Дерево даёт плоды - Тадеуш Голуй

— Выдайте только чужих, святой отец, красных.

— Не дождетесь. Где остальные? Это ты, дьявольское отродье, узнаю тебя по голосу, говори скорее: что вы сделали с остальными?

Почему они не выходят из машины? Их, должно быть, мало, они не чувствуют себя уверенно. Ведь это идет учитель Яновский с платком ка палке, точно парламентер.

— Внимание, не стрелять! — крикнул он. — Не стрелять!

Подошел к каланче, расставил ноги и принялся размахивать платком, выкрикивая:

— Если хоть раз стрельнете, двенадцать ваших, арестованных в доме ксендза, погибнут. Вам это хорошо известно. Бросайте оружие, бандиты. Брось оружие, ты…

Он зачитал по бумажке фамилии. На это не ушло и минуты, я насчитал всего пятерых. Потом огласил, кто арестован. Двенадцать имен. Я ничего не понимал. Ксендз спросил: где я, Юрек, майор и его люди.

— Узнаете, отец, в свое время. Выходи из машины!

— Вставай, — шепнул я Юреку. — Идем.

Я достал пистолет и медленно приблизился к машине.

— Выходи! — крикнул.

Показались трое в куртках, кепках, с подсумками на ремнях, грохнули о мостовую винтовки, потом бандиты спрыгнули на землю и подняли руки. Учитель приказал им лечь на землю, легли.

— Стереги, — велел он Юреку. — А вы там, наверху, бросьте хлопушки — и слезайте!

Короткая очередь с каланчи. Юрек вздрогнул, сломился пополам, учитель выронил палку с плакатом. Я прыгнул за машину, но больше не стреляли. С минуту было тихо, потом раздался звон разбитого стекла, и я увидел бегущую к нам через площадь Катажину. Я прицелился в окно каланчи и потерял из поля зрения Катажину, Юрека и учителя, слышал только шарканье, какие‑то стоны и догадался, что она оттаскивает Юрека за машину.

— Залезай внутрь, быстро! Юрек, включай радио, можешь?

— Могу. Попали в меня, но смогу.

— Майор не придет. Сторожит арестованных в доме ксендза, — послышался голос учителя. — Сам ранен, но сидит с гранатами, стережет. Как бы не подорвал их, ведь здесь стреляли. Мы захватили героев на совете, но была перестрелка, и охрана накрылась. Что теперь делать?

— Кася, готово? Яновский, влезайте! Юрек, заводи что придется, лишь бы нас слышали.

Я сел в кабину с одним из разоруженных бандитов, который до этого вел машину, приказал ехать к дому ксендза, но прежде чем он запустил мотор, увидел трех ормовцев. Крикнул им, чтобы они заняли депо, и уехал.

Дом ксендза — новостройка, возле такого же новехонького костела, и вокруг добротные строения из кирпича. Юрек завел пластинку — ту самую, с моим голосом, и мы подкатили на самой середине речи. Учитель опрометью кинулся через садик, вскочил на крыльцо, что‑то выкрикивая. Мы последовали за ним. Майор сидел под распятием, в заставленной темной мебелью гостиной, в каждой руке по гранате. Автомат на коленях. В противоположном углу, сбившись в кучу, стояли двенадцать человек. Глаза — полубезумные от страха, занемевшие руки с растопыренными пальцами дрожат. Майор бледен, на пол капает с ноги кровь.

— К счастью, гранаты не бросили, — облегченно вздохнул учитель. — А ведь стреляли. Мне в руку попало, а тому похуже.

— Заприте их в каком‑нибудь погребе, здесь должен быть погреб.

Учитель принялся выводить арестованных по двое, наконец управился с заданием. Мы осторожно положили майора на пол. Я распорол ему штанину. Пуля засела в колене. Глянул в лицо — только в глазах таилась яростная боль.

— Людей моих перебили, — сказал Посьвята. — Мы их застали врасплох. Совещались. Перестаньте кричать, Лютак, без конца повторяете одно и то же.

Катажина сбегала к машине, репродуктор умолк. Надо наложить шину и немедленно в госпиталь. Фельдшер в депо. Хотите водки?

Мы остались вдвоем с Посьвятой, учитель сторожил пленных, Катажина не возвращалась.

— Оставь, — сказал майор, — вызови кого‑нибудь, фельдшера, он все сделает. Поезжай назад, тянуть нельзя. Созови собрание, собрание, говорят тебе. Со мной тут ничего не случится, а от одного удовольствия лицезреть тебя не поправлюсь. Ступай же.

Я вышел. Сейчас я готов был выслушать любой приказ, который бы снова подвинтил во мне разболтавшиеся гайки и подтянул ослабевшие пружины. Поплелся к машине, но водитель удрал.

— Кася! — крикнул я. — Что ты там делаешь?

— Он умер, Роман. Юрек умер.

Я даже не заглянул в машину. Стоял, застегивая тулуп, и смотрел на выбиравшуюся из‑под брезента Катажину. Она обняла меня за шею и прижалась головой к плечу. Дрожала. Из кирпичного дома вышли какие‑то люди и остановились у забора. Их появлялось все больше — молчаливых, застывающих на месте при виде нас.

— Надо закончить дело, Кася, — сказал я, взял ее за руку и повел на площадь.

У депо собрались дуровчане, черная шапка ксендза плыла над толпой. Несколько ормовцев, вооруженных винтовками, сидели у колодца. Надо распорядиться, чтобы они подменили учителя и собрали убитых. И послать фельдшера. Необходимо поискать шоферов, ина че придется вызывать их из Ц., а это займет много времени. Телефон наверняка не действует, бандиты должны были перерезать провода. А вечером мне звонить домой. Пусть войдут в депо, время есть, еще не все собрались. Катажина разговаривает с фельдшером, это хорошо, вопрос улажен. Я не двигался с места, заглядевшись на Катажину, точно от нее мог ожидать приказов и словно бы дальнейший ход событий этого дня зависел тоже от нее; хотел подойти к ней поближе, чтобы она была совсем рядом, но сковывали меня взгляды других людей, мужчин с винтовками и обитателей Дурова, и я по — прежнему стоял и глядел на Катажину до тех пор, пока все остальное не расплылось перед глазами.

Примечания

1

Шатан — дьявол (польск.).

2

ЮНРРА — составлено из начальных букв английского названия Администрации помощи и восстановления при ООН.

3

Персонаж Краковского народного гулянья, связанного с легендой о нашествии татар в 1281 году; по улицам Кракова водят лайконика — наездника, переодетого татарином.

4

Вит Ствош (1445–1533) — знаменитый польский скульптор, резчик по дереву и металлу. Его произведения украшают Мариацкий костел в Кракове.

5

«Еще долго под соломенными крышами будут говорить о его славе» (франц.).

6

Строки из «Оды к молодости» в переводе П. Антокольского.

7

Первые буквы официального названия гитлеровской национал — социалистской партии.

8

Добро пожаловать, господа (нем.).

9

Рабочая команда «Одер», сорок человек. Все налицо (нем.).

10

Сорок человек, человече! (нем.)

11

Сорок человек, человече, что ты думаешь об этом? (нем.)

12

Откройте! Откройте! (нем.)

13

Помогите! (нем.)

14

В порядке (нем.).

15

«Присяга» — народная патриотическая песня, написанная в 1896 году композитором Ф. Нововейским на слова известной польской поэтессы М. Конопницкой.