Накопление капитала - Роза Люксембург

Кроме этого внешнего обстоятельства, был между прочим и другой момент, имевший большое влияние. Исследование общественного процесса воспроизводства, как мы видели, начинается у Маркса со смитовского анализа, который между прочим потерпел крушение на неправильном положении, согласно которому цены всех товаров составляются из v + m. Полемика с этим догматом господствует над всем анализом процесса воспроизводства у Маркса. Доказательству того обстоятельства, что весь общественный продукт должен служить не только для потребления, равного сумме различных источников дохода; но и для обновления постоянного капитала, Маркс посвящает все свое внимание. Но так как самая чистая в теоретическом отношении форма дана для этого хода доказательства не при расширенном, а при простом воспроизводстве, то Маркс рассматривает воспроизводство по преимуществу с точки зрения, как раз исключающей накопление; он рассматривает его в предположении, что вся прибавочная стоимость потребляется классом капиталистов. Насколько сильно полемика против Смита овладела всем анализом Маркса, видно из того, что он на продолжении всей своей работы бесчисленное множество раз и с различных сторон возвращается к этой полемике. Так, ей посвящены уже в первом томе, в отделе седьмом, глава XXII, стр. 551–553; во втором томе — стр. 332–336, стр. 379, стр. 405–409, стр. 447–449. Во второй части третьего тома Маркс опять берется за проблему воспроизводства, взятого в целом, но он тотчас же опять переходит к заданной Смитом загадке и посвящает ей всю XLIX главу (стр. 361–381) и, собственно говоря, еще всю XL главу (стр. 381–406).

Наконец, в «Теориях прибавочной стоимости» мы опять находим подробную полемику против смитовского догмата в томе I, стр. 164–253[134] и во второй части II тома, стр. 92, 95, 126, 233–262. Сам Маркс многократно отмечает и подчеркивает, что он в проблеме восстановления постоянного капитала за счет всего общественного продукта видит самый трудный и самый важный вопрос воспроизводства[135]. Таким образом вторая проблема — проблема накопления, реализации прибавочной стоимости для капитализации — была оттеснена на задний план, и в конце концов Маркс едва начал ее исследование.

При огромном значении этой проблемы для капиталистического хозяйства неудивительно, что она все снова и снова занимает буржуазную экономию. Попытки разрешить жизненный вопрос капиталистического хозяйства, вопрос о практической возможности накопления капитала, то и дело выплывают на поверхности на всем протяжении истории политической экономии. К этим историческим попыткам разрешения вопроса как до, так и после Маркса мы сейчас и переходим.

Отдел второй. История проблемы

Первый спор. (Сисмонди-Мальтус и Сэй-Рикардо, Мак Куллох)

Глава десятая. Теория воспроизводства Сисмонди

Первые серьезные сомнения в том, что капиталистический порядок создан по образу и подобию божию, появились в буржуазной политической экономии под непосредственным впечатлением первых английских кризисов, имевших место в 1815 и 1818–1819 гг. Обстоятельства, которые привели к этим кризисам, были, собственно говоря, внешнего происхождения и имели случайный характер. К этим обстоятельствам относится отчасти континентальная блокада Наполеона, которая на некоторое время искусственно отрезала Англию от ее европейских рынков и в то же время способствовала в короткий срок значительному развитию некоторых отраслей промышленности континентальных государств; отчасти эти обстоятельства заключались в материальном истощении континента продолжительным периодом войны, что после прекращения континентальной блокады уменьшило ожидавшийся сбыт английских товаров. Но этих первых кризисов оказалось достаточно, чтобы современники ясно увидели оборотную сторону медали лучшей из всех общественных форм во всем ее ужасном виде. Переполненные рынки, магазины, полные товаров, которые не находили покупателей, бесчисленные банкротства, с одной стороны, и кричащая нужда рабочих масс, с другой стороны, — все это впервые бросилось в глаза теоретикам, которые на всякие лады прославляли гармонические красоты буржуазного laissez faire. Все современные торговые известия, периодические издания и рассказы путешественников сообщали об убытках английских купцов. В Италии, в Германии, в России и в Бразилии англичане сбывали свои товарные запасы с убытком в 1/4-1/3. В 1818 году на мысе Доброй Надежды жаловались, что все склады переполнены европейскими товарами, которые предлагаются по ценам более низким, чем в Европе, и все-таки остаются нераспроданными. Из Калькутты слышались подобные же жалобы. Целые корабли, нагруженные товарами, возвращались обратно из Новой Голландии в Англию. По словам современного путешественника, в Соединенных штатах «с одного края этой огромной и столь богатой страны до другого не было ни одного города, ни одного местечка, в котором количество предлагавшихся для продажи товаров не превышало бы в значительной мере средств покупателей. И это несмотря на то, что продавцы старались привлечь покупателя долгосрочным кредитом и бесчисленными способами облегчения уплаты — рассрочкой платежа и приемом товаров вместо уплаты деньгами».

Одновременно с этим раздался крик отчаяния английских рабочих. В «Edinburgh Review» от мая 1820 г. приведен адрес ноттингэмских чулочников, который содержит следующие слова: «При 14-16-часовом рабочем дне мы зарабатываем лишь от 4 до 7 шиллингов в неделю и за счет этого заработка мы должны содержать жен и детей. Мы ставим далее в известность, что, несмотря на то, что мы хлебом и водой или картошкой с солью должны были заменить более здоровую пищу, которую раньше всегда можно было видеть в избытке на столах англичан, — что мы, несмотря на это, после утомительной работы целого дня часто принуждены укладывать спать своих детей голодными, чтобы не слышать их криков о хлебе. Мы торжественно заявляем, что у нас в продолжение последних 18 месяцев почти никогда не было ощущения сытости»[136].

Почти в то же самое время выступили с суровыми обвинениями против капиталистического общества Оуэн в Англии и Сисмонди во Франции. Но в то время как Оуэн в качестве практического англичанина и гражданина первого промышленного государства сделался глашатаем широкой социальной реформы, швейцарский мелкий буржуа выступал с широковещательными обвинениями против несовершенства существующего общественного порядка и классической экономии. Но именно этим Сисмонди задал буржуазной экономии гораздо более сложные задачи, чем Оуэн, плодотворная практическая деятельность которого относилась непосредственно к пролетариату.

Что Англия и в особенности первый английский кризис дали Сисмонди толчок к его социальной критике, обитом он сам подробно говорит в предисловии ко 2-му изданию его «Nouveaux principes d'economie politique ou de la richesse dans ses rapports avec la population». (Первое издание вышло в 1819 г., второе через восемь лет.)

«В Англии исполнил я эту задачу. Англия произвела на свет самых знаменитых экономистов; их учения излагаются там теперь с удвоенным рвением. Всемирная конкуренция, или стремление производить как можно больше и по возможно более низкой цене издавна составляет систему Англии; на эту именно систему я и нападал как на опасную. Система эта, правда, способствовала колоссальным успехам английской промышленности, но она же за свое существование повергала рабочих в ужасную нищету. Именно ввиду этих потрясений я счел нужными пересмотреть мои рассуждения и сопоставить их с действительными фактами.

Изучение Англии укрепило меня в моих „новых началах“. Я видел, как в этой изумительной стране, которая таит в себе большой опыт, словно для поучения всего остального мира, производство увеличивалось, а удовлетворение потребностей сокращалось. Здесь и масса населения и мыслители забывают, кажется, что увеличение богатства не есть цель политической экономии, а только средство для доставления счастья всем. Я искал этого счастья во всех классах общества, но нигде не мог его найти. Высшая английская аристократия, действительно, достигла такой степени богатства и роскоши, которая превосходит все, что можно встретить у других наций. Между тем она сама далеко не пользуется достатком, приобретенным ею, повидимому, на счет других классов. Она лишена уверенности в прочности своего положения, и в каждой семье лишения чувствуются больше, чем изобилие… Среди этой аристократии, титулованной и нетитулованной, выдающееся место занимает купечество. Оно охватывает весь мир своими предприятиями, его агенты не боятся ни льдин обоих полюсов, ни зноя экватора, а каждый из шефов, собирающихся на бирже, может располагать миллионами. В то же время в магазинах Лондона и всех больших городов Англии выставлены товары, которые могли бы удовлетворить потребности вселенной. Но обеспечило ли богатство английскому коммерсанту то счастье, какое оно в состоянии доставить? Нет, ни в одной стране банкротства не так часты, нигде колоссальные состояния, которых хватило бы на то, чтобы покрыть государственный заем для поддержания империи или республики, не разрушались с такой быстротой. Все жалуются, что дела мало, что они трудны и мало прибыльны. Два ужасных кризиса с промежутком всего в несколько лет разорили часть банкиров и привели в отчаяние всех английских фабрикантов. В то же время другой кризис разорил фермеров и дал почувствовать свои последствия розничной торговле. С другой стороны, торговля, несмотря на свое широкое распространение, перестала привлекать людей, добивающихся карьеры: все места заняты и как в высших, так и в низших слоях общества большинство тщетно предлагает свой труд, не будучи в состоянии добиться заработка.