Суфии: Восхождение к истине - Лео Яковлев

На следующее утро, когда расстелили дастархан к утренней трапезе и собрались люди, кликнули и бедуина.

Войдя, тот произнес:

— Мир тебе, о повелитель, да будет над тобой милость Господа и щедрость Его!

— Я не отвечу тебе так, как ты ответил, — сказал Хаджжадж, — мир и тебе. Будешь есть?— спросил он затем.

— Еда твоя, если разрешишь, — буду есть, — ответил бедуин.

— Разрешаю, — сказал Хаджжадж.

Бедуин подсел ближе, протянул руку и произнес:

— Во имя Господа, дай Бог, чтобы то, чему суждено случиться после еды, было добром.

Хаджжадж рассмеялся и сказал:

— О, вы не знаете, что я пережил от него вчера.

— Да ублаготворит тебя Господь, о повелитель, — сказал бедуин, — тайну вчерашнего дня не разглашай сегодня.

Тогда Хаджжадж сказал:

— Эй, бедуин, выбирай одно из двух: или останься со мной, и я тебя сделаю своим приближенным, или я пошлю тебя к Аб дулмалику ибн Мирвану и сообщу ему о том, что ты сказал о нем, и пусть он делает с тобой все, что хочет.

— Возможен еще один выход, — сказал бедуин.

— Какой же?— спросил Хаджжадж.

— Вот какой, — сказал бедуин, — отпусти меня с миром в родные края, чтобы ни ты меня больше не видел, ни я тебя.

Хаджжадж рассмеялся и приказал, чтобы выдали бедуину десять тысяч дирхемов, и отпустил домой.

Простым достоинством манер, отточенностью речи От зла обязан мудрый муж тиранов отвлекать. А благородных, но явить забывших милость к людям, — Словами на стезю добра чуть подтолкнуть опять.

Царевич Бахрам у дверей гарема

Яздиджурд увидал своего сына Бахрама в одном из мест гарема, куда ему нельзя было входить, и приказал:

— Ступай отсюда, и дай привратнику тридцать ударов плетью, и прогони его от дверей гарема, — и назвал имя другого человека, которого тот должен был назначить привратником.

Бахрам поступил так, как повелел отец. Но ему было только тринадцать лет, и он не понял причины гнева отца на привратника.

Спустя несколько дней Бахрам подошел к дверям гарема и хотел войти. Новый привратник уперся руками ему в грудь, не пустил его и сказал:

— Если я тебя еще раз увижу здесь, ты получишь от меня тридцать ударов плетью за то, что навлек гнев повелителя на прежнего привратника, и еще тридцать за то, что хочешь навлечь гнев отца на меня.

Когда это дошло до Яздиджурда, он позвал нового привратника, похвалил его, одарил дарами и надел на него дорогой халат.

Так шаха должно охранять, Что раб или свободный Помыслить даже бы не мог переступить порог, Что птице в ночь не пролететь, Задев «покой почета», Смутив запрет, — и ветерок повеять бы не мог!..

Письмо Хурмуза

Вазир Хурмуза ибн Шапура написал ему письмо: «Купцы, ведущие морскую торговлю, привезли много жемчуга, я купил его для падишаха за сто тысяч динаров. Но я не знал, что падишах не хочет его. Если это правда, то такой-то купец купит его с прибылью для нас в сто тысяч динаров».

Хурмуз в ответ написал: «Тысяча динаров или сто тысяч динаров — для нас это не имеет большого значения! Если мы будем заниматься торговлей, то кто же будет заниматься делами падишаховыми и что останется делать купцам?»

Природных шахов не удел ни купля, ни продажа, — Им средства к жизни добывать торговлей не дано! Когда бы шах прибрал к рукам купеческое дело, — Скажи, что делали б купцы?.. Вот то-то и оно!

Справедливость халифа Омара

Повелитель правоверных Омар — да будет им доволен Господь, — однажды, во время своего халифства в Медине, обмазывал глиной стену. Подошел некий иудей и пожаловался на насилие правителя Басры, что тот у иудея взял товаров на сто тысяч дирхемов, однако заплатить свой долг не желает.

— Есть ли у тебя клочок бумаги?— спросил Омар.

— Нет, — ответил иудей.

Поднял тогда Омар какой-то черепок и на нем написал: «Жалующихся на тебя бесчисленное множество, а благодарящих тебя — нет. Или не будь причиной жалоб, или оставь пост правителя». И в конце подписал: «Писал это Омар ал-Хаттаб».

Он на черепке не поставил своей печати, не начертал и своей монограммы, но в его словах были такое величие, справедливость и сила власти, что они оставляли след в памяти.

И когда иудей вручил правителю Басры черепок, тот сошел с коня, поцеловал землю и отдал иудею, восседавшему на коне, свой долг.

Шах, если слаб, в политике нетверд, — Он тут же наглецами обесчещен. Так льву беззубому, лишенному когтей, Хромые лисы надают затрещин!

Халиф и вор

Некоего юношу поймали на воровстве. Халиф повелел отрубить ему руку, чтобы укоротить ее к имуществу мусульман. Юноша взмолился и сказал:

— О халиф!

К деснице шуйцу присчитал Господь, меня творивший:

Мое по-божьи рассчитал живое естество.

Ужель Он правую отнять мою дозволит руку?—

Ее ведь судьи отрубить хотят за воровство!

Халиф повторил:

— Отрубите ему руку, ибо эта заповедь Божья. Препятствие в выполнении ее не должно чиниться мусульманами.

Мать юноши, бывшая вместе с ним, встала и взмолилась:

— О халиф! Это — мой сын. С его помощью я живу и трудом его рук питаюсь.

Сын дорог, как душа, прости его! Господней волей нам душа дается. Моей он жалкой жизни держит нить... Отрубят руку — нитка оборвется!

Халиф опять повелел:

— Отрубите ему руку! Я не прощаю его преступления и не желаю брать на себя грех за невыполнение заповеди Аллаха.

— О халиф! — сказала мать юноши.— И этот грех посчитай одним из тех грехов против заповедей Господних, прощения которых ты постоянно вымаливаешь.

Халифу понравилось сказанное, и он простил юношу.

Блажен мудрец, чья мысль пред шахом гневным Развернутая, так мудра, ясна, Тонка, воде подобна родниковой, — Что пламя гнева загасит она!

Помилование

К халифу привели преступника. Халиф приказал определить ему наказание, соответствующее его вине.

— О повелитель правоверных, — сказал преступник, — отмщение преступления — справедливость, а прощение его — великодушие. Степень благородства повелителя правоверных настолько высока, что он может подняться только до того, что является высоким, и не снизойдет до того, что является низким.

Халифу понравились его слова, и он помиловал преступника.

В наказанье — справедливость, а в прощенье благородство, — Путь меж ними столь же долог, как от неба до земли. Оценить проступок может тот, кто трезво разберется, Быть судьею беспристрастным только мудрецу вели.

Находчивый малыш

Некий ребенок из рода Хашима к некоему благочестивому господину выказал невоспитанность. Пожаловались его дяде. Решил тот наказать мальчика.

— О дядя! Я уже сделал то, что сделал, но ведь я еще неразумен. Ты сделай то, что хочешь сделать, но помни: ты уже наделен умом.

Коль несмышленый глупость сотворит, Не осуждай его за это строго, — Ты для того рассудком наделен, Чтоб ум тебе указывал дорогу.

Тиран и женщина

К Хаджжаджу привели женщину, которая была среди тех, кто восстал против него. Хаджжадж заговаривал с ней, но она, опустив голову и глядя на землю, не отвечала ему и не поднимала на него взора. Один из присутствующих сказал ей:

— Эмир говорит с тобой, ты же от него отворачиваешься!

— Я стыжусь перед Всевышним бросить взгляд на человека, на которого не смотрит сам Господь Бог, — сказала женщина.

Не смотри на лик тирана — нехорош он, — Пред лицом твоим — раскрытая дверь в ад. На него с тех пор, как вырос, — не был брошен Ни единый милосердный Бога взгляд!

Совет Александра Македонского

У Александра спросили:

— Как ты достиг того, что достиг: успеха, власти и обширных владений, несмотря на молодые годы и юные лета?

— Лаской и вниманием к врагам, и они перестали быть моими врагами; верностью к друзьям, и они укрепились в дружбе ко мне, — ответил Александр.

Ты хочешь царства Александра?— Врагов друзьями делай, Друзей своих все укрепляй В их дружбе доброй, смелой!

Александр Македонский и его военачальники

Однажды сидел Александр со своими военачальниками. Один из них сказал:

— Всемилостивый, Господь дал тебе великое богатство. Теперь возьми себе много жен, чтобы было у тебя много детей и осталась с ними память о тебе в этом мире.

— Память о муже — не его дети, — ответил Александр, — а добрые законы и благие деяния. Не умен тот, кто, совершив подвиги в мире, дал себя победить женам.

Отец не знает наперед — сын будет глуп или умен. Не лучше ль самого себя воспитывать Для совершенства? Потомству женщины вверять надежды все — зачем? Ты собственный свой дух считай своим потомством, И главенствуй!