Клык и металл (ЛП) - Андрижески Дж. С.

Уинтер наградила его взглядом, полным неверия.

Она покосилась на Ника и тут же отвернулась, словно что-то в выражении его лица тоже причинило ей боль. Руками она крепче обхватила свой торс, используя их как щит.

— Повезло? — переспросила она. — И в чём же именно тут «везение», брат Малек?

Малек поджал губы.

Он посмотрел на Тай, которая пожала плечами и закатила глаза в очень подростковой манере. Похоже, весь её страх ушёл. Даже шок по большей части рассеялся. Теперь она выглядела в основном раздражённой, как и её брат.

Малек перевёл взгляд на Уинтер, затем на Ника.

— Вы нашли друг друга, — сказал он. — Вы нашли друг друга.

Ник уставился на него.

— Что?

Малек посмотрел на них обоих.

Он моргнул, глядя на Ника. Он моргнул, глядя на Уинтер. Он показал на неё грациозным взмахом руки, встретившись взглядом с Ником.

— У видящих не бывает нескольких связанных супругов, — терпеливо сказал Малек, словно он объяснял двум детям нечто чрезвычайно простое и чрезвычайно очевидное. — Полагаю, что и у вампиров такого тоже нет. Твоя пара — это твоя пара. Кем ты её считал-то?

Молчание.

Когда никто не заговорил, Малек выдохнул.

Он снова посмотрел на Уинтер с нескрываемым раздражением в глазах.

— Я не понимаю этой ревности. Ты ревнуешь к самой себе. С чего бы тебе ревновать к самой себе? Это предыдущая инкарнация, да. Но это же всё равно ты, — он переводил взгляд между ними, открыто хмурясь. — Почему вы не счастливы, что вновь нашли друг друга? С моей точки зрения, это повод для великой радости, да?

В горле Ника встал ком.

Он уставился на Малека.

Он смотрел на Малека гораздо дольше, чем нужно было.

Он смотрел на него намного дольше времени, чем потребовалось, чтобы его слова отложились в сознании.

Он понял.

Он знал, что говорил видящий.

Он понял это как минимум за несколько секунд до того, как видящий посчитал нужным разжевать всё настолько прямым текстом. Какая-то часть его всё равно продолжала изучать слова видящего, смотреть на сказанное Малеком так, словно это доносилось откуда-то издалека.

Затем не пробившись сквозь это молчание в его голове, не говоря уж о молчании в маленьком купе поезда...

Ник отвернулся от всех троих.

Он подошёл к двери купе.

Он открыл дверь.

Он вышел.

 

Остаток поездки Ник провёл в баре.

Он занимался тем, чего давненько не делал.

Он пил.

Он опрокидывал в себя стопки так быстро, как их подносил бармен поезда.

Конечно, он знал, что это не поможет.

Его чёртов вампирский метаболизм выжигал алкоголь так же быстро, как и всё остальное. Но это предоставило ему хоть какое-то занятие, пока его разум устаканивался. Это позволило ему находиться в каком-то месте, пока он старался не думать об услышанном только что.

Самое главное, это дало ему повод побыть в стороне от остальных.

Это дало ему повод побыть подальше от Уинтер.

Ник и не осознавал, как долго пробыл там, пока бармен не перестал его обслуживать. Ник сначала ощетинился, но потом человек указал на сигнальные огни, мигавшие над дверьми вагона. Он тупо смотрел на эти огоньки, и тогда бармен пояснил — они близки к точке назначения, и Нику надо вернуться на отведённое ему место в купе, потому что поезд будет замедляться.

Когда Ник продолжал таращиться на него, стараясь переварить слова тридцатилетнего мужчины сквозь количество вылаканной им водки, бармен виновато пожал плечами и напомнил, что таков закон.

К тому времени Ник сообразил, что всё-таки напился.

Он знал, что это не продлится долго, но пока что он реально пьян. По той же причине было... интересно... добираться обратно до купе.

Слезать с барного стула тоже было интересно.

Он знал, что у барменов не было установленного лимита на выпивку для вампиров, поэтому парень позволил Нику пить столько, сколько ему вздумается. Им не надо беспокоиться, что вампиры могут умереть от алкогольной интоксикации. Им не надо беспокоиться, что вампиры угодят в автомобильную аварию, учитывая их рефлексы. По закону им не надо беспокоиться о том, что какой-то человек попытается изнасиловать их, хотя такое случалось. По факту, человеческие законы существовали не для того, чтобы защитить вампиров от них самих — только для того, чтобы защитить людей от вампиров.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

По коридору поезда Ник шёл почти по прямой линии.

Ему немножко сложно было вспомнить, где его купе.

Но в итоге он нашёл нужный.

Ник дёрнул дверь в тот самый момент, когда система оповещения поезда просигналила последнее предупреждение, и тот нервирующе механический голос приказал им занять свои места в следующие три минуты.

Не глядя ни на кого, Ник открыл дверь настолько, чтобы суметь протиснуться внутрь, и использовал дверь для равновесия, чтобы не опозориться окончательно. Оказавшись внутри, он закрыл за собой дверь, по-прежнему оставаясь спиной ко всем и более-менее ровно держась на ногах, хотя он знал, что Уинтер заметит.

Уинтер определённо заметит.

Аккуратно пройдя по вагону, Ник сел на то же место, которое он занимал до ухода.

Только очутившись там, где он должен быть по регламенту из целей безопасности в поезде, Ник окинул взглядом лица трёх других пассажиров кабины.

Никто не смотрел ему в глаза.

Тай и Малек снова смотрели в окно.

Вместо тёмной пустоши, которая тянулась между охраняемыми зонами, теперь они смотрели на приближающийся купол Нью-Йорка и его густое скопление огней и изменяющихся виртуальных билбордов. В остальном они выглядели точно так же, как он помнил.

Ник заставил себя посмотреть на Уинтер.

Она уставилась на пол купе.

Он не мог прочитать её выражение лица, как и до ухода.

Он видел, что она плакала. Нет... она и сейчас плакала, до сих пор; она плакала, когда Ник вошёл.

Стискивая зубы, она вытерла пальцами щёки в этот самый момент, словно услышала мысли Ника.

Она всё равно не смотрела на него.

При взгляде на неё боль в его груди сделалась невыносимой.

Уинтер прочистила горло, уставившись на пол, и Ник испытал прилив такой сильной злости на себя самого, что ему захотелось дать себе по роже.

Почему он оставил её одну здесь?

Что он делал в том баре? Почему он пошёл туда, накидываясь водкой как придурок, как какой-то трус?

Что более важно, почему он не взял её с собой?

Пожалуй, в данный момент она нуждалась в выпивке даже сильнее, чем он.

Конечно, Ник знал ответы на все эти вопросы.

Он знал.

Он слетел с катушек. Он достиг предела своей психической выносливости, и коса нашла на камень, пресекая все логические функции. Огонёк погас, и Ник бросился бежать.

Он поступил в своём духе и сбежал.

Уинтер, сидевшая напротив, фыркнула.

Он вздрогнул, когда она подняла взгляд, и эти ошеломительные, слишком яркие глаза посмотрели на него.

Он ожидал едкой реплики. Он ожидал, что она напомнит ему, почему в её мире тот факт, что Ник бежит от эмоциональной близости — это вовсе не новости.

Однако она этого не сделала.

Может, ей это показалось излишним.

Может, она слишком устала повторять одно и то же раз за разом.

Кажется, она целую минуту всматривалась в его глаза, словно впитывая каждый нюанс, каждый последний проблеск эмоций или мыслей, всё, что она чувствовала в нём или видела.

Затем, словно из ниоткуда...

На этих идеальных губах заиграла легчайшая тень улыбки.

Глава 24. Ни капельки

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

 

— Вам абсолютно не разрешается находиться здесь.

Сен-Мартен уставилась на него жёстким взглядом зелёных глаз, затем глянула на Уинтер и двух видящих, после чего обратно на Ника.