Пока корабль плывет - Эмилия Остен

- Нет. Просто давай сделаем вид, что я здесь не появлялась. Прощай.

Глава 27

Они возвращались в молчании. Мэгг не глядела на Рэнсома и потому не знала, смотрит ли он на нее. Сейчас это было безразлично. Девушка отказалась идти к Струанам, и Сильверстайн не возражал. Впрочем, то, что он говорит, Мэгг воспринимала как во сне. Не перечит ей - и слава богу.

Что делать? Она вовсе не ожидала подобного поворота событий, когда направлялась сюда, в Китай. Она проделала такой путь, на который решится не каждая женщина, и все ради своего любимого, - чтобы теперь остаться в одиночестве. Хотя бы не с разбитым сердцем… Мэгг прислушалась к себе: сердце болело, но не сильно.

Капитан Сильверстайн воспринял ее просьбу о том, чтобы доставить пассажирку обратно в Англию, спокойно. Слишком спокойно. Наверное, она ему до смерти надоела, - мамина и папина дочка, капризная аристократка, которая сорвалась незнамо зачем из благоустроенного Лондона, чтобы в конце сесть на мель, фигурально выражаясь. Артур… Мэгг не желала думать о нем. Никогда больше.

Она хотела бы забыть эту сцену с ним и знала, что это невозможно.

На «Счастливице» дежурил Таннерс, большая часть команды отпросилась на берег. Таннерс встретил Мэгг удивленным взглядом, однако она прошла в каюту и заперла дверь прежде, чем первый помощник успел о чем-либо спросить.

Следующие несколько дней Мэгг не выходила из каюты. Она слышала, как на «Счастливицу» грузят чай, как переговариваются матросы, до нее долетал голос капитана, однако на палубу Мэгг не поднималась. Еду ей приносила Хатти. Пару раз капитан прислал матроса с просьбой присоединиться за завтраком, получил отказ и больше не настаивал.

Неделю спустя Мэгг проснулась оттого, что ощутила качку. Та стала привычной, словно шелест деревьев, и девушка вяло отметила: видимо, «Счастливица» покинула Гонконг. Приподнявшись, Мэгг выглянула в окно и увидела удаляющийся берег. Шхуна отчалила, чтобы отвезти в Англию очередную порцию драгоценного чая. Мэгг на мгновение стало неловко, что она так и не попрощалась со Струанами, особенно с Тэсс, хорошо относившейся к ней. Вещи мисс Ливермор принесли на корабль еще в тот день, когда Мэгг узнала, что Артур больше не будет с нею. А теперь все позади. Берег исчезал в предвечерней дымке, глубокое синее небо, казалось, звенит, словно колокол.

Мэгг легла обратно на койку и отвернулась к стене. Накатили сумерки, потом снова взошло солнце, а она лежала и думала, думала…

В середине следующего дня хлопнула дверь; Мэгг не обернулась.

- Хатти, забери поднос, - сказала она. Завтрак остался нетронутым, но это Мэгг не волновало.

- Я ей передам, - сказал капитан Сильверстайн. - Хватит, Мэган. Вставайте.

- Меня зовут Мэгг, - пробормотала она в ответ.

Девушка только тихо ахнула, когда Рэнсом подхватил ее на руки - совсем как тогда, после нападения пиратов. Она помнила это ощущение полета, которое приходило в его объятиях. Мэгг сначала зажмурилась, потом открыла глаза и обхватила руками шею капитана.

Ни слова не говоря, он принес девушку в свою каюту, там усадил в кресло и сунул в руки чашку с горячим чаем.

- Пейте.

Не в силах ослушаться его властного тона, Мэгг сделала глоток.

- Ваше счастье, - сказал Сильверстайн весьма раздраженно, - что я был эту неделю слишком занят и не обратил внимания на вашу… тоску. Еще на Мадагаскаре я получил пакет. Колум Струан сообщал мне новости, касающиеся дальнейшей торговли чаем. А в Гонконге мы их подробно обсудили. Если новые корабли… впрочем, это сейчас неважно, - оборвал он сам себя. - Мне необходимо возвратиться в Англию как можно скорее, именно поэтому я не стал разбираться в том, что вы себе думаете, лишь согласился отвезти вас обратно. Мэгг, вам совсем плохо? Вы так его любили?

Он склонился над нею, и девушка вдруг прочитала в его лице все - и участие, и беспокойство, и какую-то затаенную боль.

- Не знаю. Любила когда-то.

- Он не стоит вас, этот Мэдлок, - презрительно бросил Сильверстайн, отвернулся и принялся ходить по каюте туда-сюда, заложив руки за спину. - Он и мизинца вашего не стоит.

- Не надо о нем, Рэнсом, - попросила Мэгг. - Пожалуйста.

- Хорошо. Черт побери вас и вашу деликатность. Хорошо! - он в раздражении повернулся к ней. - Так о чем вы желаете говорить? О путешествии? Извольте. Сейчас мы пройдем мимо побережья Вьетнама, потом по Зондскому проливу между Суматрой и Явой, а дальше - дальше вы знаете, Мэгг, черт вас побери, вы все хорошо знаете! Как же вы меня злите своей аристократической сдержанностью! Вы хотя бы выплакались?

Она медленно покачала головой, завороженно глядя на графа.

- Ну так плачьте сейчас. Мне на вас смотреть невыносимо.

- Почему? - спросила Мэгг. - Почему это вам невыносимо на меня смотреть?

- Вы так переживаете о том человеке, который вас не стоит, что мне хочется развернуть шхуну и все-таки вызвать его на дуэль.

- Дуэли запрещены.

- Ради вас я пойду на нарушение.

Мэгг смотрела на него и чувствовала, что оживает. Как будто не было этих дней, наполненных ожиданием того, что все как-либо исправится само собой. Да оно уже исправилось, поняла Мэгг. Оно исправилось, потому что я его люблю.

«Я его люблю. Рэнсома Сильверстайна. Люблю».

Она засмеялась.

- Почему… что я сказал смешного? - спросил он недоумевающе.

«Я люблю тебя, - хотела ответить Мэгг. - Со всеми твоими «черт побери», со всеми твоими матросами, чаем, торгашескими привычками, ножом в сапоге, парусами и дурацкой шляпой. Люблю тебя уже долго, но не хотела признаваться в этом себе, искренне удивлялась, что же это меня так тревожит. Люблю, несмотря на то что ты странник и говоришь, что никого любить не сможешь. Но вдруг ты - сможешь? Вдруг я - смогу?»

Мэгг больше не смеялась. Она отставила чашку и встала. Граф смотрел на нее так пристально, как смотрят люди, которым к носу приставили пистолет.

- Ну? - сказал он. - Что вы еще такое придумали, Мэган?

Она подошла к нему и остановилась, когда их разделял шаг, не более. Подняв подбородок, девушка спросила:

- Почему вам это так важно?

- Что?

- Почему вам важно то, что я отсиживаюсь в своей каюте, плакала я или нет? Я ведь пассажирка. Я плачу деньги, чтобы вы меня доставили, куда нужно. Почему?

- Это мой долг. Пока вы на борту, я должен о вас заботиться.

- И все?

- И все. - На скулах у него заиграли желваки.

- То есть вы так смотрите на меня, вы носите меня на руках и поите чаем, вы целовали меня тогда, ночью после нападения пиратов, - мне приснилось, я думала, а теперь понимаю, что помню, - и все потому, что я ваша пассажирка?