Юрий Андропов. Последняя надежда режима. - Леонид Млечин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда восставали восточные немцы, венгры или поляки – они ненавидили свою власть. А в Чехословакии власть и народ были заодно. Выяснилось, что восемьдесят процентов населения поддерживают новую политику коммунистической партии и безоговорочно высказываются за социализм. От этого московских лидеров просто оторопь брала.
За три дня до ввода войск чехословацкое руководство устроило большой прием. После официальной части Александр Дубчек отвел корреспондента «Известий» Владлена Кривошеева в сторону и стал жаловаться на то, что ему Москва не доверяет:
― Ведь я семнадцать лет прожил в Союзе! Я там учился! Я искренен и честен в отношениях с Союзом!
Собственные корреспонденты «Правды», «Известий» и Труда в Праге, понимая, к чему идет, обратились к своим редакторам, полагая, что в Москве просто не знают положения дел.
Главный редактор «Правды» Михаил Васильевич Зимянин, который был послом в Праге до Червоненко, отказался слушать, буркнул:
― Нам все доподлинно известно.
Главный редактор «Известий» Лев Николаевич Толкунов собрал редколлегию, которая мрачно выслушала своего корреспондента и разошлась.
17 августа венгерский лидер Янош Кадар предложил Дубчеку встретиться. Они разговаривали на границе. Кадар, переживший восстание 1956 года, смотрел на руководителя Чехословакии с удивлением. При личной встрече Кадар пытался объяснить Дубчеку: либо он сам жесткой рукой наведет порядок в стране, либо вторжение неминуемо. Дубчек не верил, что Москва введет войска. Кадар с нотками отчаяния в голосе спросил:
― Вы правда не понимаете, с кем имеете дело?
18 августа в Москву приехали делегации социалистических стран. Все захотели участвовать в военной операции, особенно этого добивался руководитель ГДР Вальтер Ульбрихт:
Ведь мы тоже входим в Варшавский договор.
Пускать немецких солдат в Чехословакию с учетом трагического опыта Второй мировой войны не хотелось, Щ вовсе отказать Ульбрихту было невозможно, поэтому в состав оккупационных войск включили небольшой контингент Национальной народной армии ГДР.
18 августа ранним утром на втором этаже старого здания Министерства обороны маршал Гречко провел последнее совещание перед вводом войск (см.: Майоров А. Вторжение. Чехословакия. 1968). Список участников совещания был утвержден самим министром. Без десяти девять появился начальник Генерального штаба, и всем разрешили войти в зал заседаний. В девять появился Гречко. Он занял свое место. Все надели очки и раскрыли свои тетради.
— Что-либо записывать запрещаю.
Тетради закрыли. Очки сняли — за ненужностью. Генерал Майоров уже много позже вспомнил, что тогда говорил министр обороны.
— Я только что вернулся с заседания политбюро, — сказал Гречко. — Принято решение на ввод войск стран Варшавского договора в Чехословакию. Это решение будет осуществлено, даже если оно приведет к третьей мировой войне. А теперь я послушаю, как вы готовы к выполнению этой задачи.
Маршал Захаров нажал кнопку, и на стене появилась огромная карта. На территорию Чехословакии вводились три армии — 1-я танковая, 20-я и 38-я общевойсковые. Гречко одного за другим поднял командармов, которые доложили, что войска готовы к выполнению боевой задачи.
— А теперь я обращаюсь ко всем. — Гречко посмотрел на участников совещания. — В первые трое—пятеро суток я, Генеральный штаб и все вы работаем на них, — он показал на троих командиров. — От стремительных действий их армий зависит, как вы понимаете, слишком многое. Возможно, судьба Европы. А значит, и мировой расклад сил.
Он скомандовал:
— Садитесь, командармы.
На всякий случай вооруженные силы готовились к большой войне с применением ядерного оружия. Как обычно, отличился командующий воздушно-десантными войсками генерал-полковник Василий Маргелов.
Товарищ министр, — выпалил он, — все семь дивизий готовы разнести в клочья любого противника!
Спокойно, генерал, — заметил Гречко.
Когда совещание закончилось, главный десантник Маргелов остановил в дверях командующего 38-й армией генерала Майорова:
― Ну что, понял, Саша?
―Так точно, Василий Филиппович.
― А что понял?
― Действовать надо решительно и твердо управлять войсками.
Е..ть надо и фамилию не спрашивать — вот что надо! - весело сказал командующий десантными войсками.
Генерал Майоров остолбенел.
19 августа, и десять утра, в Москве началось заседание политбюро, на которое пригласили руководителей всех союзных республик. Им сообщили, что политическая ситуации и Чехословакии требует решительных мер. Потом, когда остались только члены политбюро, военные развесили карты, и министр обороны маршал Гречко и начальник Генштаба маршал Захаров детально изложили план операции.
Гречко сообщил, что разговаривал с министром обороны Чехословакии генералом Дзуром. Андрей Антонович редупредил его, что если со стороны чехословацкой армии прозвучит хотя бы один выстрел, то Дзур будет повешен на первом же дереве.
Брежнев позвонил президенту страны Людвику Свободу и просил с пониманием отнестись к вводу войск. Больше никого из руководителей Чехословакии о вводе войск и их страну не предупредили.
19 августа составили обращение к Чехословацкой народной армии:
― Дорогие братья по оружию!
Верные делу социализма, жизненным интересам своих Народов, руководители Коммунистической партии и правительства Чехословакии, перед лицом усилившихся действий контрреволюционных сил, призвали нас на помощь.
Откликаясь на эту просьбу, мы идем к вам, чтобы оказать братскую помощь и совместными усилиями защитить дело социализма в Чехословакии...»
Ночь ввода войск с 20 на 21 августа Брежнев, Подгорный и Косыгин провели на центральном командном пункте Генерального штаба.
Президент страны Людвик Свобода и министр обороны Мартин Дзур всерьез отнеслись к тому, что им сказали Брежнев и Гречко, и приказали своей армии не сопротивляться, поэтому военная часть операции прошла успешно. Из военных деятелей на стороне Дубчека был, пожалуй, только начальник политуправления чехословацкой армии генерал Вацлав Прхлик. В январе 1968 года он возглавии военный отдел ЦК, Прхлик добивался хотя бы минимальной независимости вооруженных сил Чехословакии, что вызвало резкое возмущение советских генералов. Дубчек расформировал отдел ЦК. Прхлик вернулся к своим обязанностям в армии. Но власти над вооруженными силами у него не было.
20 августа в четыре часа вечера Вилиам Шалгович собрал руководителей ведомства госбезопасности, в том числе тех, кого уволил министр Павел, и предупредил, что идут советские войска, которым надо помочь.
В Праге тем временем заседал президиум ЦК компартии Чехословакии. Около полуночи председателя правительства Черника пригласили к телефону. Министр оборони Дзур, в кабинете которого уже находились сторожившие его советские офицеры, доложил, что войска стран Варшавского договора вошли на территорию страны.
Позвонили президенту Свободе. Он приехал через сорок минут. У него уже побывал советский посол Червоненко.
Большинство членов президиума ЦК осудили ввод войск и приняли резолюцию: «Президиум ЦК КПЧ считает этот акт противоречащим не только всем принципам отношений между социалистическими государствами, но и попирающим фундаментальные нормы международного права».
Против проголосовали Васил Биляк и еще трое его единомышленников. Президиум ЦК призывал к спокойствию — не оказывать сопротивления. Исчезла «законная» база под вторжением. Пленум ЦК, Национальное собрание, правительство — решительно все выступили против военной оккупации страны.
Чехи оказали пассивное сопротивление: убирали указатели населенных пунктов, чтобы запутать советских солдат, писали на стенах домов «Отец — освободитель. Сын - оккупант». В некоторых населенных пунктах в проезжающие танки и бронетранспортеры бросали камнями и цветочными горшками. Тем не менее, кровь пролилась.
Чешские власти считают, что во время вторжения и в течение последующих месяцев погибло семьдесят с лишним человек и около семисот получили ранения.
Когда весть об оккупации страны разнеслась по Праге, у здания ЦК собрались несколько тысяч человек, в основном молодежь с национальными флагами. Они пели государственный гимн и «Интернационал».
В два часа ночи президент Свобода уехал в свою резиденцию. Черник вернулся в здание правительства. Около трех утра 21 августа здание ЦК окружили советские бронетранспортеры и танки. В здание ворвались десантники. Несколько советских солдат вошли в кабинет Дубчека, где заседал президиум ЦК. Они перерезали телефонные провода закрыли окна и стали составлять список присутствующих.
