Из царства пернатых. Популярные очерки из мира русских птиц - Дмитрий Кайгородов

Прилетают и отлетают береговые ласточки почти одновременно с воронками и касатками.

Стриж[246]

Жди ясного на завтра дня:Стрижи мелькают и визжат,Пурпурной полосой огняПрозрачный озарен закат…

ОЧЕНЬ обыкновенная, особенно в городах, птица; ее часто путают с ласточкой и даже называют ласточкой. Происходит это от болвшого сходства в образе жизни, а также отчасти и по наружному складу стрижа с вышеупомянутой птицей. Подобно ласточке, стриж также кружится весв денв в воздухе, ловя мелких насекомых. Но стриж имеет в то же время и весьма многие от ласточки отличия; из них некоторые настолько существенны и важны с научной точки зрения, что даже заставляют ученых-птицеводов относить стрижа к совершенно иной, вовсе не родственной даже ласточкам, группе птиц. Самым важным наружным признаком, отличающим стрижа от ласточки, служат его лапки, все четыре пальца которых, снабженные большими и очень острыми когтями, обращены вперед, тогда как у ласточек три пальца обращены вперед, а один – назад (как и у большинства прочих наших птиц). Конечно, этот признак легко и удобно можно рассмотреть только тогда, когда держишь стрижа в руках. Но есть и другие, весьма хорошие признаки, позволяющие легко и скоро отличить стрижа от ласточки, даже в полете и на значительном расстоянии. Во-первых, стриж весь почти черный, словно вымазан сажей, как сверху, так и снизу, за исключением лишь беловатого горлышка, между тем как все наши ласточки более или менее окрашены снизу в белый цвет. Во-вторых, стриж значительно крупнее ласточки, и его необычайно длинные и узкие крылья изогнуты серпом (как молодая луна), что хорошо можно наблюдать, когда он парит в воздухе с неподвижно распластанными крыльями. В-третьих, стрижи, когда играют или ссорятся, гоняясь друг за дружкой, так громко и резко визжат («визззз-визззз»), что когда 8-10 этих птиц проносятся с визгом близко мимо человека, то хоть затыкай уши – голоса своего не услышишь. Ничего подобного этому визгу не издает ни одна из прочих наших птиц.

Стрижи: 1 – черный; 2 – белобрюхий (альпийский)

Полет стрижа также весьма своеобразен. Правда, когда он реет высоко в воздухе, охотясь за насекомыми, и описывает красивые дуги, подобные тем, которые выделывают на льду конькобежцы, тогда его полет немногим еще отличается от полета ласточек; но когда он летит в нижних слоях воздуха, близ поверхности земли или между домами, то всегда несется необычайно стремительно, словно угорелый, причем его сильные крылья со свистом рассекают воздух. Вообще, стриж, несомненно, самый великолепный и быстрокрылый летун из всего нашего пернатого мира.

Стриж никогда не садится на деревья, а также и на землю. На сучке он не может держаться за неимением заднего пальца. Если пойманного стрижа посадить на ровную поверхность, то он не сможет подняться в воздух – ему мешают в этом его длинные крылья. Он может взлететь не иначе, как бросившись с какого-нибудь возвышающегося над поверхностью земли предмета.

Распространение стрижа очень обширно. От Кольского полуострова до Крыма и Кавказа включительно он весьма обыкновенен во всех городах Европейской России и принадлежит к числу весьма многочисленных птиц (в особенности на крайнем юге). Почти повсюду, где только есть церкви и большие каменные здания, можно встретить и стрижей, которые любят гнездиться в таких постройках. Вокруг церковных башен и над окружающими их площадями стрижи кружатся иногда сотнями.

Этих птиц у нас можно видеть только в весеннее и летнее время – на зиму они отлетают в далекие тропические и экваториальные страны. Весной прилетают к нам (в Петроград) стрижи довольно поздно и обыкновенно весьма регулярно – около 6–7 часов вечера, в первых днях мая, изредка – в последних днях апреля. Тотчас по прилете они приступают к гнездованию. Почти повсюду в Европейской России стрижи гнездятся преимущественно в отверстиях каменных стен городских и сельских построек; только на крайнем востоке – как, например, в Оренбургском крае – эти птицы избегают селиться среди жилья людей, а избирают для этой цели разные норы, щели и прикрытые сверху выступы обрывов и скал гористых местностей.

В некоторых местностях стрижи гнездятся в лесах, в дуплах больших старых деревьев (отсюда названия: боровой, боровичок). Иногда поселяются и в выставленных для скворцов скворечниках.

Материалом для гнезда стрижа служат сухие былиночки и листья, перья, волосы, тряпочки и тому подобный материал, частью похищаемый из воробьиных гнезд, частью же подхватываемый на лету, в воздухе, во время сильных ветров. Весь этот материал, без всякого порядка, укладывается чашкообразно и скрепляется скоротвердеющей на воздухе слюной. Самочка несет два, редко три, совершенно белых яичка, имеющих сильно вытянутую, почти цилиндрическую, с обоих концов почти одинаково закругленную, форму. Высиживанием занимается одна только самочка, самчик же доставляет ей в это время необходимый корм. Птенцы выкармливаются обоими родителями, растут очень медленно и лишь по прошествии многих недель становятся способными летать (к концу июля).

Вслед за вылетом из гнезда молодых стрижи нас покидают и улетают в глубь Африки, на зимовье, где у них проходит линяние; у нас для этого им не хватает времени. Из Петрограда стрижи скрываются обыкновенно уже в первые дни августа.

В горах Крыма и Кавказа, кроме вышеозначенного стрижа, водится еще белобрюхий, или альпийский, стриж[247], сверху дымчато-бурого цвета, снизу же желтовато-белый, с широким бурым поясом на груди. Кроме того, он значительно крупнее нашего стрижа. Во всем остальном весьма схожий с боровым, белобрюхий стриж помимо окраски хорошо отличается от него и своим криком: он не визжит пронзительно, как наш стриж, а издает очень громкую своеобразную сухую трель, вроде «тиррррр…», которая тотчас же привлекает к себе внимание наблюдателя, впервые имеющего дело с этой птицей.

Мне привелось наблюдать белобрюхого стрижа в большом количестве в Крыму – в окрестностях Бахчисарая (в долине Успенского монастыря), где он и гнездится в скалах многочисленными обществами.

Козодой[248]

(рис. XVI)

Уходя, день ясный плакал за гороюИ, роняя слезы, жаркою зареюИз-за темной рощи обхватил край нивы.Дню вослед глядела ночь – и переливыСвета отражались и, дрожа, блуждалиПо ее ланитам. Тихо начиналиВыходить светила, месяца предтечи,Перед Божьим троном зажигая свечи.

Жители городские не знают этой близко родственной стрижам птицы; сельские же – чаще слышат ее, чем видят. Впрочем, нельзя сказать, чтобы козодой очень уж редко попадался на глаза. Чаще всего встречи с ним происходят в тихие весенние и летние вечера, во время прогулок, – в те часы, когда, говоря словами нашего поэта, «уходя, день ясный плачет за горою» и когда начинают «перед Божьим троном зажигаться свечи». В это время на лесных полянах или около лесных опушек, а также вблизи степных хуторов нередко обращает на себя внимание довольно крупная птица (величиной с кукушку), мягким неслышным полетом невысоко над поверхностью земли скользящая и играющая в воздухе, подобно ласточке. У немцев она даже и называется ночная ласточка (Nachtschwalbe – в числе многих других названий). Гораздо же чаще эта птица привлекает к себе внимание своей удивительной песней – если только можно назвать этим словом ворчание, сходное с ворчанием лягушек на болоте. Народ говорит про козодоя, что он «урчит»; и действительно, это слово очень хорошо характеризует песню козодоя, звучащую вроде «урррррр…» или «орррррр…», а подчас и «эрррррр…», смотря по тому, вдыхает или выдыхает воздух «урчащая» птица (всегда самец – самка не «урчит»). Это «урчание» раздается у нас, на севере, в светлые майские и июньские ночи, иногда почти всю ночь напролет и длится подчас без перерыва минут пять и более; на юге же «урчание» козодоя можно слышать преимущественно в начале и в конце ночи; продолжается оно, постепенно ослабевая, почти до половины июля. Особенно хорошо известно это «урчание» охотникам, которым оно иногда жестоко надоедает, в конце апреля или в начале мая, мешая выслушивать токующего глухаря. «Урчит» козодой только в сидящем положении, причем он садится или прямо на поверхность земли, на валежину, на пень срубленного дерева, или же на низкий горизонтальный сук какого-нибудь старого дерева. При этом он всегда поджимает под себя свои маленькие лапки, из четырех пальцев которых три обращены вперед, а четвертый – внутренний – может быть обращен и назад.