Офицер - Андрей Земляной

— Это — материалы допроса гражданки Лакоба. Она сообщила о своем участии в подготовке убийства своего мужа, товарища Лакоба. А также — об участии в подготовке убийства товарища Лакоба, председателя Совнаркома Советской Абхазии, граждан Мгалобишвили и Мдивиани. С учетом применения новейшего яда есть все основания полагать, что Мгалобишвили и Мдивиани связаны с германскими разведывательными службами.

Надо отдать должное Ежову, тот моментально все понял и подобрался, точно хищник перед прыжком.

— Это точно? — спросил он быстро.

— Точно, — подтвердил Гоглидзе. — Совсем точно…

— Нужно сообщить наверх, — добавил Новиков. — Сейчас здесь может стать очень горячо, так что Кремль должен знать.

Ежов моментально отдал соответствующие распоряжения, затем вопросительно посмотрел на Кирилла:

— Что собираетесь делать, товарищ Новиков?

— Взять опергруппу, подписать у вас ордера на арест и обыск и привезти Мгалобишвили и Мдивиани сюда. Ну, и вдумчиво побеседовать…

— Верное решение, одобряю, — кивнул Николай Иванович. — Подготовьте документы, я подпишу. И не теряйте ни минуты.

По вечернему Тифлису автомобили ехали медленно: узкие улицы со сложным рельефом, внезапно выскакивающие то тут, то там на дорогу люди, вьючные животные и огромные арбы — все это не позволяло двигаться быстрее. Но вот дорогу перегородили две застрявшие арбы, и Новиков понял, что это — надолго. Проще было пройти пешком, тем более что до особняка Мгалобишвили оставалось не более пятисот метров. Он вышел из машины и махнул рукой, приказывая следовать за ним. С трудом протиснувшись мимо намертво сцепившихся повозок, он шагнул было вперед, когда почувствовал какой-то тревожный укол. Точно воробей ткнул клювом под сердце. Забавный такой воробушек — из чистого льда.

Новиков остановился, поднятым вверх кулаком остановил группу и внимательно огляделся. Он привык доверять своим предчувствиям — потому-то до сих пор и остался жив. Вроде ничего опасного, тем более что навстречу шагает целый взвод красноармейцев.

Кирилл бросился под прикрытие уличной чугунной тумбы, крикнув одновременно: «К бою!» за несколько секунд до того, как остановившиеся красноармейцы начали сдергивать с плеч винтовки. Они еще не успели прицелиться, как дружный залп из четырех автоматов свалил чуть не половину из нападавших.

Краем глаза Новиков отметил, что его команда действует грамотно и разумно. Ходжаев и второй младший лейтенант ГБ Павликов быстро закатились под арбы и вели оттуда прицельный огонь, одновременно страхуя Веру, которая тоже оказалась под повозками. Девушка была без автомата, но уверенно вела огонь из «морского» люггера.[108] Надежда затаилась где-то, да так здорово, что Кирилл ее не заметил, но четко слышал три одиночных выстрела, после которых рухнули командир взвода и двое бойцов, пытавшихся командовать.

Валерий Павлович, стоя как памятник, длинными очередями поливал из автомата, точно из шланга, мечущихся по узкой улице в поисках укрытия противников. Грузинов Гоглидзе видно не было. Должно быть, им объяснили, что соваться без спецподготовки в скоротечный огневой контакт в условиях старого города — просто усложненный способ самоубийства: не убьют чужие, так за милую душу положат свои.

Тут откуда-то сверху врезала еще пара автоматов. Осторожно подняв голову, Кирилл увидел, что из окон второго и третьего этажа ведется прицельный огонь. На втором этаже, вероятно, был Рассохин с Бажуковым, потому что до третьего этажа за пятнадцать секунд могли добежать только они — Павел, бегавший стометровку за одиннадцать секунд, и длинноногий лейтенант ГБ Бажуков, попавший в коллектив Осинфбюро за приверженность к мотоспорту и альпинизму. Впрочем, как помнил Новиков, стрелком он тоже был не из последних.

Бой закончился так же внезапно, как и начался. Впрочем, боем эту бойню было назвать трудно: лишь некоторые красноармейцы успели сделать по два выстрела. Несколько человек катались по булыжной мостовой, вопя от боли в прострелянных коленях, а остальные смирно лежали, как и полагается стремительно остывающим трупам…

К Новикову подбежал красный от недавних переживаний Чкалов. Он странно морщился, но при этом весело хохотал. Хлопнув Кирилла по плечу, он ткнул пальцем себе в грудь, прикрытую бронежилетом.

— Во! Представляешь, ощущение — точно бугай боднул, а крови нет! Пуля не прошла!

Новиков разглядел на ткани аккуратное отверстие, затем — странно встопорщенную изогнутой пластиной ткань. Прикинул импульс и принялся тщательно осматривать Валерия Павловича с головы до ног. Найдя то, что искал, он хмыкнул и покачал головой:

— Везучий же ты, Валерий. Просто неприлично везучий… — И, предваряя расспросы, воткнул палец в еще одно отверстие в районе плеча. — Во-первых, пуля попала под углом, а потом срикошетила и ушла вверх. И если судить по траектории, то прошла в паре миллиметров от твоей волжской бестолковки. Прямой винтовочный выстрел прошил бы тебя насквозь вместе с бронёй.

Чкалов вывернул голову, удивленно осмотрел выходное отверстие и, по-волжски окая, проговорил:

— А я-то думал — показалось… Свистнуло, понимаешь, возле самого уха.

Тут к ним подбежали остальные. Надежда крепко поцеловала Новикова, а когда оторвалась и принялась что-то пояснять, повернувшись к побоищу, Вера тоже быстро мазнула его губами по губам. Глеб быстро доложил, что в результате огневого контакта с группой противника захвачены пятеро пленных, пригодных для экстренного потрошения. Кирилл, выделив Рассохину пятерых и приказав взять пленных в автомобили, с остальной частью группы поспешил к дому Мгалобишвили.

Охрана предсовнаркома Грузии попыталась оказать сопротивление. Когда Ходжаев предъявил ордер на арест и обыск, охранники выхватили оружие и выстрелили в младшего лейтенанта ГБ. Правда, Умид успел отработанным приемом захватить одного из охранников и прикрылся им, точно щитом, прочно удерживая бедолагу за руку, взятую на излом. Так что все пять пуль, выпущенные охраной в Ходжаева, достались их же коллеге.

Охранников возле ворот положили слаженным залпом, следующим вывели из строя охранявших входные двери, но на втором этаже завязался настоящий бой. Охранники Мгалобишвили оказались вооружены маузерами, что в условиях ближнего боя почти свело на нет преимущество автоматов. Новиков, лежавший по одну сторону коридора, подмигнул Бажукову, засевшему в дверной нише, дотронулся до ремня, а затем сделал жест, словно бы прикрывал глаза ладонью. Лейтенант понятливо кивнул и снял с пояса опытный образец гранаты под названием «Зарница».