Джандо - Роман Канушкин

А через какое-то время маленький мганга начал что-то тихо говорить. Профессор Ким не понимал его, видимо, мганга говорил на суахили. Но одно слово он все же понял. Это было слово «Кишарре».

В это же время чисто выбритый и абсолютно трезвый Папаша Янг принимал двух очень непохожих гостей: настоятеля миссии патера Стоуна и чернокожего знахаря Мукембу. Папаша потчевал гостей отменной домашней наливкой, но сам воздерживался. Он вел светскую беседу и был немало удивлен, когда Зеделла появилась в роскошном платье, купленном пару месяцев назад в городе розового воздуха, в Париже, и стоившем Папаше немалых денег. Платье настолько подчеркивало несравненные достоинства Зеделлы, что патер Стоун испуганно опустил глаза. И даже Папаша подумал, как же все-таки хороша его дочь.

— Что это ты вырядилась, Делл? — в шутку нахмурился Папаша.

Обычно Зеделла болталась по дому в шортах или широких джинсах, но никак не в платье для коктейля.

— Папочка, я просто решила порадовать наших гостей…

Папаша Янг расхохотался, патер Стоун, все не решаясь поднять глаза, благодарно закивал, а Зеделла посмотрела в окно, на еще пустынную дорогу, ведущую из Аргерс-Пост.

— Йорген, это были они, — сказал Профессор Ким.

— Знаю, — спокойно ответил сероглазый охотник. — Они наблюдали за нами прошедшей ночью. Странные сукины дети.

— Йорген, я не могу этого объяснить… Но мне кажется, нет, я уверен — они знают о нас…

— Не надо ничего объяснять, — проговорил Йорген и подумал, что странное дело, но уже второй раз за сегодняшнее утро он вспоминает о Петре Кнауэр. — Именно поэтому мы едем к одному человеку. Его здесь зовут Папаша Янг.

Профессор Ким поднял голову. На дорожном указателе была надпись: «Аргерс-Пост».

25. Маккенрой

Два автомобиля марки «мицубиси», яркие, словно их раскрашивал какой-то беспечный пляжный повеса, появились в тихом городке Аргерс-Пост. Они свернули с главной «авеню» и остановились у тенистого дворика, где росла старая гефена — ветвистая пальма, а в центре располагался бассейн-аквариум с голубой водой. В аквариуме расправляли жаркие плавники медлительные тропические рыбы, никогда не видевшие моря. Небольшое, выложенное ракушечником пространство между аквариумом и зданием занимали несколько старых столиков, окруженных низким частоколом из бамбука, и причудливая черная статуя, вырезанная стариком Маконде, иногда помогающим Маккенрою. Прямо напротив бассейна находилась широкая резная белая дверь, а над ней навес в виде половины крыши африканской хижины. Тень от навеса ближе к закату удлинялась, касаясь воды аквариума. Старик Маконде пил у Маккенроя бесплатно. Он был единственным резчиком в этих местах и, возможно, единственным Маконде, забравшимся так далеко.

Маккенрою все же пришлось переступить через старое семейное суеверие — не давать никаким предметам и мероприятиям свои имена.

— Имя принадлежит человеку. Если же ты отделишь свое имя, злые люди смогут использовать это и наслать на тебя порчу! — так говорила бабка Маккенроя, известная гадалка, а с ее мнением считались все соседи.

Когда же Маккенрой начал свое дело, он не забыл о давнем наставлении. Также он не стал срубать старую гефену, пальмудум, хранящую его заведение от нашествия змей и насекомых. Когда выпадала свободная минута, Маккенрой вырезал из крупных, величиной с куриное яйцо и очень напоминающих слоновую кость, плодов гефены различные украшения. Старик Маконде добродушно посмеивался, глядя на увлечение Маккенроя. В свои восемьдесят лет старик все еще был вдохновенным резчиком и снабжал подлинными произведениями искусства любопытных туристов, всегда делающих фотографии и всегда спешащих в свои города, где время сжималось до размеров маленьких шариков, стоящих целые состояния и передаваемых по наследству.

Маккенрой сменил не одну табличку у дверей своего заведения. Какие только названия он не выдумывал. Все оказалось бесполезно: посетители упрямо продолжали именовать это место «баром Маккенроя». Последняя его попытка была означить свой бар как «Райское место». Маккенрой от чистого сердца надеялся, что название вполне подходящее. Тем более что на суахили оно звучало неплохо: «Пепони».

В первый же свой визит Папаша Янг обратился к собравшимся:

— «Пепони»… Вы не знаете, кто написал эту глупость у дверей бара Маккенроя?

Маккенрой молча вышел из-за стойки и сорвал табличку. На следующий день на ее месте появилась новая. На ней было написано: «Бар Маккенроя».

— Вот это другое дело! — похвалил Папаша. — Давно пора.

Примерно в том же духе высказались и остальные посетители.

«Черт с ними со всеми», — подумал Маккенрой.

Сейчас было еще рано, Маккенрой в одиночестве стоял за стойкой и протирал высокие стаканы белым полотенцем. Он насвистывал старый блюз и поглядывал на экран телевизора. Маккенрой не пропускал ни одной телеигры, с азартом заполнял карточки телевизионных лотерей, а однажды даже прошел конкурс на участие в телешоу, ездил в Найроби и выиграл там телевизор.

— Мак, ну ты был хорош! Мы все гордимся тобой, — говорили ему в Аргерс-Пост, когда он вернулся со своим призом.

Маккенрой смущенно улыбался, но в глубине души тоже очень гордился собой. Да, это был прекрасный день. Один из лучших. Все эти ребята из Аргерс-Пост видели его на экране, и он помахал им рукой. Но за восемь лет крупнее этого выигрыша у Маккенроя не было, хотя он заполнял карточки каждую неделю.

Еще перед тем как звякнул колокольчик и открылась входная дверь, Маккенрой почувствовал мгновенный приступ тоски, сковавшей его сердце. Он понял, кого сейчас увидит, и подумал, уж не старая ли бабка-гадалка пытается достучаться до него, оградив от опасности. Потом он решил, что скорее всего надо просто показаться врачу, ведь он очень много работает и вынужден экономить, потому что мечтает наконец провести ремонт, расширить свое заведение и много чего здесь обновить.

— Планы несколько изменились, мистер Маккенрой, — сказал вошедший.

Да, здесь давно пора сделать ремонт, и это действительно правда, как правда и то, что три дня назад, когда этот человек появился впервые, у него так же сковало сердце глухим ощущением тоски. Тогда, подняв голову и оторвавшись от своего занятия — он протирал высокие стаканы белым полотенцем, — Маккенрой невольно улыбнулся, потому что вошедший был очень красив.

«Эфиоп или индус? — мелькнуло в голове у Маккенроя. — Может быть, с побережья? Не похоже, скорее всего он приехал издалека. Может ли так загореть европеец?»

Темнокожий человек не спеша подошел к стойке и с улыбкой посмотрел на Маккенроя. Маккенрой улыбнулся в ответ, слегка смутившись: еще никогда незнакомый человек не смотрел на него такими глазами, полными доброты и какого-то бесконечного понимания.

Я ЗНАЮ, О ЧЕМ ТЫ ГРЕЗИШЬ. УСПОКОЙСЯ, ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО — ЭТО ПУСТЯК.

— Единица, семерка, девятнадцать, — проговорил темнокожий незнакомец, — наверное, двойка, пятерка и скорее всего тройка.

— Что это вы, мистер? — усмехнулся Маккенрой, чувствуя, как забилось его сердце.

(А что, Маккенрой, ты не знаешь?)

— Я думаю, такой будет выигрышная комбинация в сегодняшнем «телелотто». И опять будет «джекпот» — выигрыши ждут только своих героев, — мягко проговорил незнакомец.

— Понятно, — сказал Маккенрой. — Вы что, хозяин «телелотто»?

— О нет! — рассмеялся темнокожий красавец. — По крайней мере я так не думаю.

— Что будете пить, мистер?

— Джин.

— Джин… Ясно. С чем-нибудь смешать? Добавить тоник?

— Чистый английский джин. Никогда не надо смешивать напитки, мистер Маккенрой. И уж тем более разбавлять их ради сиюминутного удовольствия.

— Интересная точка зрения… «Бифитер» подойдет?

— Вполне.

— А откуда вы знаете, что я играю в «телелотто»?

— Я думаю, это не является секретом. Тем более что любой приличный человек мечтает выиграть миллион в «лотто»… — Он огляделся по сторонам и сочувственно улыбнулся. Маккенрой снова ощутил, как у него забилось сердце.

— Здесь, конечно, не мешает сделать ремонт, мистер…

— Совсем не мешает.

Незнакомец взял довольно большую порцию джина и выпил ее одним изящным глотком. Маккенрой ждал, когда он поморщится, но этого не произошло.

— Вообще-то у меня есть к вам дело, мистер Маккенрой, но поговорим позже, когда вы будете готовы. Так не забудьте: единица, семерка, девятнадцать, двойка, пятерка и потом выпадет тройка.

— Чудно… — Маккенрой рассмеялся. Он с удовольствием бы продолжил этот разговор, и он прекрасно понимал, что два незнакомых НОРМАЛЬНЫХ человека на подобные темы говорить не станут.

— Пустяк…

— Я думаю, мистер, вам лучше сказать, чего вы хотите…