Рисунок шрамами - Юлия Шолох

- Но времени не было. Почему ты так боишься? Как будто её отвели на кухню и зажарили на ужин. В Некрогере не обижают детей, даже сао!

- И куда её дели?

- Отвезли в ближайшее поселение, отдали в приёмную семью. Какими бы агрессивными не были некрогеры друг с другом, но детей берегут. Любых, своих, чужих – не важно. Этого ты тоже не знаешь?

- Знаю.

- Ей будет там лучше, чем поблизости от некроманта, поверь на слово.

Я протяжно вздохнула. Убедительно, но поверить таким серьёзным вещам… Даже теперь. Хотя, признаюсь, теперь куда легче.

- Так случилось, что здесь, сейчас, мы с тобой одни. Никто нам не поможет, так что нужно действовать сообща. Если ты не желаешь меня видеть – я не стану настаивать, но всем будет легче, если…

Он замялся.

- Ладно. Больше нет никакого недопонимания?

Кроме моей свадьбы, которая была совсем не так радужна, как кажется со стороны? Кроме той картины, где Янис прижимается к стене, исписанной моими рисунками, и едва не плачет?

- Нет, - сказала я.

- Тогда пойдём.

- Куда?

- Тут недалеко – тебе нужно промыть раны.

Ноги и руки, действительно, саднило, кожа, покрытая пылью и царапинами, противно ныла.

- Ладно, пошли…

Магический огонек двинулся с места и поплыл за нами.

- Почему огонек один? Тебе не хватает сил держать два? – забеспокоилась я.

- Я вижу в темноте.

Поразительно!

- Хочешь, и тебя научу?

- Это страшное искусство некромантии? Вербуешь сторонников?

Он пожал плечами.

- Должен же я склонить на свою сторону будущую королеву.

Я словно в столб врезалась.

- Что ты сказал?

- Неудачно пошутил?

- Я – королева?

Янис решительно остановился и заговорил:

- Я хочу сказать, что понимаю твой выбор. Сейчас не время, знаю, но я должен сказать, должен признаться - когда ты появилась в замке, для меня словно рассвет начался – осторожный, прекрасный. Возможно, поэтому мне показалось, что тебе плохо… с ним. С Рондо. Со всем нашим некрогерским двором. Я ошибся. Мне просто очень сильно хотелось, чтобы со мной тебе было лучше, гораздо лучше… вот и всё. Ничего страшного, пусть тебя не тревожит моё признание. Но я должен был сказать… просто знаю, что должен, и всё. Вскоре ты забудешь. Мы поднимемся наверх, и всё будет по-прежнему. Просто будь счастлива.

Он ещё секунду смотрел на меня, а потом отвернулся и пошёл вперед, а я машинально побрела следом, переваривая услышанное. В голове звучали чудесные звуки… чудные образы – яркие, сказочные, прекрасные. Сердце стучало сильно и уверенно.

Никогда раньше ничего подобного со мной не происходило.

Янис только что признался мне в любви.

И словно музыка звучит и кружит в танце…

И при этом он думает, что я вышла замуж за принца добровольно.

Как занятно.

Мы куда-то шли, не знаю, как долго, но, наконец, узкий коридор раздался вширь, и впереди замерцала темнота, наполняющая пустые жилые помещения.

- Вот вода.

В первой же комнате нашёлся облагороженный ручей – выдолбленная в камне чаша, где при желании можно было поместиться целиком. Но сначала – пить.

Вода, конечно, холодная, но вкусная ужасно.

- Потом иди туда, вдоль стены – там начнутся спальни.

Янис застыл, наблюдая за моей ладошкой, движущейся от ручейка ко рту.

- Хочешь? – спросила я, протягивая воду ему. Просто так, повеселиться, но он прямо на глазах побледнел.

- Ты меня дразнишь? Для тебя это всё игра?

- Да! Потому что когда мы вернемся, мне будет уже не до игр! Будущая королева, надо же было так сказать!

Но я разевала рот впустую. Зачем сейчас открывать ему глаза на реальное положение дел? К чему?

Он помедлил, но не ответил, молча развернулся и снова куда-то пошёл.

- Ты куда?

- Найду выход. Жди, я вернусь.

Отвернувшись к роднику, я закрыла горящие щеки руками и прыгнула, как была, в каменную чашу. Холод охватил меня, вода приласкала, успокаивая разгорячённую кожу, будоража предвкушением чего-то пока неизведанного, но слишком притягательного, чтобы его игнорировать – ведь я мамина дочь.

Это моё самое сильное искушение. Нужно отгородиться, закрыть глаза и забыть, потому что мужьям изменять нельзя. Пусть даже таким, как Рондо, ведь простому народу подробности не важны. Подданным неинтересно, из каких таких соображений заключен брак, всё, что их интересует – достойна ли их королева того, чтобы на неё равняться, чтобы ей подражать - или же нет. Пусть у некрогеров всё устроено по-другому, но я не некрогерка.

Выжимая платье и дрожа на берегу, бредя в комнату, где обнаружилась огромная кровать, заросшая мхом, вороша какие-то полуистлевшие тряпки, я повторяла как мантру: я не некрогерка. Не некрогерка. Нет.

Темноту развеивал только зеленоватый огонёк.

- Ярче.

И он засветился сильней. Думаю, некромант не будет против.

Платье я развесила на каменной ширме, оказавшейся на ощупь тёплой. Тут вообще было почти тепло – видимо, неподалеку находятся горячие подземные источники. Или лавовые реки? Всё одно… Жалко только, ручей холодный, но, возможно, его пробили специально – пить горячую воду, почти кипяток – весьма сомнительное удовольствие. Кстати, платье высохло практически на глазах.

Через некоторое время желудок стал требовательно урчать. Ничего, главное, что вода есть. Больше тут не было ничего – все, что могли унести, отсюда уже унесли.

Яниса я заметила, только когда на меня упала тень. Ещё бы – со скуки пришлось улечься на кровать и разглядывать трещины в камне. Они, вероятно, расширяются из-за мха, образуя изломанный приятный глазу узор, хотя, вероятно, образуя так медленно, что жизни не хватит заметить продвижение процесса.

Вздрогнув, я обернулась. Некромант стоял у кровати, на которой я валялась на животе, и так смотрел… Явно не впечатленный моей красотой.

- Что случилось?

Я сама не заметила, как вскочила.

Он молчал, судорожно хватая ртом воздух.

- Янис, что случилось? Не молчи!

Молчание.

-Пожалуйста! – в ушах стрельнуло от собственного крика. Никогда его глаза не были такими отчаянными. Поминальный шёлк, оказывается, красив только на витрине, а не в гробу.

Молчание.

- Пожалуйста… - еле слышно.

- Я не знаю, как тебе сказать.

Я подалась вперед. Мои руки легли на его плечи – именно так, как надо - мягко, уверенно.

- Скажи, как можешь.

Он заглянул в мои глаза, так глубоко, будто хотел в них заблудиться, утонуть, остаться.

- Выхода нет. Лили. Мы не сможем выбраться на поверхность.

Руки на его плечах отяжелели, но остались лежать на месте. Все тело отяжелело, особенно желудок, в котором словно камень появился и потянул вниз.