Доказательство виновности - Чарлз Тодд

— А я уверена, что он умер, — с несчастным видом ответила Мэри Эллен. — Иначе почему он не попытался связаться со мной, заверить, что с ним ничего не случилось?

«Потому что, — ответил Хэмиш, — похоже, он такой же себялюбец, как и его сестра».

Ратлидж ответил:

— Может быть, он чего-то… или кого-то… боится. Возможно, Гудинг по ошибке убил не того человека, приняв его за Луиса. Луис узнал обо всем и решил спрятаться.

— Но мистера Гудинга посадили в тюрьму. Луис теперь должен чувствовать себя в безопасности.

— Вы знакомы с Мэтью Трейнором? Как они ладили с мистером Френчем?

— Я должна была познакомиться с ним после того, как он приедет в Англию. Луис собирался устроить прием. Теперь, конечно, ничего не будет. Луис обмолвился о нем один-единственный раз; помню, он сказал, что Мэтью — человек Майкла и до сих пор вел дела так, как было принято при Майкле. Видите ли, Майкл и Мэтью были одногодками. Так как Луис встал во главе лондонского отделения, он считал, что ему как сыну основателя фирмы следует выказывать больше… не знаю, как сказать… почтения? Мистер Трейнор у себя на Мадейре привык жить тихо, изолированно, но теперь все изменилось. В Соединенных Штатах приняли «сухой закон», и им необходимо было искать новые рынки сбыта.

Верно, «сухой закон» в Штатах приняли в январе текущего года. Ратлидж подумал: наверное, виноторговцы несли большие убытки, ведь большая часть Европы по-прежнему лежала в руинах. Луис Френч наверняка обсуждал положение либо с мисс Таунсенд, либо с ее отцом. Может быть, именно это он имел в виду, когда говорил о каких-то проблемах, которые ему предстояло обсудить с Трейнором?

Вслух он сказал:

— К сожалению, сейчас я не могу сообщить вам ничего нового, но я дам вам знать, как только выяснится, что случилось с мистером Френчем.

— Вы очень добры, — ответила мисс Таунсенд, и слезы брызнули из ее глаз. — Я даже просила отца поговорить с представителями Скотленд-Ярда, но он отказался. — Она прикусила губу. — У него и так неприятности из-за одного давнишнего скандала. Он не хочет иметь отношение еще к одному.

— Расскажите, пожалуйста, о каком скандале идет речь?

Порозовев от смущения, Мэри Эллен ответила:

— Во время болезни мамы он много пил. И один пациент чуть не умер. Отец заявил, что был вне себя от горя, но я знала, что его… отклонение началось гораздо раньше, еще до маминой болезни. Мы с ней тогда очень переживали. Нам пришлось нелегко. Друзья отворачивались от нас, меня дразнили другие дети. Иногда отец так напивался, что не стоял на ногах. Представляете? Но я лгала и говорила всем, что он никогда не напивался пьяным. Когда мама выздоровела, отец бросил пить. Я так обрадовалась, что готова была ради него на что угодно.

Отец поставил дочь в очень неприятное положение. А теперь, боясь снова очутиться в центре скандала, он отказывает дочери в поддержке, которая ей очень нужна. В конце концов, она потеряла жениха!

— Да, мне нелегко пришлось. — Мэри Эллен украдкой посмотрела на часы, и Ратлидж понял: ей не терпится поскорее спровадить его до того, как отец неожиданно вернется домой и узнает стоящий перед его дверью автомобиль. А может быть, из гостей вернется мать и застанет Ратлиджа в гостиной. — А теперь я еще мучаюсь оттого, что, может быть, Луис решил меня бросить, как бросил мисс Уитмен.

— Он ни за что не бросит вас по собственной воле!

Поблагодарив мисс Таунсенд, Ратлидж ушел. Ей недоставало силы духа Валери Уитмен; кроме того, она была не настолько зациклена на себе, чтобы отгородиться от окружающего мира мощной броней, как Агнес Френч.

Ему стало жаль ее.

Но слово «бросил» напомнило ему события вчерашней ночи. Признание Франс в том, что она боится оставлять его одного. Их вчерашний разговор пробудил в нем острое чувство одиночества.

Он хотел, чтобы сестра была счастлива, родила детей и нашла в браке все, о чем мечтает. Он радовался за нее — они с Франс всегда были близки, и он очень любил сестру.

Франс загораживала его от подступающей со всех сторон тьмы. Она всегда оказывалась рядом, если была ему нужна. Не зная о нем всей правды, она часто подбадривала его словом или делом, приглашала с собой ужинать, к друзьям, когда он приходил в отчаяние. Их объединяли воспоминания детства — тихая гавань, не окруженная тенями. Наверное, он просто забыл, что его сестра еще и женщина.

Без нее будет трудно. Но он уступит ее, когда придет время, и ничего не скажет.

За последние несколько недель он видел немало проявлений ревности и зависти. И не хотел, чтобы в чем-то подобном могли обвинить его.

Глава 20

Ратлидж уже собирался возвращаться в Лондон, когда вдруг увидел викария. Уильямс ехал на велосипеде ему навстречу; на руле висела корзинка с продуктами. Сверху торчал пучок морковки: зелень покачивалась туда-сюда, как стрелка метронома. Уильямс не сразу заметил Ратлиджа — он явно думал о другом. Резко затормозив, он чуть не упал.

— Неужели вы приехали, чтобы арестовать мисс Уитмен? — взволнованно спросил он.

— Нет. Собственно говоря, ее арест — прерогатива местной полиции.

— Ну ничего не понимаю! Ее дед… совершил убийство. Я пробовал поговорить с ней, но она не открывает дверь. Я мог бы, например, покупать для нее продукты, чтобы ей не пришлось самой ходить на рынок, слушать шепот за спиной и видеть, как знакомые отворачиваются от нее. — Викарий жестом показал на свою корзинку. — Помочь ей хоть чем-то… Кроме того, я регулярно поминаю ее и ее деда в своих молитвах. Не хочется верить, что мистер Френч умер. Убит. Невероятно!

— Он по-прежнему не дает о себе знать, — сказал Ратлидж. — Мы не можем прийти ни к какому другому выводу.

— А может быть, он прячется. Всех боится, не знает, кому верить.

— Тогда почему он не объявился сейчас, после того как Гудинга арестовали?

— Не знаю. Может быть, полицейские считают, что Френча пытался убить Гудинг, а на самом деле все совсем не так и настоящий преступник до сих пор гуляет на свободе.

— Какими были отношения Трейнора и Френча?

— Понятия не имею. В четырнадцатом году, когда началась война, мистер Трейнор был на Мадейре. Я с нетерпением ждал встречи с ним. Наверное, они неплохо сработались — как-никак двоюродные братья. И фирма вполне процветает. Поговаривали даже о расширении дела после того, как мистер Френч женится. — Викарий поморщился. — Мисс Френч была против; уверяла, что фирма процветает за счет ее обожаемого розария.

Ратлидж невольно подумал: одного этого достаточно для того, чтобы Агнес Френч убила брата. У каждого свой предел прочности. Куда бы он ни повернулся, он видит доводы и за, и против всех возможных причин смерти Луиса Френча. Где же то решающее доказательство, которое ему отчаянно нужно найти?

Поблагодарив викария, он развернулся и поехал к старому наставнику Майкла и Луиса Френчей, мистеру Макфарланду.

Он постучал в дверь его домика, но никто ему не открыл. Оглянувшись, Ратлидж заметил, что на лугу никто не гуляет. Ах да, сегодня же базарный день…

Оставалась последняя надежда, что старый учитель наслаждается хорошей погодой в своем саду. Ратлидж обошел домик. В саду стояла маленькая беседка, сплетенная из ветвей. Беседка, отмечавшая границу владений Макфарланда, помещалась между двумя яблонями. Даже издали Ратлидж заметил под скамейкой разбросанные ноты, но самого Макфарланда видно не было. Он позвал его, но ответа не последовало.

Хэмиш, как всегда, из-за плеча посоветовал ему быть осторожнее. Мысленно отмахнувшись от Хэмиша, Ратлидж зашагал вперед, к скамье. Хэмиш всегда предчувствовал беду. Некоторые солдаты считали его ясновидящим. По мнению Ратлиджа, у Хэмиша просто было хорошо развито чувство опасности, которое есть у всех, просто не все обращают на него внимание. Способности Хэмиша обострила война.

Подойдя к беседке, он увидел, что ноты не просто упали со скамейки. Листы разбросали и помяли. Подняв их и машинально разбирая, он заметил в углу листа пятно.

Кровь… Причем свежая.

Он посмотрел под деревьями, но ничего не увидел. Придется обыскивать дом! На всякий случай Ратлидж решил поискать в густой траве под яблонями. Там-то он и нашел Макфарланда.

Седые волосы старика побурели и слиплись от крови.

Негромко выругавшись, Ратлидж подбежал к нему и, раздвинув заросли травы, опустился рядом с наставником на колени.

Он еще дышал. Старика сильно ударили по затылку, и земля под ним, как и его рубашка, промокли от крови.

Ратлидж приподнял старика и негромко позвал:

— Макфарланд! Вы меня слышите? Это Ратлидж.

Сначала старик не отвечал. Потом его веки дрогнули.

Он тихо, испуганно вскрикнул и попробовал вырваться.

— Макфарланд, вы в безопасности. Все хорошо. Я из Скотленд-Ярда. Вы меня узнаете?