Парфянин. Книга 1. Ярость орла - Питер Дарман

Мы последовали за нашими людьми по дорожке, которая, извиваясь, взбиралась на вершину заросшего лесом холма, а затем спускалась по противоположному склону. На опушке огромного и пустого поля мы соединились с остальными нашими конниками, и Годарз провел перекличку. У нас обнаружилось всего пятеро раненых, у двоих были переломы и еще трое получили небольшие порезы. Ни одна лошадь серьезно не пострадала. Потом мы быстро двинулись через зеленые поля мимо вилл и селений, но почти никого не встретили. А те, кто нам попадался, бежали в панике прочь, едва завидев колонну покрытых пылью всадников. Через два часа такой скачки кони начали задыхаться, и мы заехали в небольшой лесок с ручейком невдалеке от дороги и дали им передохнуть в тени. Я расставил охранные посты, мы расседлали коней и сняли с них уздечки. Потом их отвели к ручью и напоили, после чего каждый осмотрел и проверил своего коня. И лишь после того, как мы привели в полный порядок лошадей, мы дали отдых и самим себе, закусив сухарями и сыром, который за время скачки немного запотел. Годарз организовал расписание и смену караулов, а я пока улегся, прислонившись к дереву. Рем жевал зерно, насыпанное ему в торбу. Потом Годарз подошел ко мне и сел рядом. Вокруг все спали, но некоторые ходили вокруг, наблюдая за окрестностями.

– Мои поздравления, принц. Отлично осуществленный план.

– Спасибо, – надо признать, я и сам был доволен своими действиями.

– Но этого римлянина следовало бы убить.

Сказать по правде, я вообще про него забыл.

– Не стоит о нем беспокоиться. Они его сами, наверное, уже казнили – за некомпетентность.

– Ошибаешься, – суровым тоном заявил он. – Римлянин сказал, что он трибун, а это означает, что он человек могущественный или у него имеются могущественные друзья. И он тебя не забудет.

– Да неужели? – Меня это совершенно не волновало. Я очень устал, и этот трибун уже вылетел из моей памяти. Я отослал Годарза, чтоб хоть немного поспать. В целом это оказался хороший день, и я вознес благодарственную молитву Шамашу за оказанное мне благоволение. Я надеялся, что Бозан, сидящий сейчас рядом с богом, порадуется тем многочисленным душам римлян, которые я ему посвятил.

Мы остались в этом лесочке на ночь, а утром двинулись на юг, на соединение с нашим войском. Везувий мы обошли далеко стороной на случай, если римляне выслали туда дополнительные силы конницы, но так и не встретили неприятеля, да и вообще никого. Местность казалось покинутой людьми, как оно, видимо, и было на самом деле – все боялись призрака Спартака.

Мы легко напали на след нашего войска – оно оставило за собой широкую полосу вытоптанной травы и развороченной земли, где прошли тысячи ног и копыт. Здесь мы спешились и повели лошадей в поводу, сначала выслав вперед конные разъезды, чтобы не напороться случайно на римские патрули. День был солнечный и теплый, у всех было отличное, расслабленное настроение. Все радовались одержанной победе, боевой дух был высок как никогда. Хотя мои парфяне говорили лишь на ломаной латыни, да и то в скромных пределах, а большинство даков и фракийцев едва понимали этот язык, в наших рядах шли оживленные разговоры. Общение проходило под аккомпанемент живой жестикуляции. Я выслал вперед Нергала с пятью сопровождающими, чтобы сообщить Спартаку о нашем успехе. Буребиста, Резус и Годарз шагали рядом со мной впереди колонны. Годарз все еще оставался недовольным.

– Тебе надо было его убить, – повторял он. В конце концов мне это надоело.

– Ты мне все время про это твердишь, Годарз. Но на самом деле это не имеет никакого значения. Я уверен, нам еще представится такая возможность.

– Можешь быть в этом совершенно уверен, – кивнул он. – Римская гордость не позволит ему смириться с поражением. Он не успокоится, пока не отомстит за такое унижение.

– Да, жаль, что я его не убил, – сказал я. – По крайней мере, тогда ты не стал бы меня донимать. Возьми пять человек, и езжайте вперед, Годарз. Поищите подходящее место для ночлега.

Он сдержанно отдал честь, сел на коня и отъехал. Буребиста засмеялся.

– Он сейчас похож на старую женщину.

– Годарз хороший и добрый человек, – сказал я. – Но он слишком много беспокоится. Не то что ты, Буребиста.

Он сплюнул на землю.

– Беспокоиться – это участь женщин. Да и о чем сейчас беспокоиться? У меня есть конь, храбрый начальник, за которым стоит идти, – тут он улыбнулся мне. – Есть меч в руке и неограниченное количество римлян, которых надо убивать. Для дака это и есть рай.

На ночь мы устроились на холме, который возвышался над долиной, утыканной одинокими деревьями и небольшими полями. Один из моих людей подстрелил из лука оленя, которого мы тут же ободрали и зажарили на костре. После сухарей и запотевшего сыра, запиваемых водой, мы с удовольствием отведали мяса. Это удобное место нашел Годарз и пребывал теперь в более приличном настроении, что меня здорово обрадовало.

– Спартак захватил мост через реку Силарус, – сообщил он, жуя мясо с ребрышка. – Войско уже в Лукании, так что мы пока в безопасности. Крикс и его галлы держат мост. Как только мы перейдем на ту сторону, Спартак намерен его разрушить.

Я подумал, что у Крикса вполне может возникнуть искушение разрушить мост до того, как мы перейдем через реку. А может, и нет.

– Римлян не видно?

– Нигде, – ответил Годарз. И продолжил, сообщив, что жители города Эбурум, что всего в паре миль от реки, заперли городские ворота и укрылись за стенами. У Спартака не было никакого намерения нападать на этот город, а вот Крикс, что вполне предсказуемо, желал напустить на него своих галлов. Спартак разослал отряды по окрестностям с заданием забрать все продовольствие и скот, которые удастся найти. Удалось захватить довольно многое, поскольку Кампания осенью – богатейшая провинция. Кроме того, к нам все время поступали новые рекруты: пастухи с холмов и равнин, рабы, работавшие в больших поместьях Кампании, даже рабы, бежавшие из городов и добравшиеся до войска Спартака, прознав о его победах или, наоборот, о гнусных слухах, распространявшихся по округе. А сам Спартак уже превратился из мелкой докуки, простого беглого раба, которого нетрудно поймать, в главаря восстания, угрожающего охватить всю Южную Италию.

Мы подъехали к мосту и увидели, что его охраняют несколько десятков свирепых галлов, вооруженных римскими щитами и разнообразным оружием от деревянных палиц до дротиков и мечей. По мосту шел мощный поток людей, по большей части не имевших никакого оружия и не похожих на воинов. Я спешился и отдал поводья Нергалу, затем подошел к огромному галлу (они все казались мне огромными, даже женщины, и я не мог понять, как римлянам вообще удалось победить их), который ругал и поносил всех проходящих по мосту.

– Двигайтесь быстрее, вы, шлюхины дети! – орал он, не обращаясь ни к кому конкретно. – Я не стану тут вечно ждать! Если не поторопитесь, я вас тут брошу, чтоб вас потом гвоздями к крестам приколотили! Двигайтесь, быстрее, а не то начну подгонять!

Его галлы расположились по обе стороны дороги, отпуская уничижительные замечания в адрес вновь прибывающих людей, желающих вступить в наше войско. Некоторые, увидев меня, вскочили на ноги и схватились за оружие. Понятно, что Крикс довел до сведения своих людей, что он меня ненавидит.

– Кто эти люди? – спросил я у их командира.

Он с подозрением рассматривал меня своими холодными серыми глазами. Черные прямые волосы падали ему на плечи.

– Недавно освобожденные или беглые рабы. Хотят присоединиться к Спартаку. А римляне далеко?

Его хамство было столь же отталкивающим, как исходящая от него вонь, но я не придал значения этой грубости.

– Мы хорошенько щелкнули их по носу. Они еще не скоро здесь объявятся, – я посмотрел на длинную колонну людей, одетых в лохмотья и неспешно перебирающихся по мосту через реку. – Нам нужно поскорее перебраться на ту сторону, чтобы доложить Спартаку. Убери этих людей с моста.

Он рассмеялся:

– Тебе придется подождать. Или переплыть реку.

Река была широкая и явно глубокая. Каменный мост через нее имел пять арочных пролетов, вознесшихся над быстро текущей темно-синей водой. Я подошел к нему вплотную и посмотрел прямо в глаза:

– Как тебя зовут, галл?

Он улыбнулся, показав ряд черных зубов:

– Тасгетий. Я один из командиров Крикса.

– Ты знаешь, кто я такой?

Улыбка исчезла.

– Парфянин, – ехидно ответил он.

Я протянул руку за спину, выхватил из ножен кинжал и рывком приставил клинок ему к горлу:

– Тогда тебе должно быть известно, что парфяне никогда не отступают. Так что убери этих людей в сторону и дай нам проехать. Это приказ.

К этому моменту все галлы уже были на ногах и готовы изрубить меня на мелкие кусочки, но вид почти четырех сотен нацеленных на них стрел заставил их заколебаться: мои люди успели разбиться на две группы и выстроиться прямо перед галлами. Все они теперь сидели в седлах и держали луки наготове. Я посмотрел Тасгетию прямо в глаза. Он моргнул первым.