Как СМЕРШ спас Москву. Герои тайной войны - Анатолий Терещенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все рекомендации и пожелания вождя, как всегда, четко уловил Лаврентий Павлович:
– Разрешите идти?
– Да, вы свободны… Занимайтесь делами и, кстати, готовьте это мероприятие к июлю.
– Ясно, товарищ Сталин.
По рассказам свидетельницы того времени и дальней родственницы автора, москвички Котовой Анны Ефимовны:
«Помню город взорвала новость – немцы в Москве! И стали мы друг у друга спрашивать, задавая дурацкие вопросы, как и почему они оказались в Москве, где прорвались, а может, десантировались? С другой стороны, все мы тогда были достаточно информированы о победах Красной Армии. Хотя телевидение отсутствовало, черные бумажные тарелки радиоприемников слушали и газеты читали систематически.
И все же первые сведения о «немецком параде» мы получили через радио. Именно в день прогона пленных, который начался в 11 часов 17 июля с ипподрома по Ленинградскому шоссе, улице Горького через площадь Маяковского и дальше…»
Сведения о том, что «немецкий парад» готовится, были под большим секретом. Собирали военнопленных противника с вышеперечисленных фронтов и на эшелонах доставили в Москву на Ходынское поле.
НКВД СССР за подписью Берии подготовил два сообщения в Государственный Комитет Обороны: первое № 756/Б о плане конвоирования немецких военнопленных через Москву и второе за № 763/Б от 17 июля 1944 года.
Вечером 16 июля немцам раздали усиленный паек – кашу и хлеб с салом, потребовали привести себя в порядок и построиться в коробки по 600 человек с рядами по 20. Из ипподрома колонны направились в сторону улицы Горького, но неожиданно остановились. Из прилегающей улицы в голову передней коробки вывели группу немецких генералов с орденами и медалями, попавших в плен при разгроме группы армий «Центр». Среди них находилось два командира корпусов и семнадцать командиров дивизий.
Германское воинство шло грязное, небритое, оборванное, страдающее от чесотки и педикулеза.
Нужно сказать, что сами немцы не догадывались о прогоне, некоторые даже считали, что их собрали в Москву для массовой казни или показательного расстрела.
Со слов генерал-майора ГРУ Генштаба ВС СССР Виталия Никольского, эта операция по переброске немецких военнопленных с Белорусских фронтов до лагерей называлась «Большим вальсом» с «протанцовкой» их по улицам Москвы.
Пройдет время, и в воспоминаниях многочисленных свидетелей той операции унижения немцев появятся нотки критики властей за этот акт явного невеликодушия. Все правильно – мы добры, отходчивы, человеколюбивы. Но нельзя забывать запах и окраску того времени. Еще шла война, и фронтовой ротапринт похоронок каждый день приносил печаль и горе в родительские и вдовьи дома, делая наполовину сиротами детей. Свежи в памяти москвичей и жителей Подмосковья были и те моральные, физические и материальные раны, которые оставили фашисты в регионе.
«По-всякому реагировали москвичи на проход колонны немцев, – вспоминала теща автора, Тихонова Лидия Алексеевна. – Я стояла на улице Горького.
Москвичи заполнили тротуары. По середине улицы текли колонны немецких военнопленных. Создавалось впечатление, что конвой был каким-то многослойным. Ближе к тротуару шли солдаты с винтовками наперевес, а между ними и немцами цокали копытами лошади кавалеристов с карабинами за спиной и саблями в руках.
Одни люди застывали, как каменные, катая желваки, и злыми глазами глядели на военнопленных.
Пацаны бросали через головы наших солдат при винтовках с примкнутыми четырехгранными, как мне тогда казалось, какими-то удлиненными штыками, то камешки, то картофелины – кто что.
Помню, кто-то из толпы швырнул даже старый башмак в сторону колонны. Люди неодобрительно зашумели, но когда кидали картофелины в мундирах, куски, а то и буханки хлеба и другие продукты, народ молчал. Много было криков со стороны юнцов – «Гитлер капут!», «Гитлер капут!» В ответ из колонны, не всегда, но раздавалось – «Найн!», что означало с немецкого на русский язык – «Нет!». Отмечались и факты матерщины в адрес немцев и плевков в их сторону.
И все же, особенно у женщин, на лицах было больше сострадания, чем ненависти…»
– А как вели себя в колонне плененные генералы вермахта? – спросил я Лидию Алексеевну.
– Большинство шло с достоинством, глядели прямо, держа головы высоко и гордо. Но были и такие, которые буравили асфальт глазами. Они были в форме и даже с наградами – увешаны всякими «крестами».
– Какая была форма на остальных?
– Одежда на них была обветшалая и грязная. Много было обмундирования порванного. На ногах разная обувь, вплоть до самодельных «чуней» из резиновых автомобильных покрышек. Видела и таких солдат вермахта, кто шел босыми. Они пританцовывали от жаркого асфальта. Стояла звенящая тишина, слышно было лишь шарканье тысяч подошв о раскаленный асфальт, кое-где он даже поблескивал от таянья на солнце. И еще запомнился тяжелый запах пота и немытых долгое время тел, а также исходило зловоние от дерьма. Наверное, многие страдали поносами. Конвоиров было мало. За ушедшими колоннами пленных потом прошли поливальные машины. Они смывали оставленную грязь на улицах. Помню, у одной из машин была привязана березовая метла. Заметала следы прошедших вчерашних оккупантов…
* * *По результатам прогона военнопленных Берией в тот же день был подготовлен Сталину своеобразный отчет.
...НКВД
г. Москва
«17» июля 1944 г.
№ 763/Б
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КОМИТЕТ ОБОРОНЫ товарищу СТАЛИНУ.
НКВД СССР докладывает о результатах конвоирования через город Москву немецких военнопленных, захваченных войсками Красной Армии 1-го, 2-го и 3-го Белорусских фронтов.
Движение колонн военнопленных с Московского ипподрома началось ровно в 11 часов утра сегодня, 17 июля, по маршруту Ленинградское шоссе, улица Горького, площадь Маяковского, Садово-Каретная, Садово-Самотечная, Садово-Черногрязская, улица Чкалова, Курский вокзал и по улицам: Каляевской, Ново-Слободской и 1-й Мещанской.
По этому маршруту прошло 42 000 военнопленных, в том числе колонна военнопленных генералов и офицеров численностью 1227 человек, из них 19 генералов и 6 старших офицеров (полковники и подполковник).
Движение колонн военнопленных на этом маршруте продолжалось 2 часа 25 минут.
Вторая часть колонн военнопленных прошла от площади Маяковского по улицам:
Большая Садовая, Садово-Кудринская, Новинский бульвар, Смоленский бульвар, Зубовская площадь, Крымская площадь, Большая Калужская улица, станция Канатчиковая Окружной железной дороги.
По этому маршруту прошло 15 600 военнопленных, и движение колонн продолжалось 4 часа 20 минут.
Колонны шли по фронту 20 человек.
Движением колонн руководил командующий Московским военным округом генерал-полковник Артемьев.
По прибытии к пунктам погрузки военнопленные немедленно погружались в железнодорожные эшелоны для отправки в лагеря военнопленных.
К 19 часам все 25 эшелонов военнопленных были отправлены к местам назначения.
Из общего числа проконвоированных через город 57 600 военнопленных 4 человека были направлены в санлетучку ввиду ослабления.
Военнопленные генералы по прибытии на Курский вокзал были погружены на автомашины и доставлены по назначению.
При прохождении колонн военнопленных население вело себя организованно.
При прохождении колонн военнопленных со стороны населения были многочисленные восторженные возгласы и приветствия в честь Красной Армии, нашего Верховного Главнокомандования и в честь генералов и офицеров Красной Армии.
Было большое количество антифашистских выкриков:
«Смерть Гитлеру», «Смерть фашизму», «Сволочи, чтобы они подохли», «Почему вас не перебили на фронте» и т. д.
Никаких происшествий в городе во время прохождения колонн военнопленных не было. Улицы города по прохождении колон военнопленных были соответствующим образом очищены и промыты…Внизу стояла подпись народного комиссара внутренних дел Союза ССР Лаврентия Берии.
После прочтения отчета о проведенном «параде» немецких военнопленных Сталин сказал Берии:
– Молодец, Лаврентий, мероприятие прошло успешно. Теперь надо ждать отзывов на радио и в прессе как у нас, так и за рубежом.
– А кто осмелится сказать, что мы неправильно что-то сделали. На наших плечах лежит продолжающаяся война. Для немцев, особенно Гитлера, это очередной Сталинград, – заискивающе поглядывая на вождя, вещал нарком внутренних дел. – Это, в конце концов, наше внутреннее дело…
Унижение било в Гитлера прицельно. Говорят, когда ему принесли снимки с этого прогона, он со злостью их отшвырнул от себя и затопал ногами.
«Сталинское же представление» стало сразу же использоваться на Западе в антисоветской пропаганде. По существу это был первый идеологический залп по Советскому Союзу в начинающейся «холодной войне».
Не любили почему-то вспоминать об этом спектакле и в СССР. Но такие спектакли знала история многих войн.
