Помазанник из будущего. «Железом и кровью» - Михаил Ланцов

– Больше войск нет?

– К сожалению, Бранденбургская армия совершенно расстроилась после столь долгого маршброска и не способна в кратчайшие сроки прибыть сюда. Еще сто пятьдесят тысяч ландвера мы перевели в Рейнскую область и Вестфалию, так как опасаемся оккупации их Францией. Остальные части у нас задействованы в Австрии, так как Людвига кто-то должен сопровождать.

– Не густо. По данным вашей разведки, какими силами обладают датчане?

– На начало войны у них в армии числилось сорок тысяч двести семнадцать человек. После они смогли поставить под ружье еще около двадцати тысяч. Севернее Эллунда у датчан около семи тысяч солдат и порядка сорока орудий.

– Отменно. Я думаю так. Сразу за мной должен войти Прусский корпус и занять Тинглев, который мои войска просто обогнут, дабы не отвлекаться. – В этот момент Саша выразительно посмотрел на Бисмарка, и тот кивнул, поняв, что дальше ему придется уже самому крутиться, предоставив цесаревичу вагоны и локомотивы для скорейшего воссоединения с Родиной. – После занятия этого города и закрепления там вводите два корпуса ландвера дальше на северо-запад – в направлении на Рибе. И сразу же начинайте готовиться к обороне. Одновременно с этим на остальных участках фронта необходимо максимально связать части датской армии боем. Но это уже не моя забота, как вы это сделаете. Главное заключается в том, чтобы они не могли легко отступить.

– Понимаете, Александр, все сказанное вами, конечно, хорошо, только мы не верим в то, что вы сможете столь малыми силами прорвать оборону датчан. В Северной Силезии мы буквально месяц назад достаточно легко держали оборону при значительно большем численном превосходстве противника. – Мольтке скептически посмотрел на цесаревича.

– Хельмут, давайте не будем пререкаться. Вы сделаете свою часть работы, я свою. Я же не учу вас бриться или чесать за ухом? – Саша сделал паузу, смотря на то, как лицо фон Мольтке вытягивается и бледнеет от злобы. Впрочем, не давая развиться скандалу, Саша продолжил: – Когда Прусский корпус сможет войти в прорыв?

– Им нужно отдохнуть, они сильно расстроены после затяжных боев и маршей.

– Поэтому я и спрашиваю число, когда ВЫ сможете быть готовы.

– 21 августа вас устроит? – сквозь зубы процедил Хельмут.

– Вполне. 21 августа, утром, Прусский корпус должен быть готов выступать сразу за мной. – Мольтке хотел что-то возразить, но Александр перебил его и давящим тоном сказал: – На этом и условимся. – После чего развернул лошадь и поехал в расположение своих войск, которые уже второй день отдыхали после переброски их по железным дорогам из-под Вены. Предстояло подготовиться к серьезному наступлению.

Когда Саша удалился достаточно далеко, Хельмут не выдержал и грязно выругался, сетуя на то, что этот «щенок ему приказывать вздумал». На что Бисмарк только посмеивался в усы.

– Чего ты смеешься?!

– Понимаешь, дорогой друг, Александр – очень необычный человек. Почему я молчал весь разговор? Вот. Не понимаешь. А ведь дело в том, что я полностью уверен – он отлично осведомлен о том, как мы тут с тобой два года назад топтались. И абсолютно убежден в том, что у него есть какой-то козырь в рукаве. За время работы с ним я уже привык к этому. Не переживай. Он грубоват и достаточно нагл. Но он всегда выигрывает. Всегда. – Бисмарк выдержал паузу, подчеркивая это слово. – Перед тем как принять его предложение и заключить союз на эту кампанию, я очень тщательно изучил его жизненный путь. Лет в десять он ударился головой о косяк и изменился невероятно. Он один смог для России за неполные двенадцать лет сделать больше, чем мы все вместе за всю жизнь для Германии. Александр уникальный человек с совершенно отвратительным характером. Меня называют Железным канцлером, но я по сравнению с ним – сливочное масло в жаркий день. Не злись на него. Это бессмысленно. Он все равно разобьет датчан – с нами или без нас.

– Ты что-то знаешь? – фон Мольтке подозрительно прищурился.

– Я знаю его, и этого, дорогой мой Хельмут, вполне достаточно. Если бы не чертовы англичане, которые ударили по Санкт-Петербургу, то эта война прошла бы как по нотам. Его нотам. Он рассказал мне ее сценарий еще прошлым летом. Да-да. Александр просчитал все основные ходы и, ударив в нужном месте, в нужное время разрушил могучую империю так легко и непринужденно, как разрушают карточные домики. За время войны его армия не совершила ни единого выстрела, не потеряла ни одного солдата. Да, конечно, есть заболевшие бойцы, но это не в счет. Однако ее роль в войне колоссальна. Если бы не Александр, то мы до сих пор так и топтались бы в Силезии, ожидая, пока итальянцы разобьют Южную армию австрийцев, усиленную баварцами. Боюсь, что мы ожидали бы этого больше года, имея все шансы не дождаться вообще. И неизвестно, чем бы вообще кончилась эта авантюра. Александр мне еще в июне писал, что Джузеппе слишком самовлюблен и глуп, чтобы высадиться в Хорватии сразу силами нескольких отборных полков. Он считает, что этот «истеричный сброд» – итальянцы – сможет, как некогда римляне, сокрушить своих врагов. Как мы увидели – это не так. А если бы Джузеппе поступил по совету Саши, то вышло бы все сильно интереснее. Южная армия не смогла бы полноценно прикрывать два направления за счет необходимости в активном маневрировании. Ведь она состояла практически полностью из ополчения, а как оно ведет себя на марше, ты хорошо видел по Брандебургской армии. Австрийцам совершенно точно понадобилось бы отступать восточнее – под Линц. Что, в свою очередь, позволило бы итальянцам воспользоваться численным преимуществом своих необученных, но горячих солдат. И уже к августу, с боями, они подошли бы к Вене. Их наступление, в свою очередь, привело бы к отступлению Богемской армии, ее разделению и… – Бисмарк улыбнулся. – В общем, мы бы и без Александра разбили Австрию. Однако Гарибальди… горячий, смелый и решительный боец. Только вот со стратегией он не в ладах. Понимаешь, Хельмут, Саша очень необычный молодой человек. Не злись на него, просто попробуй понаблюдать. Уверяю, он тебе понравится. Я ведь тоже от его наглости поначалу плевался. Вспомни тот эпизод перед датской войной, о котором я тебе рассказывал. Потом, спустя время, я понял все. Не злись, Хельмут, не злись. Такие люди, как он, всегда сложны в общении.

Глава 71

20 августа 1867 года, за два часа до полуночи, началось первое сражение этой грандиозной европейской войны, в котором приняли непосредственное участие русские войска. По заранее разведанным расположениям датских батарей ударили пушки Александра. Дело облегчалось тем, что в местную практику еще не вошло ни окапывание, ни маскировка артиллерии, поэтому аэростаты легко смогли составить предельно точную карту расположения сил противника.

За каждой русской батареей были закреплены свои цели, а за каждым аэростатом – свой сектор наблюдения. Наблюдать в ночной темноте было, конечно, сложно, но взрывы, пожары и костры давали определенные возможности к этому. Так что всю ночь в штаб корпуса поступали данные о подавлении тех или иных объектов, исходя из чего оперативно корректировалась карта.

Александр воспользовался преимуществом в дальности боя своей артиллерии, а потому расположил войска и батареи за пределами поражения двенадцатифунтовых пушек Армстронга. Что позволило ему начать артподготовку, не опасаясь контрмер со стороны датчан. Да и определить позиции окопанных и замаскированных русских пушек в темноте на дистанции свыше трех с половиной тысяч метров было затруднительно. Фактически артиллерия цесаревича била с закрытых и не наблюдаемых врагом позиций по заранее разведанному расположению противника. Тем более что цели находились в зоне прямого визуального контакта. Впрочем, огонь переносился на следующий «объект» только после подтверждения уничтожения текущего из штаба корпуса.

Этот этап боя больше напоминал обычную, спокойную, размеренную работу, требующую высокой концентрации внимания, собранности и профессионализма. И отрабатывался он артиллеристами цесаревича прекрасно. Не зря он в свое время гонял расчеты до седьмого пота и тратил десятки тысяч рублей серебром на снаряды для обучения. Да и командиры не оплошали – для каждого орудия были произведены все необходимые вычисления, так что расчеты пушек, при переносе огня на новую цель, просто выставляли углы согласно выданным инструкциям.

Ровно в полшестого следующего дня по команде из штаба корпуса стрелковые части стали выдвигаться, но совершенно необычно для наблюдателей. Роон и фон Мольтке даже сразу не поняли, что происходит. Пехота шла не обычными колоннами. И даже не новомодными цепями. Нет. На их взгляд, на поле происходила совершенная дикость. Дело в том, что солдаты выходили редкими, рваными цепями, причем сильно пригнувшись, практически ползком. Что делало их в предрассветных сумерках незаметными. Этот эффект усиливался формой русских солдат и травой на поле, которая в некоторых местах достигала пояса. Само собой, никаких криков и прочего шума не создавалось – стрелковые части двигались, сохраняя молчание и стараясь не привлекать к себе никакого внимания. Одновременно с началом движения артиллеристы перенесли огонь на переднюю линию траншей.