Молчание мертвых - Бренда Новак

— Буду с вами откровенна, — сказала Камилла. — Я вовсе не счастлива оттого, что вы вместе, но…

— Бабушка… — жалобно протянул Тедди.

— Но что?

— Вы сняли дом на все лето и имеете полное право прервать аренду досрочно, не заботясь о том, как это отразится на нас.

— Не слушайте бабушку, — вмешался Хит. — Мы хотим, чтобы вы остались.

Тедди схватил ее за руку.

— Пожалуйста, не уезжайте, ладно? Вы же говорили, что останетесь на все лето, помните?

Грейс смотрела на Камиллу.

— Если я останусь, вы скажете вашему сыну, чтобы держался от меня подальше? — спросила она.

— Да, скажу. Но вы прекрасно знаете, что он всегда поступает по-своему и никого не слушает.

— Хорошо, но как же тогда Винчелли?

— В этом отношении я не жду от вас никаких одолжений, и вы ничем мне не обязаны, — заявила Камилла. — О Винчелли я сама позабочусь.

Прозвучавшие в ее голосе стальные нотки позволяли предположить, что семью Джо не ждет ничего хорошего. На мгновение Грейс даже стало жаль их — они приобрели очень и очень серьезного противника.

— Ладно.

— Так вы остаетесь? — воскликнул Хит.

— Остаюсь.

— Ур-р-ра! — завопил Тедди и снова обнял ее. Камилла посмотрела на них и перевела взгляд на Грейс:

— Значит, вы присмотрите за ними сегодня во второй половине дня?

Грейс погладила каждого из братьев по голове:

— Конечно.

— Тогда я заберу их через несколько часов. — Миссис Арчер повернулась к двери, но, уже переступая порог, обернулась: — Кстати, спасибо за угощение. Я вспомнила Ивонну.

Она произнесла это сухо и сдержанно, как будто каждое слово давалось с большим усилием, но Грейс все равно почувствовала себя победительницей. Впервые за все время Камилла обращалась с ней как с равной.

Мать позвонила в тот момент, когда Кеннеди просматривал последний отчет с собрания акционеров. Как они поведут себя и что станет с банком, когда болезнь отца станет достоянием общественности? Ответа на этот вопрос пока не было.

Вместе с ним в зале совещаний сидели его секретарь и двое банковских служащих. Совещание было в самом разгаре, но, услышав голос матери, Кеннеди попросил ее подождать секунду и, извинившись перед собравшимися, вышел в кабинет.

— Что она сказала? — спросил он, в глубине души надеясь услышать, что Камилле удалось убедить Грейс остаться в городе. С другой стороны, здравый рассудок подсказывал, что ситуация разрядится, если она все же уедет. Без нее Винчелли, возможно, утратят боевой пыл, расслабятся, отступят на прежние позиции и понемногу все забудут. Если же они не успокоятся, если будут и дальше требовать возобновления следствия, последствия могут быть непредсказуемыми. А если кто-то вдруг вытащит на свет ту самую Библию, если каким-то образом станет известно, что это он ее спрятал…

— Мальчики сейчас с ней, а я собираюсь везти твоего отца на прием.

— Так, значит, она остается?

— Полагаю, что да. По крайней мере, до конца лета. Все одолевавшие его проблемы, сомнения и страхи моментально схлынули, унесенные волной облегчения.

— Это хорошо, — выдохнул он, всем сердцем надеясь, что так оно и есть. — Нельзя допустить, чтобы Винчелли выгнали ее из города.

— Не думаю, что они так уж старались выгнать ее из Стилуотера.

— Но ведь уезжать она собиралась как раз из-за них.

— Нет. Она хотела уехать, чтобы защитить тебя.

Защитить его? Эта мысль еще не приходила ему в голову. Он знал, что Грейс пытается устроить собственную жизнь, не создавая при этом проблем ни для него, ни для кого-либо еще. Но за ее стремлением уехать просматривался определенный интерес. Она хотела поберечь себя, свои чувства. То, что произошло между ними в кемпинге, напугало ее. В некотором смысле он и сам немного испугался. Никакая другая женщина в городе не смогла бы увлечь его настолько, чтобы он согласился покрыть преступление, возможно, даже убийство. В этом у него не было ни малейших сомнений.

— Боюсь, в школьные годы я вел себя с ней не самым лучшим образом, — виновато вздохнув, признался Кеннеди.

— Не ты один, — сказала Камилла. — Я не хотела, чтобы ты знался с ней и ей подобными, и поступала так, как считала нужным. Но извиняться не намерена, — добавила она твердо.

Кеннеди усмехнулся. Он и не собирался убеждать ее принести извинения. Об извинениях речь вообще не шла. Похоже, совесть мучила не только лишь его одного.

— Она ведь понравилась тебе, а?

— Я этого не сказала.

— Но это так, да? То есть она тебе понравилась.

— Скажем так, я была о ней худшего мнения. Признание далось Камилле нелегко, но он знал, что для нее эти слова равнозначны капитуляции.

— У нее доброе сердце.

— И она весьма привлекательная.

— Правда? — Он улыбнулся про себя, вспомнив, какой увидел Грейс в окне. — Я и не заметил.

— Заметил. Меня не проведешь. Вот это меня и беспокоит.

На заднем плане что-то сказал отец.

— Что он говорит? — спросил Кеннеди.

— Что ты думаешь не головой, а кое-чем другим. Кеннеди нахмурился:

— Я с ней не спал, если он на это намекает. — Камилла передала его слова мужу — Отис коротко хохотнул:

— Пока еще не спал. — На этот раз голос прозвучал яснее.

— Я слышал, — проворчал Кеннеди. Камилла рассмеялась:

— Похоже, твой отец не вполне уверен в чистоте твоих намерений.

— Передай ему, пусть не беспокоится. Его дело — выздоравливать.

Камилла моментально посерьезнела:

— Он это знает.

— Скажи, что у меня все будет хорошо, — снова подал голос Отис. — Знаешь, Камилла, тебе это, может быть, и не нравится, а я не против. Если он будет счастлив с Грейс Монтгомери, то я только порадуюсь за него. Кеннеди — хороший парень. Я горжусь им. Очень… — Голос его дрогнул. — Очень горжусь.

У Кеннеди перехватило горло. Его отец всегда был человеком строгим, дисциплинированным, ставившим на первое место порядок, довольно закрытым и скупым на эмоции. Даже сейчас он обращался к сыну не напрямую, а через жену. Но сказанное им глубоко тронуло Кеннеди.

— Слышал? — тихо спросила Камилла.

— Слышал. Но прощаться не буду. Так ему и скажи. Хочу, чтобы он увидел, как вырастут мои мальчики.

— Увидит.

— Скажи, я его люблю, — добавил Кеннеди.

— Каморку пора очистить, — сказала Грейс.

Решив остаться в городе, она хотела теперь довести до конца задуманное и навсегда покончить с прошлым.

Клэй не ответил, только поджал губы, и она отвернулась к окну. По двору, как и в далеком уже детстве, прохаживался между куриц петух, поклевывая жирную, темную землю. Справа высился ненавистный амбар с распахнутой, зияющей темным провалом дверью. Невольно поморщившись, Грейс перевела взгляд дальше, к протоке, вызывавшей куда более приятные воспоминания. Каждое лето Клэй спускал на воду накачанные камеры, и дети плавали на них к озеру.

Жаль только, что далеко не все дни были солнечными и беззаботными…

Сцепив зубы, она попыталась найти в своей душе маленький свободный уголок, куда можно было бы задвинуть давнюю горечь. Увы, свободного места почти не осталось.

— Даже не знаю, стоит ли браться за нее сейчас, — нарушил затянувшееся молчание брат. — Народ и без того посматривает на нас косо. Ты и сама знаешь.

— Но я не могу больше ждать. Нам нужны перемены. Только тогда я буду чувствовать, что теперь здесь распоряжаемся мы. А иначе… У меня такое ощущение, что он до сих пор тут, что все — дом, земля, мы сами — принадлежит ему. Я хочу стереть саму память о нем.

— А как же Мэдлин?

Именно из-за Мэдлин они не спалили все, что принадлежало когда-то Баркеру, как с самого начала хотела Грейс.

— Скажешь ей потом, когда закончим. Скажешь, что сложил его вещи в ящики. Пусть забирает, если захочет.

— Думаю, ей сильно не понравится, если мы сделаем такое без нее. Мэдлин, конечно, постоянно твердит об убийстве, но в душе-то верит, что он однажды вернется.

— Мэдлин не хуже нас понимает…

— Понимать — это одно, принимать — совсем другое.

— Я должна это сделать, Клэй. Мне это нужно.

Он уставился на свои огромные, еще грязные после расчистки оросительных канав руки.

— Грейс, я бы очень хотел сделать то, чего ты хочешь. Ты даже не представляешь, как мне жаль…

— Жаль чего?

Брат не ответил. Но Грейс поняла. Он чувствовал себя виновным в том, что случилось в ту страшную ночь. Он должен был остаться дома и присматривать за младшими сестренками. Не раз и не два, по самым разным случаям она пыталась сказать ему, что жила в аду и раньше, до той ночи. Что любой шестнадцатилетний парнишка поступил бы на его месте точно так же, сбежал бы с приятелями. Что в этом такого? Ведь вначале Баркера даже не было дома, а Клэй и понятия не имел, что происходит у него за спиной.