Ольга-чаровница и змиев сын - Светлана Алексеевна Кузнецова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вужалка взяла поводья, Ольга ощутила мягкий толчок и ничего больше. Мерное покачивание очень скоро усыпило ее. Казалось, они стоят на месте и никуда не двигаются, но, открыв глаза за час до рассвета и увидев над собой стремительно несущиеся ветви деревьев, она убедилась в обратном.
— Мы прибудем с первыми лучами солнца, — пообещала Мириш. — Легок ли был твой морок?
Мороком змеелюды предпочитали называть сон. А еще — брожением по тайным тропам и грезами. Видимо, соседство с инеистыми змиями накладывало на них отпечаток. Недаром хрустальные горы имели и другое название: долины грез. Помнится, Ольга смеялась, прочитав об этом впервые, ведь, казалось бы, разница меж горами и долинами очевидна, и лишь потом, размышляя, она поняла, насколько верно змеелюды подметили извечный закон зеркальности тонких миров: то, что во сне низ — есть верх, а право — лево. Соответственно, и горы становятся долинами, а долины — горами.
— Благодарю, — откликнулась Ольга. — Легким, приятным и совершенно незапоминающимся.
— Не помнить себя в грезах — последнее дело, — сказала Мириш и покачала головой, — братец упоминал о твоей беспечности.
— Иногда сны — просто сны, — ответила Ольга, мысленно наградив Горана несколькими далеко не лестными словами. — Говорю тебе как мастерица мороков.
— И о твоей самоуверенности братец также не забыл порассказать, — отвернувшись от несущейся навстречу дороги, лукаво улыбнулась ей Мириш, на несколько мгновений лишив дара речи.
«Дай только время, разберусь с этим кровожадным злом и немедленно вернусь!» — мысленно обращаясь к Горану, пригрозила Ольга, закипая от гнева. Правда, перед внутренним взором, стоило подумать о возможной мести, предстала вовсе не очередная перепалка с холодной резкой отповедью, а жаркие объятия, поцелуи и черные простыни. Скулы тотчас обожгло, а по всему телу пронеслась волна огня — вот уж чего точно сейчас недоставало!..
— Не сердись, чаровница, — попросила Мириш. — Я лишь шучу. И прекрасно понимаю, какая в тебе сила.
— Что ты? Я не смею на тебя сердиться, — сказала Ольга чистую правду, поскольку, если кому и стоило шарахнуть в лоб огненным шаром, то Горану. Вряд ли поумнеет, конечно, но хоть душу отвести.
Мириш мягко улыбнулась и принялась рассказывать:
— Родительница инеистых змиев, сама Греза — младшая сестра Повелителя снов, а возможно, и его возлюбленная — то никто не скажет. Вот только однажды она увлеклась Змеем Горынычем, отцом Горана. Так Снежен и многочисленный род его произошел.
— Почему они не ладят? — поинтересовалась Ольга.
— Зависть. Ревность. Соперничество, — Мириш плечами пожала. — Такое средь братьев не редкость. Один огнем плеваться мог и оказался силен безмерно. Другой — хитер и научился сны насылать. Одному врата охранять доверили. Другой, узнав о том, обиду затаил: братца сам царь Нави наградил, а его знать не желает. Вот только Горан ради защиты врат себя не жалеет, а Снежен лишь мечтает о славе, но палец об палец ударить и то ленится. Вот так, — договорила она и вздохнула. — Снежен любит подшутить да исподтишка куснуть. Однако не верю я, будто он злодей.
Ольга припомнила его улыбку, глаза-звезды ясные, вид не сказать, чтобы неприятный, скорее, необычный, и мысленно с ней согласилась.
— Однако кроме Снежена есть и другие инеистые змии. Что ты скажешь о них?
— Всякие. Я не сказать, будто со многими знакома, — сказала Мириш. — Снежен самый сильный, но и кроме него умельцы отыщутся. Все они поклоняются Грезе, от нее же взяли способность насылать сновидения и любовь к шуткам над беззащитными созданиями. А кроме того они самолюбивы все как один и способны кого угодно в лед заковать.
Ольга выдохнула, сжав кулаки. Сложно. Однако не сложнее, чем у людей.
— Правду ли сказывают, будто змии способны брать понравившиеся черты у нескольких любовников и отражать их в детях?
— Конечно, — ответила Мириш, кажется, немало удивившись вопросу.
Ольга прикусила губу, размышляя. Греза жила долго и далеко не целомудренно. Как бы не оказалось, что всем известные способности ее порождений — лишь вершина ледяной глыбы, скрывающейся под водой.
— Боюсь, ты не так меня поняла, а я изрядно преувеличила, — внимательно следя за ней и не забывая погонять своих «скакунов», заметила Мириш. — Инеистые змии не злы и не добры. Они, как и все мы, сами выбирают свой путь.
«Это уж само собой», — подумала Ольга и попросила:
— Расскажи о первой жертве.
— Ольгиш — юная вужалка, она оказалась первой. В трех месяцах, считая с сегодняшнего дня, одной из глухих ночей, ее брат, Ольгаш, проснулся от неясного беспокойства, принесенного холодным ветром. Встав, он заметил, что жилище пусто, а входной полог отброшен в сторону…
Мириш говорила путано, особенно касаясь времени, но Ольга решила не заострять на этом внимания. В Нави по старинке счет дням вели: девять месяцев по сорок дней — лето. Зимы лишь те поминали, кто родился во времена снегов. Главным же сейчас было понять, какие события предшествовали первой смерти.
— Ольгаш отправился искать ее?
— Да. На берег реки.
Змеелюды не умели плавать, но всегда селились рядом с водой. Они жили охотой и рыбной ловлей, несмотря на свои вкусовые предпочтения. Мясо солили и продавали. Из шкур шили одежду и одеяла, которые были поистине незаменимы, когда с хрустальных гор налетали холодные ветры, приносящие мороз, метели и вьюги; из чешуи делали поразительные по красоте украшения и шкатулки.
— Почему туда?
— У Ольгиш имелось в камышах секретное место, да и воды она никогда не боялась, говорила, будто в глубине живет друг, который любит ее песни.
— Сколько ей было лет? — спросила Ольга, поздно сообразив, что ответ ее не удовлетворит: все же у людей, змиев и змеелюдов разное понимания о детстве.
— Мала, — ответила Мириш, — ты же об этом спрашиваешь?
Ольга кивнула.
— Ольгиш не любили в поселении, считали странной? — Слишком много она знала подобных историй: ребенок-изгой, которого не принимали лишь оттого, что отличался от других. Не будь Ольга воеводской дочерью, ее ожидала бы похожая участь.
Люди не терпели не
