Квест-2. Игра начинается - Борис Акунин

Второй, рыжеватый, стоял возле самовара — должно быть, готовил для Громова чай.

Не слишком ли я мудрю, подумал Норд, приметив, где у второго оттопыривается халат. Ребята, похоже, совсем обленились. Еще бы — сидят за столькими слоями охраны. Не выхватить ли попросту «кольт»?

Однако отогнал опасную мысль. ОГПУ — организация серьезная, здесь на высшей категории остолопов держать не будут. Достаточно было понаблюдать за руками рыжеватого — как он резал лимон очень точными, по-кошачьи плавными движениями.

— Нет у меня мандата, товарищи, — сказал Гальтон, подходя к столу и нарочно держа руки на виду. — Я не к товарищу Громову. Мне поручено передать в приемную-секретариат посылку особой важности от товарища Картусова. А там уж не мое дело.

— Опять мозги? А где контейнер? — удивился брюнет.

— Не мозги. Вот. — Норд очень осторожно, как величайшее сокровище, достал из кармана кожанки небольшую, вытянутую кверху коробочку, опечатанную сургучом. — Здесь препарат, огромной ценности.

Стоило ему коснуться кармана, как рыжеватый показал фокус: у него в руке вместо лимона блеснул плоский пистолет. Откуда охранник его выхватил, Гальтон разглядеть не успел.

— Инструкция, — объяснил ловкий фокусник. — Не обращайте внимания. Поставьте на стол и можете идти.

— Ага, «идти». Сначала вы должны проверить, что препарат цел. Потом расписаться на документе. Тогда и уйду. — Он бережно поставил коробочку на стол. — Распечатывай, товарищ.

Темноволосый взрезал сургуч, предварительно осмотрев печать с щитом и мечом. Открыл коробку.

— Тихо ты. Там пузырек, хрупкий, — предупредил доктор. — Весь ватой проложен. Вату вынь, а бутылочку доставай потихоньку. Я пока бумажку достану.

Он опустил руку в карман и отметил боковым зрением, что палец второго чекиста лег на спусковой крючок.

Сидящий стал аккуратно вынимать клочки ваты. Вдруг чертыхнулся и выдернул руку. На пальце алела капелька крови.

— Порезался?! — ахнул Гальтон. — Я ж ее, как царевну, нес! Неужто разбилась?!

— Не я разбил. Вон Вася свидетель, — быстро сказал охранник и слизнул капельку.

Молодец, похвалил его Норд. Так еще быстрей подействует.

В нагрудном кармане лежал и янтарный мундштук — Октябрьский вернул американцу духовую трубку с иглами. Можно было смочить их не усыпляющим снадобьем, а смертельным ядом. Но при штурме от этого оружия пользы было бы мало. Одно дело — стрелять в альбиноса почти на авось, когда нет иного выхода, или не спеша целиться в неподвижного часового возле громовской дачи. Другое — выдувать жалкую колючку в натренированного охранника, который держит тебя на мушке «маузера». Не говоря уж о том, что в особой зоне нарочный с мундштуком в зубах смотрелся бы, мягко говоря, подозрительно.

Вот смазать багряной смертью острые стеклянные осколки и пересыпать ими вату — это дело верное.

Чекист схватился за воротник, дернул его и начал сползать со стула. Лицо прямо на глазах наливалось синевой.

Неразбавленный охотничий яд индейцев племени чоко почти моментально парализует дыхательную систему и сердечную деятельность. Ягуар, раненый отравленной иглой, падает замертво через 5 секунд, а человек, какой он ни будь категории, не протянет и трех.

— Саня, что с тобой?! — крикнул рыжеватый, срываясь с места. — Эй ты, а ну руки к ушам! И ни с места!

Хоть чекист и был потрясен, но пистолета не опустил.

Доктор послушно вскинул руки.

— Там яд, трупно-мозговой, меня предупреждали! — закричал он. — Товарищу в ранку попало! Это ничего! Мне выдали шприц с антидотом! На всякий случай! Надо уколоть! Я достану?

— Давай!

Дуло смотрело Гальтону прямо в лоб.

Увидев, что курьер достает из кармана металлическую коробочку, а из нее шприц, чекист оружие убрал.

— Коли живей, дубина! Это ты виноват!

— Брешешь! Он коробкой тряхнул, а в ней звякнуло, я слышал! — Норд выпустил из иглы пурпурную струйку. — Рукав ему задери, в локоть надо!

Чтобы засучить напарнику рукав, охранник был вынужден спрятать оружие. Но нападать на него Гальтон поостерегся бы, даже если б не было иного выхода.

Норд примерился и с размаху всадил шприц. Только не в руку мертвеца (зачем второй раз убивать покойника?) а в шею наклонившегося Васи. И с силой вдавил шток.

Поразительно, но у обреченного чекиста еще хватило сил отпихнуть Норда и потянуться к красной кнопке, прикрепленной к краю стола. Однако Гальтон намертво вцепился в руку, судорожно дергавшую пальцами. Если б он не держал изо всей мочи и если б силы умирающего не ослабевали с каждой секундой, охранник наверняка сумел бы дать сигнал тревоги. Но колени его подогнулись, он сполз на пол. Всё было кончено.

Доктор взглянул на часы. Он пробыл в приемной чуть меньше минуты.

Где тут открывается дверь?

Рядом с красной кнопкой, до которой так и не дотянулся охранник Вася, торчала еще одна, черная.

Колебаться было некогда. Норд нажал на черный пупырышек.

Слава богу — перегородка поехала.

В приемную ворвалась Зоя с пистолетом в руке. Ее лицо было белым.

— Ты жив! Это была самая худшая минута в моей жизни!

Следует ли понимать эти слова как ответное признание в любви, засомневался Гальтон. Надо будет хорошенько это обдумать. Потом.

— Помоги усадить этого на стул! Второго задвинем… Прячься слева от двери, а я справа.

Электрические часы на стене пискнули. Ровно час ночи.

На гладкой поверхности двери, что вела в лабораторию, виднелся стеклянный кружок. Это несомненно и был глазок, через который директор мог заглядывать в секретариат. Гальтону показалось, что окуляр слегка потемнел, будто его окутала тень. Потом она исчезла.

Несколько мгновений спустя на столе повелительно тренькнул один из телефонов — черный, без диска.

Пригнувшись, доктор перебежал к столу.

— Да, товарищ директор? — сказал он, держа трубку подальше от рта.

Телефон проворчал знакомым голосом:

— Спите вы, что ли? Где мой чай?

— Готов.

После паузы Громов буркнул:

— Несите. Открываю.

Норд метнулся обратно к двери, вынул револьвер.

— Ты его… сразу? — шепнула Зоя.

Он покачал головой.

— Нет. Слишком много вопросов, которые требуют ответа.

Дверь вздохнула,

как большое, усталое животное, и сдвинулась с места. Она не убиралась в стену, как остальные перегородки, а отъезжала внутрь. Гальтон с Зоей разом навалились на приоткрывшуюся тяжелую створку, толкнули ее и чуть не сбили с ног сутулого человека в белом халате и черной матерчатой шапочке. Он вскрикнул, бойко отскочил назад. Лишь теперь, увидев прямо перед собой знакомое лицо с седой бородкой и выцветшими глазками, испуганно поблескивающими из-за пенсне, Норд окончательно поверил, что это именно Громов, а не какой-нибудь двойник.

Директор тоже узнал американца.

— Ай-ай-ай, — жалобно простонал он, продолжая пятиться, — снова вы! Mundus idioticus!

Отступать дальше было некуда, он уперся в стол, уставленный колбами, пробирками, всякими банками-склянками и густо заваленный бумагами. Здоровенным черным яйцом посверкивал уже известный Гальтону шлем. Рука профессора нервно коснулась его.

Норд качнул стволом «кольта» — будто пальцем пригрозил.

— Не поможет. Два раза одну ошибку я не повторю. Высажу весь барабан прямо в голову. Сегодня никто не прибежит вам на помощь. Вся охрана уничтожена.

Петр Иванович заморгал, его подвижная физиономия сбросила выражение испуга и сделалась озабоченной. Вот-вот, пусть поприкидывает, есть ли у него шанс на спасение. А Гальтон тем временем осмотрел лабораторию, в которую попал с такими неимоверными трудами.

Здесь было очень много современнейшей аппаратуры, в том числе неизвестного доктору назначения. Некоторые агрегаты и устройства просто ставили в тупик. Какую функцию, например, могло выполнять стоявшее в углу кресло, утопленное внутрь алюминиевого кокона? Впереди зачем-то торчала тонкая пластина, а сбоку, соединенный с креслом множеством проводов, был установлен черный ящик, весь в лампочках и рычажках.

Однако Норда сейчас занимали проблемы более насущные.

— У вас только один способ сохранить жизнь — дать исчерпывающий ответ на вопросы, которые я вам задам.

Громов прищурился.

— Во-первых, позвольте вам не поверить — вы меня все равно убьете. Во-вторых, я, конечно, дорожу своей жизнью, но в определенных пределах. В-третьих, что за вопросы?

Смелый все-таки человек был товарищ директор, с превосходным самообладанием.

— Извольте. Первый вопрос: где сыворотка гениальности? Второй: почему вы остались живы после смертельного выстрела? Третий: откуда берутся ответы, содержащиеся в вашей папке? Это для начала.