Миф Атлантиды - Николай Рерих

Справедлива характеристика, к которой хотелось бы еще добавить о самой притягательной личности Тураева. Характерно отметить и то, что никто из служителей религии не удивлялся, как в нем жила и собственная религиозность, и большое уважение к изучаемым религиям. Хотелось бы не забыть, как Тураев, будучи сам не крепкого здоровья, всегда замечательно отзывчиво уделял время для приходящих к нему.

Как и многим ученым, Тураеву жилось нелегко, но эти трудности тонули в океане научного энтузиазма. Именно энтузиазм познавания удержал Тураева на высокой бесспорной стезе исследователя. Путь жизни, всякие смятения оставались в нем там, где они и должны оставаться, то есть не нарушая его основного смысла движения вперед. Он работал необыкновенно усидчиво и всегда поступательно. Также он не принадлежал к тому разряду ученых, которые, чтобы избежать ответственности, избирают себе вполне ограниченную задачу, в пределах которой они не рискуют никакой критикой.

Тураев, наоборот, не боялся ответственных задач, складывая свои исследования в обоснованные выводы. Его увлекали большие задачи. Причем частичные исследования необыкновенно гармонично вливались в его основные построения. Ничто не загромождало его кругозора, и в то же время пути его следования были твердо ограждены. Теперь, когда особенно требуется осознание обоснованного синтеза, память о таких великих ученых, как Тураев, должна быть сохранена в руководство для многих.

Такие же были устремления и у недавно ушедшего Владимирцева, и особенно выделяется сейчас их сверстник, наш великий и всюду оцененный, ученый Ростовцев. Многочисленные труды его и новы, и глубоко обоснованны, и увлекательны в чтении. Эти три обстоятельства совсем не так часто встречаются в сочетании.

Сколько раз всем читателям приходилось жалеть, что очень нужные соображения бывают изложены в таких условиях нагромождения, что смысл их прямо раздробляется в этих чрезмерных насаждениях терновника. Но книги Ростовцева являются частями его огромного познания Востока. При этом, как истинный ученый, он одинаково понимает и звучит как на древнейшее, так и на новейшее.

Будучи глубоким знатоком вещественных памятников, Ростовцев является и справедливым ценителем современного искусства. Археолог, историк, ценитель искусства, он всегда обновляет библиотечные познания и раскопками, и путешествиями. Слово его ясно звучит как о древнейших периодах истории, так и о нашей современности. Его хватает на все. По справедливости он сейчас признан авторитетом и в Америке, и во всех европейских странах. Книги его можно видеть и в книгохранилищах университетских, и в самых неожиданных библиотеках, и всюду они будут сопровождены знаками частого чтения. Как нужны такие ученые! Нужны они и для нас, для соотечественников, и для всего мира.

Радуюсь, что труды Ростовцева печатаются на разных языках и тем доступны огромному числу читателей.

Сейчас сюда приехал Свен Гедин, всегда справедливо привлекающий к себе внимание мира. Сколько воодушевления нужно иметь в себе, чтобы вдохновить такое огромное число почитателей, оценивших великого исследователя и ученого. Глубокий познавательный синтез заложен в достижениях великого шведского исследователя. Он горит ко всему познавательному, он звучит на нужды государственные. Ко дню его семидесятилетия притекли к нему множества приветствий. Как же не приветствовать деятеля, всегда молодого духом, огненно познающего, неутомимого! Мы рады видеть его имя на почетном листе нашего музея. Мы рады приветствовать его и восхищаться его глубокими достижениями.

И другой замечательный шведский исследователь сейчас в Китае. Профессор Освальд Сирен, этот глубокий знаток не только искусства Китая, но и староитальянского. Вспоминаю наши встречи в Швеции и в Лондоне. Вспоминаю, как Освальд Сирен звучал и к научным исследованиям, и к философии, и к современному искусству. Ведь он замечательный знаток и современного искусства и умеет сказать о нем не только критически, но и широко вдохновительно. Чтобы сохранить всю вдохновительность истинного ученого, не впадая в излишнюю популярность, и в то же время уметь оценить, обобщить и сказать прекрасно, это будет знаками действительного, настоящего ученого. Привет!

28 февраля 1935 г.

Пекин (?)

Шамбала сияющая

– Лама, расскажи мне о Шамбале!

– Но ведь вы, на Западе, ничего не знаете о Шамбале и не хотите знать. Вероятно, ты спрашиваешь лишь из любопытства и напрасно произносишь это священное слово.

– Лама, я не случайно спрашиваю тебя о Шамбале. Повсюду люди знают об этом великом символе под разными названиями. Наши ученые собирают каждую искорку знаний об этой замечательной стране. Чома де Кереш узнал о Шамбале во время своего длительного посещения буддийских монастырей. Грюнведель перевел книгу известного Таши-ламы, Палден Еше, «Путь в Шамбалу». Мы чувствуем, что под сокровенными символами скрыта великая Истина. Воистину, настоящий ученый жаждет узнать все о Калачакре.

– Так ли это? Ведь некоторые из ваших соотечественников оскверняют наши храмы! Они курят в наших святилищах; они не только не понимают, но и не хотят уважать нашу веру и наше учение. Они насмехаются и издеваются над символами, значение которых не способны постичь. Если бы мы посетили ваши храмы, мы вели бы себя совершенно иначе, потому что ваш великий Бодхисаттва, Исса, воистину возвышенный дух. И никто из нас не стал бы осквернять учение милосердия и справедливости.

– Лама, только полный невежда и глупец способен насмехаться над вашим учением. Все учения справедливости как бы сходятся в едином святилище. И никто, будучи в здравом уме, не станет осквернять священные места. Лама, почему ты считаешь, что основное учение Благословенного неизвестно Западу? Почему ты полагаешь, что мы, на Западе, не знаем о Шамбале?

Лама, и на моем столе ты можешь найти Калачакру, Учение, которое великий Атиша принес из Индии. Мне известно, что если высокий, уже подготовленный дух слышит голос, произносящий «Калагия», то это есть зов в Шамбалу. Мы знаем, какой Таши-лама посетил Шамбалу. Нам известна книга настоятеля монастыря Утайшаня «Красный путь в Шамбалу». Мы даже знаем монгольскую песню о Шамбале. Кто знает, быть может, нам даже известно многое, что ново для тебя. Мы знаем, что совсем недавно молодой монгольский лама издал новую книгу о Шамбале.

Лама изучает нас своим пронизывающим взглядом. Потом он говорит:

– Великая Шамбала находится далеко. Это могущественная небесная страна. Она не имеет ничего общего с нашей землей. Зачем и почему вы, земные люди, интересуетесь ею? Лишь в некоторых местах, на Крайнем Севере, можно видеть сияющие лучи Шамбалы.

– Лама, мы знаем величие Шамбалы. Мы знаем, что эта заповедная область реальна. Но мы знаем и о реальности земной Шамбалы. Мы знаем, как некоторые высокие ламы отправлялись в Шамбалу и на своем пути видели обычные физические объекты. Мы слышали рассказы о бурятском ламе, о том, как его провели через очень узкий тайный ход. Мы знаем, что другой посетитель видел караван горцев с солью из озер на самой границе Шамбалы. Более того, мы сами видели белый пограничный столб одной из трех границ Шамбалы. Потому расскажи мне не только о небесной Шамбале, но и о Шамбале земной; ведь ты, так же как и я, знаешь, что Шамбала земная связана с Шамбалой небесной. И на этом звене оба мира соединяются друг с другом.

Лама замолкает. Глазами, наполовину прикрытыми веками, он внимательно всматривается в наши лица. И в вечерних сумерках начинает он свой рассказ:

– Истинно, наступает время, когда Учение Благословенного опять придет с Севера на Юг. Слово Истины, которое начало свой великий путь в Бодхигае, опять вернется в те же места. Надо принять просто то, что истинное учение покинет Тибет и вновь появится на Юге. И во всех странах станут известны заветы Будды. Действительно, наступают великие события. Вы приходите с Запада, и все же вы приносите вести о Шамбале. Истинно, надо принять это так, как есть. Вероятно, луч из башни Ригден-Джапо достиг всех стран.

Как алмаз, горит свет на Башне Шамбалы. Он, Ригден-Джапо, там, в неустанном вечном дозоре на благо человечества. Его очи никогда не смыкаются. И в своем магическом зеркале он видит все происходящее на земле. И мощь мысли его проникает в далекие страны. Расстояние не существует для него; он может мгновенно принести помощь тем, кто достоин ее. Его могучий свет может уничтожить всю тьму. Его неисчислимые сокровища готовы для помощи всем нуждающимся, кто хочет служить делу справедливости. Он даже может изменять карму людей…

– Лама, мне кажется, что ты говоришь о Майтрейе. Так ли это?

– Мы не должны произносить эту тайну! Много такого, что не может быть выдано. Много такого, что не должно быть кристаллизовано в слове. В слове мы открываем нашу мысль. В слове мы выпускаем нашу мысль в пространство, и величайший вред может произойти. Ведь все, разглашенное до назначенного срока, приводит к несказуемому злу. Даже величайшие катастрофы могут быть вызваны такими легкомысленными действиями. Если Ригден-Джапо и Благословенный Майтрейя для тебя одно и то же, пусть будет так. Я этого не говорил!