Очерки истории российской внешней разведки. Том 2 - Евгений Примаков

Как и многие коллеги Хаймзота из «Оберланда», он вступил в нацистскую партию. Произошло это вскоре после окончания университета. Однако, будучи настроенным «революционно-радикально», отошел через некоторое время от гитлеровцев, сохраняя, тем не менее, близкие дружеские отношения с Ремом, который неоднократно предлагал Хаймзоту вернуться к гитлеровцам и занять в партии видное положение.

После анализа поступивших о Хаймзоте сведений резидентура приняла решение продолжить контакт с ним как источником информации по нацистской партии. Агент резидентуры, дав доктору денег взаймы, предложил ему подготовить два материала: о деятельности и планах руководства нацистов и характеристики руководящих деятелей партии. Первые подготовленные Хаймзотом материалы были направлены в Москву в апреле 1932 года. Передавая материалы, агент докладывал в резидентуру: «По моему личному убеждению, д-р Хаймзот будет для меня вполне надежным информатором о национал-социалистах, я надеюсь в будущем от него или через него получить документальные данные о деятельности гитлеровцев».

Материалы были высоко оценены в резидентуре и в Центре. Источнику был присвоен номер — А/331 и было заведено личное дело под псевдонимом «Доктор Гитлер». В течение 1932 года «Доктор Гитлер» передал в резидентуру значительное число материалов о положении и разногласиях в руководстве нацистской партии, о планах Гитлера, направленных против Гинденбурга. От него поступала также информация по внутриполитическим вопросам Германии, в частности о причинах отставки канцлера Брюнинга, о деятельности Военного министерства. В октябре от источника был получен солидный материал о франко-германских отношениях и внешнеполитической изоляции Германии. Направляя эту информацию в Центр, резидент писал: «Доклад очень интересный и составлен, по-видимому, на основании сведений, полученных из хорошо осведомленных источников».

Еще раньше, в мае, резидентура получила из Центра указание о необходимости изучения руководства оппозиционного Гитлеру национал-революционного движения и ставила в связи с этим для проработки вопрос об установлении с «Доктором Гитлером» непосредственной связи без посредничества агента. Некоторое время «Доктор Гитлер» не хотел знакомиться ни с кем другим, кроме агента, которому доверял. Но в конце концов 25 февраля 1933 г. в Центр поступило донесение: «Перевербован «Доктор Гитлер». Договорились о непосредственной нашей работе. Доктор принимает по нашим указаниям приглашение Гиммлера работать в штабе СС».

Во время вербовочной беседы «Доктор Гитлер» рассказал, что он через своих друзей не раз получал предложения вернуться в партию и, в частности, поступить на службу в штаб СС. Однако он отказывался по идейно-политическим соображениям. Резидентуре удалось убедить его вернуться в нацистскую партию и предпринять попытку поступить на службу в аппарат Гиммлера. Ему даже удалось пройти собеседование, но потом дело застопорилось. В апреле он попытался выйти лично на Гиммлера, используя свое старое близкое знакомство с одним из его ближайших сотрудников — Брейтхауптом. Ничего не получилось. Гитлеровцы, уже пришедшие к власти, не допускали к ней бывших внутренних оппозиционеров. Над д-ром Хаймзотом сгущались тучи, хотя он еще чувствовал себя в безопасности.

Вечером 4 мая Хаймзот допоздна находился на партийном собрании нацистов. В это время в его врачебный кабинет на Нюрнберг-штрассе явились трое сотрудников спецслужб, потребовали у портье ключи и до двух часов ночи производили тщательный обыск. Забрали всю переписку и различные записи, среди которых были заметки о партийном руководстве и организации штурмовых отрядов. Об обыске Хаймзот узнал утром, когда пришел в свой врачебный кабинет. Он тотчас направился к Брейтхаупту и просил его совета и поддержки. Рассказывая впоследствии об этом визите, Хаймзот сообщил: «Последний высказал опасение, что речь идет о незаконном мероприятии; поэтому я должен быть очень осторожным. Так же просто меня могут увезти и застрелить. Инцидент с убийством фон Поссанера и другие подобного рода факты доказывают, что все это в пределах возможности». Брейтхаупт посоветовал ему не ночевать дома. Эту ночь Хаймзот провел в пансионе, находившемся по соседству с домом Брейтхаупта.

В тот же день Хаймзот поднял шум в своей местной нацистской партийной организации и направил телеграммы Рему и Гиммлеру. Он также посетил местный полицейский участок и заявил об обыске. В участке ему сказали, что обыск был проведен гестапо якобы по доносу соседей о том, что Хаймзот имеет дома аппарат для размножения листовок антигитлеровской оппозиции. Но ни листовок, ни аппарата обнаружено не было.

На следующий день Хаймзоту через свои связи удалось выяснить, что в обыске принимали участие штурмовики, и установить их имена. Он немедленно информировал об этом Брейтхаупта, который обещал, что предпримет дальнейшие шаги. Вечером того же дня Брейтхаупт успокоил Хаймзота, заверив, что все в порядке и он может снова ночевать дома. Однако в половине пятого утра Хаймзота подняли с постели. Дом и двор были оцеплены штурмовиками. Хайм-зот был арестован.

О том, что происходило дальше, Хаймзот рассказал сотруднику резидентуры после освобождения. Сначала его препроводили в полицейский участок, а затем под конвоем из 7 человек отвезли на Хеде-манштрассе, 5. Этот дом пользовался в Берлине дурной славой как место пыток. Внешне это было типичное берлинское строение, на первом этаже которого находился маленький пансион «Штадт Дрезден». Похоже, что эта вывеска была маскировкой, так как, когда Хаймзота отводили в помещение для арестантов, он обратил внимание на то, что стены на уровне человеческого роста были в пятнах засохшей крови. Без объявления причин ареста и без допросов Хаймзот провел в заключении 14 дней. Обращались жестоко, били, издевались.

Хаймзот написал письма Брейтхаупту, Гиммлеру и некоторым другим видным национал-социалистам, а также обратился за помощью к майору Стефани из «Стального шлема». Все напрасно — ответов не было. Позднее он узнал, что ни одно его письмо из тюрьмы отправлено не было. Полученные на его имя письма ему также не передавались. Как раз в это время от горя в связи с арестом сына смертельно заболел отец Хаймзота. Это от него тоже скрыли и лишь ознакомили с телеграммой матери о смерти отца.

Через четырнадцать дней после ареста Хаймзота, наконец, вызвали на допрос. Все вопросы следователя по особо важным делам касались участия Хаймзота в оппозиции Гитлеру. Получив на все вопросы отрицательный ответ, следователь хмыкнул и заявил: «Будьте довольны, что вас выпускают на свободу». В чем его обвиняют, следователь так и не сказал.

Осталось неизвестным, какие пружины сработали, но, просидев после допроса еще несколько дней в общей камере, Хаймзот был освобожден 25 мая, а 26 мая выехал в Дортмунд на похороны отца и решил остаться там в целях безопасности на несколько месяцев. В работе с источником наступил некоторый перерыв, однако связь с ним поддерживалась резидентурой вновь через агента-посредника. Из архивных материалов видно, что резидентура пыталась еще раз направить его на восстановление «дружбы с национал-социалистской верхушкой»…

27 февраля 1934 г. на дом к Хаймзоту пришли чиновники гестапо и провели допрос о его связях с оппозицией Гитлеру. В заключение допроса они потребовали, чтобы вечером того же дня Хаймзот явился в гестапо для беседы с шефом. Хаймзот колебался, он не был уверен, стоит ли ему идти.

Однако на обусловленную на следующий день встречу с сотрудником нашей разведки он не вышел, не вышел и на контрольную. С этого дня «Доктор Гитлер» исчез. Резидентура дважды пыталась вызвать его по телефону. Каждый раз в сеть включалось так называемое бюро обслуживания и пыталось выяснить, кто и по каким делам звонит Хаймзоту. Неизвестность продолжалась полмесяца. В середине марта к сотруднику резидентуры явился некий Ганс Брауман, сын берлинского пастора, который представился как близкий друг Хаймзота.

Г. Брауман рассказал, что вечером 27 февраля Хаймзот пошел в гестапо и больше не вернулся. Еще до этого Хаймзот предупредил Ганса, что если с ним когда-либо что-либо произойдет, то ему следует пойти по такому-то адресу и проинформировать о случившемся, что последний и сделал. Он сообщил также, что мать Хаймзота поручила одному берлинскому адвокату защищать интересы своего сына. Адвокат посетил гестапо и установил, что Хаймзот действительно арестован.

20 марта Ганс вновь посетил сотрудника резидентуры и сообщил, что адвокат еще раз был в гестапо, где ему заявили, что д-р Хаймзот выпущен на свободу. С этого времени след Хаймзота был утерян. Его мать приезжала в Берлин и сделала заявление в отдел полиции по розыску без вести пропавших. 22 марта в газетах была опубликована информация о его пропаже. В полиции матери сказали, что предполагают, что ее сын убит коммунистами. Сообщая обо всем этом в Центр, резидентура высказывала твердое убеждение в том, что «Доктор Гитлер» был уничтожен гестаповцами.