же нет российских фломастеров на прилавках российских же магазинов? Почему не может житель Рязани прожить на зарплату жителя такого же города в поднебесной?