Слишком много женщин - Рекс Тодхантер Стаут

– Я сразу поняла, какой вы красавчик, даже когда это лицо было опухшим и избитым. Толстяк еще не спит? Я хотела бы с ним встретиться.

Не дожидаясь позволения, Сесили двинулась дальше, и я последовал за нею через прихожую в кабинет. Она не подала Вулфу руки, ограничилась вежливым кивком и пожеланием доброго вечера, а затем опустилась на стул с высокой спинкой, который облюбовала в прошлый раз и который я галантно ей пододвинул.

– Полагаю, мадам, – брюзгливо сказал Вулф, – вам хотелось повидать не только Гудвина, но и меня тоже.

– Не особенно, – объявила она. – Впрочем, всегда приятно напомнить мужчине, особенно такому чванливому, как вы, что я все-таки была права. Выполни вы мою просьбу, и мой брат остался бы жив.

– Ба! Неужели?

– Конечно остался бы. – Миссис Пайн поглядела на меня. – Вы прекрасно знаете, Арчи, что несете свою долю ответственности. Это вы распространили слух, будто брат сообщил вам, что знает убийцу Уолдо Мура. Если бы вы держались подальше от всего этого, как я того желала, ничего бы не случилось. Впрочем, не могу вас винить. В конце концов, вы работаете на этого мистера Вулфа и вынуждены исполнять все его прихоти. – (Я был удостоен улыбки.) – Кстати, вот ваши билеты.

Она открыла сумочку – среднего размера расшитую вещицу с окантовкой золотом, – покопалась внутри и вытащила конверт. Я подошел принять подарок и поблагодарил ее, стараясь быть милым и покладистым домашним питомцем. Она спросила, не помогу ли я ей снять пелерину. И я принял меха – шиншилла, между прочим, – чтобы разложить на диване. Очевидно, миссис Пайн носила траур: ее черное с серым платье прикрыло немалую часть розовой кожи, открытой взорам в прошлый раз.

– Я сомневаюсь, – пробормотал Вулф, – в состоятельности ваших выводов. Ваш брат избрал опрометчивую тактику развязных суждений задолго до того, как с ним познакомился мистер Гудвин. И потом, еще неделю назад вы уверяли нас, что мистер Мур погиб в результате несчастного случая. Теперь же вы толкуете о преднамеренном убийстве и о том, что убийца расправился с вашим братом, опасаясь разоблачения. Нельзя сидеть на двух стульях сразу, мадам.

Вулф опять надоедал миссис Пайн своей логикой. Она и слушать не стала.

– Это мой брат был развязен? Господи боже! – И добавила: – Похороны состоялись вчера.

Осталось неясным, то ли Сесили без задней мысли упомянула об этом прискорбном факте, то ли пыталась намекнуть, что в наших силах отменить или аннулировать сам акт погребения. Наверное, все-таки первое ближе к истине, поскольку она не стала развивать мысль дальше, послав мне серьезный, неулыбчивый взгляд.

– Сами видите, Арчи: ничего этого не случилось бы, прими вы мое предложение. А я ведь советовала вам уйти от Вулфа и открыть свое дело. Сколько это будет стоить?

– Одиннадцать тысяч четыреста шестьдесят пять долларов, – сообщил я.

– Так много?

– Что поделать, инфляция.

– Дороговато, но поживем – увидим. – Она снова повернулась к Вулфу. – И что вы предпримете теперь?

– Мне поручили, – сказал он, – поймать убийцу вашего брата.

– Это я знаю, но что вы намерены предпринять?

– Поймать его. Или ее. – Вулф погрозил ей пальцем. – Итак, мадам, не желаете ли помочь нам?

– Нет! – решительно отрезала Сесили. – Я вовсе не мстительна. – Она бросила взгляд за плечо. – Вы не прикроете ту дверь, Арчи? Или принесите мою пелерину. – Я выбрал первый вариант и пошел закрыть дверь, а Сесили тем временем продолжала говорить: – Полицейские приходили расспрашивать об отношениях между мной и братом, что было и неуместно, и нелепо. Один из них, вульгарный лысый человечек, открыто возмутился тем, что я не доведена до отчаяния скорбью! В действительности я обожала брата, но мои чувства – мое личное дело. Мое отношение к нему и к его смерти никого не касается. Его заветная мечта, его страстное желание возглавить руководство компании, которую основал наш отец, было донельзя бессмысленным, потому что он не годился в президенты. Ему следовало избрать карьеру полицейского или пожарного – ребенком он мечтал об этих профессиях. Вам не сделать моего брата полицейским или пожарным, даже если вы найдете убийцу. Более того, я не думаю, что он был убит. Не умышленно, во всяком случае. Я полагаю, это был несчастный случай. А какого мнения вы, Арчи?

– Такого же, какого держитесь вы. – Я наградил Сесили особенно широкой улыбкой. – В действительности, а не на словах. Если вы подводите разговор к пожертвованию крупной суммы в обмен на доказательства, что его смерть была случайной, можете об этом забыть. Никто не пойдет на подобную сделку, даже мы. Вы за этим сюда явились?

– Нет, – улыбнулась она в ответ. – Сегодня мне доставили абонементы, и я захотела передать их вам, а заодно взглянуть на ваше лицо. – Она подалась вперед, чтобы лучше меня разглядеть. – У вас, должно быть, чрезвычайно здоровая кровь, так быстро заживает. Вам сколько лет?

– Тридцать три.

– Чудесно! Мужчины, которым едва за двадцать, так примитивны… У вас имеется смета на те одиннадцать тысяч четыреста шестьдесят пять долларов?

Вулф издал бессловесный, но такой эмоциональный стон, встал, пожелал нашей гостье приятного вечера и покинул комнату. После небольшой паузы мы услышали, как открылась и снова захлопнулась дверца его лифта.

– Нет никакой сметы, – произнес я оскорбленным тоном. – Если ваша вера в меня настолько шатка, что вам требуются сметы… И раз уж речь зашла о крови, она обязана быть хорошей, ведь я наполовину цыган. – Подойдя к Сесили, я опустил руку на ее плечо. – Вот почему я могу чувствовать кое-какие вещи, которых даже мистер Вулф не способен постичь, хотя и сам не совсем понимаю, как мне это удается. Теперь насчет этих двух смертей, Уолдо Мура и вашего брата…

Она рассмеялась – по-настоящему громким, гортанным смехом.

– Меня вы явно не чувствуете! – объявила она и посмеялась еще немного. – Вашего отца зовут Джеймс Арнер Гудвин. Вы родились в городке Кантон, штат Огайо, в тысяча девятьсот четырнадцатом. Девичья фамилия вашей матери – Лесли. У вас два брата и две сестры. И близко никаких цыган. Видите ли, Арчи, я крайне осторожна. А еще я предусмотрительна и заслуживаю доверия. – Она резко поднялась – должен признать, не без изящества. – Я просто хочу убедиться, что в смету включено все необходимое. Давайте присядем на диван и все обсудим.

Мы были одни. Фриц удалился в свою спальню в цокольном этаже. Я провел на ногах восемнадцать часов, Сесили – едва ли больше двенадцати. Подобную ситуацию нельзя разрешить полумерами.

– Вот это, – изрек я, – уже опасно. Мистер Вулф и без того