Шах-наме - Хаким Фирдоуси

Сиявуш видит сон

Он горько плакал три тяжелых дня,Свою судьбу коварную кляня,

А на четвертый день, в тоске великой,Заснул на ложе рядом с луноликой.

Проснулся он, увидев страшный сон,Внезапно заревел, как буйный слон.

Сказала Фарангис: «О, сделай милость.Мой царь, скажи мне, что тебе приснилось?»

Ответил Сиявуш: «О сне моемНе говори ни с другом, ни с врагом.

Я был во сне, о кипарис мой нежный,Казалось, окружен рекой безбрежной.

Из-за реки огонь пошел ко мне,И запылал Сиявушгирд в огне.

Смерть — в пламени, и смерть — в речной пучине,Афрасиаб могучий — посредине.

Властитель злобно глянул на меня.Сильней раздул он языки огня».

А та: «Теперь заснешь. Огонь и влага —Хороший сон; они даруют благо.

Убит бесславно будет в некий часРумийским полководцем Гарсиваз».

Царевич вызвал воинов бывалыхИ на дворе и во дворце собрал их,

С мечом в руке, в одеждах боевых,Он сел и в степь отправил верховых.

Минуло два часа той ночи черной.Вернулся всадник, доложил дозорный:

«За туран-шахом, за царем земли,Большое войско движется вдали».

От Гарсиваза вестник прибыл вскоре:«Ищи спасенья, наступило горе.

Тебе я словом не помог своим,Как прежде, гневом туран-шах палим».

Не распознал царевич лицемерья,Не потерял к его речам доверья.

«О мой супруг, — сказала Фарангис,—О нас не думай, должен ты спастись.

Помчись на скакуне в другое царство,В Туране ты погибнешь от коварства».

Сиявуш сообщает Фарангис свое завещание

Сказал он: «Сон исполнился дурной,Померкла честь моя, как свет дневной.

Кончается мое существованье,И наступает горькое страданье.

Пять месяцев несешь ты в чреве плод.Пускай для славы мальчик мой растет.

Младенцу Кей-Хосрова дай ты имя,Утешь его заботами своими.

Мой близок час: прикажет твой отец,Чтоб счастью моему пришел конец,—

Я буду, неповинный, обезглавлен,Венец мой царский будет окровавлен.

Ни савана, ни гроба не найду,Лишь вас, хула и злоба, я найду!

Прикажет шах — палач с надменным взоромТебя, нагую, выведет с позором.

Придет Пиран, отважен и велик,Тебя у шаха вымолит старик.

Ты в доме благодетеля седогоРодишь на свет младенца Кей-Хосрова.

Прибудет из Ирана мститель ваш —Ведомый господом спаситель ваш,

И поведет он, тайно и нежданно,К реке Джейхун тебя и мальчугана.

Твой сын на троне станет знаменит,Себе и птиц и рыб он подчинит.

Начнет Иран войну, Туран карая,Земля от края забурлит до края.

Туран поднимет вопль, поднимет стон,Делами Кей-Хосрова потрясет.

Услышав завещание супруга,Повисла Фарангис на шее друга.

Заплакал он, — и стала боль сильнейВошел в конюшню, выбрал из коней

Шабранга, скакуна породы знатной,Что был быстрее ветра в битве ратной.

Он обнял голову его, стеня,Узду и недоуздок снял с коня.

И на ухо шепнул ему с тоскою:«Ты моему врагу не будь слугою.

Когда для мести выйдет Кей-Хосров,Ты помоги ему разбить врагов.

Скачи под ним, копытом бей сердито,Врагов да втопчет в прах твое копыто.

Афрасиаб берет в плен Сиявуша

Он в путь собрался; думал он, дивясь:Злосчастье с ним порвать не хочет связь!

Повел он войско в сторону Ирана,В его душе кровоточила рана.

Он полфарсанга проскакал в степях,Когда его настиг туранский шак.

Но помнил Сиявуш о договоре,Меча не поднял на степном просторе.

Остановил он тысячную рать,Иранцам запретил он в бой вступать.

Но, дик и злобен, договор наруша,Напал Афрасиаб на Сиявуша,

Крича: «Крушите недругов страны,Пусть в море крови поплывут челны!»

Их было тысяча, бойцов бесстрашных,Прославленных в сраженьях рукопашных,

В крови на поле все они легли,И цвет тюльпана цветом стал земли,

Враг ликовал, побоище устроя.Был ранен Сиявуш во время боя.

Упал на землю витязь, как хмельной,Связал его Гуруй в пыли степной.

Погнали Сиявуша кровопийцы,Пешком погнали палачи-убийцы.

В Сиявушгирд побрел он, окруженТуранским полчищем со всех сторон.

Сказал Афрасиаб, исполнен злости:«Его подальше от дороги бросьте,

Пусть отпадет от тела голова,Пусть на земле, где не растет трава,

Прольется кровь его горячим током;Бесстрашны будьте в мщении жестоком!»

Все воины вскричали как один:«В чем пред тобой он грешен, властелин?

Царя страны ты убивать не вправе,—Тем самым вред наносишь всей державе!»

Был некий богатырь, вельможи брат,—Пирана-старца был моложе брат.

Пилсамом звался витязь благородный,С душою чистой, от греха свободной.

Пилсам сказал царю: «ПроизрастетОт этой ветви горький, страшный плод.

Ты эту голову отсечь не должен,Поднять кровопролитья меч не должен.

В цепях его держи, за часом час,За годом год у времени учась.

Не лучше ль сердце разумом наставить?Успеешь Сиявуша обезглавить.

Ты не спеши казнить его мечом:Спешишь теперь — раскаешься потом.

Невинного казнив, лишишься чести,Придет Кавус, придет Рустам для мести.

Не торопись: Туран погубишь ты,Коль эту голову отрубишь ты!»

От этих слов Афрасиаб смягчился,А низкий Гарсиваз ожесточился.

Сказал: «Мой царь! Неопытен Пилсам,И не склоняйся ты к его словам:

Когда врага помилуешь ты ныне,Уйду, не буду жить при властелине».

Дамур с Гуруем, возмутясь, пришлиИ молвили царю своей земли;

«Ты недруга поймал, силки расставив.Раскаешься, его не обезглавив.

Мы лучшего решенья не найдем:Убей его, чтоб мир забыл о нем!»

Ответил шах: «Меня он не обидел,Ни разу от него я зла не видел,

Однако предсказал мне звездочет,Что от него беда ко мне придет.

Когда его казню я, месть свершая,Поднимется в Туране пыль такая,

Что солнце потемнеет в той пыли,И мудрых изумят дела земли.

Простив его, узнаем боль и горе,А казнь — бедою горшей станет вскоре».

Фарангис плачет перед Афрасиабом

Разодрала ланиты Фарангис,По стану струи крови полились,

Пошла к отцу, главу посыпав прахом,Пред ним предстала с трепетом и страхом.

Сказала! «Почему, великий шах,Меня ты хочешь обратить во прах?

Обманут хитрецом, ужель отличьяНичтожества не видишь от величья?

О, не казни ты мужа без вины,Побойся бога солнца и луны!

Когда мой муж иранский край оставил,К тебе пришел он и тебя восславил,

Из-за тебя покинул он отца,Лишился он престола и венца.

Хулитель Гарсиваз тому виною,Что славой ты покроешься дурною.

Вскипят при этой казни глади вод,Афрасиаба небо проклянет.

Ты государя похищаешь с трона,Ты будешь проклят светом небосклона!»

Едва на мужа глянула жена,Ланиты расцарапала она,

Заплакала: «Мой витязь! Мой воителыМой гордый лев! Мой храбрый повелитель!

Покинул ты Иран с тоской в очах,Решил ты, что отец твой — туран-шах.

Где клятвы шаха? Люди ужаснулись,Сатурн, луна и солнце содрогнулись!

Пускай умрут коварный Гарсиваз,Дамур, Гуруй, что разлучают нас!

Да будет каждый обречен на муку,Кто, низкий, на тебя поднимет руку!»

Услышал шах, что говорила дочь.Стал темен день в его глазах, как ночь.

«Ступай к себе, — он крикнул, негодуя,—Откуда знаешь ты, что предприму я?»

Была в чертогах, мрачная, как ночь,Темница, — и о ней не знала дочь.

Ее, как обезумевшую, сразуПоволокли по царскому приказу,

Столкнули палачи царевну вниз,И заперли в темнице Фарангис.

Гуруй убивает Сиявуша