Признание шефа разведки - Боб Вудворд

Как полагал Додд, ЦРУ осуществляло политику «большой дубинки», действовало в духе империализма янки прошлых эпох, везде сующего свой нос. Соединенные Штаты делили кров с рабовладельцами. Додд считал, что при некоторых усилиях он мог бы докопаться до сути плана ЦРУ. Но тогда он попал бы в ловушку «официального» молчания, не имея возможности выступить публично.

В этом и было все дело. Либо оставаться в неведении относительно секретных операций и произносить идиотские речи, либо узнать о них все и дать надеть на себя намордник.

Додд присутствовал 10 декабря на закрытом заседании внешнеполитического комитета сената, на котором выступал эксперт ЦРУ по Латинской Америке Константин Менгес. Он знал, что Менгес — человек Кейси и что он может дать разъяснения если не по самой операции, то, по крайней мере, об отношении к ней. Заседание превратилось в политические разглагольствования против Гаваны. Все это звучало как ходульные речи Рейгана — осуждение коммунистов и обвинение Москвы и марксизма во всех несчастьях Центральной Америки.

Додд вместе с двумя коллегами направил Кейси письмо с протестом против поведения Менгеса. В общем, было ясно, в каком направлении развивались события, хотя Додд не мог доказать этого. Но если бы он и мог это сделать, он не располагал возможностью свободно изложить свою точку зрения.

Когда Кейси 14 февраля увидел на первой странице «Вашингтон пост» статью о никарагуанском плане ЦРУ стоимостью 19 миллионов долларов, он с облегчением прочитал: «Оказалось невозможным выяснить, было ли утверждено и осуществлено предложение ЦРУ».

На следующий день с 14 часов 30 минут до 15 часов 45 минут Кейси давал специальный секретный брифинг для президента в Ситуационной комнате. Он доложил, что Клэридж успешно организовал группу антисандинистов в Гондурасе и в скором времени начнутся операции против Никарагуа с переходом через границу на ее территорию. Как ожидается, акция уменьшит склонность никарагуанцев к экспорту беспорядков и революции.

В конце февраля одно должностное лицо, знакомое с разведывательной информацией, поступавшей в правительство, и с начатой операцией, согласилось на беседу (с автором. — Перев.) во время продолжительной прогулки в пригороде Вашингтона. Этот человек сказал, что предметом заботы сегодня являются сообщения о подготовке никарагуанских пилотов для усовершенствованных самолетов МиГ-2. Эти сообщения рассматриваются как «весьма тревожные», поскольку появление этих самолетов предвещает активизацию усилий сандинистов по распространению освободительной войны на другие страны Центральной Америки, в особенности на Сальвадор. Хейг, Кейси и другие много размышляют над этим стратегически важным моментом. По их расчетам, наличие МиГов дает никарагуанцам возможность распространить свое влияние на морские пути в Карибском море и вблизи Панамского канала — обстоятельство, которое США не могут допустить.

— Никарагуа, — было сказано далее, — имеет правительство, управляемое Советским Союзом, точно так же, как мы управляли правительством Южного Вьетнама во время войны. Ключевую позицию в регионе занимает Никарагуа, а не Сальвадор, которому уделяют слишком много внимания. Цепочка падающего домино ведет в Мексику.

— Если МиГ и окажутся в Никарагуа, — сказал чиновник, — то Рейган уберет их путем какой-нибудь тайной акции. Президент не пошлет войска в Центральную Америку, — пояснил он, — но он не хочет заявлять об этом публично. Рейган не намерен также посылать тысячи советников.

— А как обстоят дела с нынешней тайной акцией? Если ставки так высоки, то, конечно, какое-то умеренное тайное мероприятие было бы логичным, особенно учитывая высказывания в пользу тайных акций ЦРУ, сделанные во время президентской кампании.

Он уклонился от ответа.

4 марта 1982 г. Джейм Вилок из правящей сандинистской группировки выступил в Вашингтоне с речью, в которой утверждал, что операция ЦРУ уже осуществляется.

— Слишком много вещей происходит одновременно, чтобы считать это совпадением, — сказал он. — Все эти моменты подводят к одному выводу: только ЦРУ имеет силы и власть, чтобы совершить все одновременно. Трудно получить конкретные доказательства, но следы налицо.

В понедельник 8 марта Брэдли пригласил меня (автора. — Перев.) на завтрак в 9 утра. У нас к этому времени имелись подтверждения из трех источников, что никарагуанская операция утверждена президентом. Брэдли сказал, что он намерен действовать не спеша, и мягко напомнил мне о большой разнице между нынешним политическим климатом и обстановкой 70-х гг. Сейчас у власти правительство Рейгана, сказал он. Нынче не следует полагать, что разглашение секретов ЦРУ автоматически считается хорошим делом. Это может принять плохой оборот.

— Чем может быть оправдана публикация статьи? — спросил Брэдли. — Я хочу знать причину, назови мне точную причину.

— Может ли сработать такая операция или, точнее, такой акт войны? — спросил я. — Может ли она остаться секретной? Должна ли она оставаться секретной?

— У меня нет ответов ни на один из этих вопросов, — сказал Брэдли. — А что, ЦРУ вышло из-под контроля?

Я ответил, что едва ли это так, ведь все подписывал Рейган.

— Тогда есть смысл опубликовать статью, — сказал Брэдли. — Хотя администрация Рейгана ясно заявила, что предпримет шаги по охране секретов, касающихся национальной безопасности. Это может означать судебное преследование или бог знает что еще.

— А если источники хотят, чтобы статью опубликовали? — спросил Брэдли. — Каковы их мотивы? Они уверены, что делают правильный шаг? Почему не выступят и не скажут все официально, не назовут своих имен?

— Они говорят, что не готовы к этому, — ответил я. — Они хотят, чтобы Брэдли сам принял решение о публикации.

— Вот черт, — сказал Брэдли.

Несколько позже он связался с Голдуотером, который по новому закону о надзоре конгресса над ЦРУ должен был все знать. Голдуотер сказал, что он ничего, ни единого слова не слышал о предполагаемой операции. Как сказал Брэдли, у него нет моральных оснований не верить ему.

Через несколько минут Брэдли позвонил мне.

— Только что я разговаривал с Голдуотером, — сказал он, — вроде бы хотел навести кое-какие справки, а потом, представь себе, сообщил, что Кейси ждет меня и наверняка неспроста.

На следующий день, 9 марта, Кейси и Брэдли встретились за обедом в ЦРУ. Брэдли вернулся около половины третьего, перед началом ежедневного информационного совещания редакции «Вашингтон пост». Статья была уже готова, но Брэдли не дал разрешения на выпуск. Он только покачал головой.

— Насчет Кейси так много неясного, — сказал Брэдли. — Он и говорил-то неразборчиво, да еще жевал при этом. В общем, неопределенность и уклончивость.

— А статью он подтвердил или опроверг? — спросил редактор газеты.

— По сути дела, ни то, ни другое, — ответил Брэдли. — Он, однако, говорил, что то ли создана, то ли скоро будет создана вооруженная группировка в 500 человек. В какой-то момент разговора он намекнул, что эта группировка будет расти. Но осталось неясным, кому она принадлежит: Аргентине или ЦРУ. По словам Кейси, задача ЦРУ — остановить поток оружия из Никарагуа в Сальвадор. Указанная группировка не будет взрывать ни электростанций, ни мостов, о чем говорили наши источники.

Как можно было предположить на основании сказанного Кейси, все, что предпримет ЦРУ, было утверждено три-четыре месяца тому назад, еще в ноябре.

— Это что, своего рода подтверждение?

— И да, и нет, — сказал Брэдли. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке, глядя в окно своего кабинета и, очевидно, вновь мысленно проигрывая разговор во время обеда. — Они чего-то недоговаривают, а может быть, пытаются попридержать нас, но не запугать, — сказал Брэдли. — Тем не менее, — добавил он, — Кейси не сказал: «Не публикуйте эту статью». Если бы он так сказал, это испугало бы меня, я рад, что мне не надо ехать на красный свет, — сказал Брэдли.

— Привел ли Кейси какие-либо аргументы в пользу соблюдения требований национальной безопасности?

— Нет, — ответил Брэдли.

— Проект статьи готов. Опубликуем ли мы ее?

— Я не знаю, — был ответ.

В тот же день, 9 марта, в одном из залов госдепартамента Инмэм собрал прессу на необычное мероприятие типа «показ-рассказ».

— Меня зовут Боб Инмэн, — зловещим тоном начал он. — Я пришел сюда, потому что я озабочен и потому что сердит.

Его озабоченность объяснялась наращиванием военной мощи в Никарагуа.

— А сержусь я на то, что вот уже в течение нескольких недель наблюдаю, как некоторые должностные лица пытаются преодолеть трудности в распространении информации, стараясь при этом уберечь от разглашения исключительно важные разведывательные источники и методы, наталкиваясь, однако, на стандартный вопрос: «Как мы можем верить вам, если вы не приводите никаких конкретных доказательств?»