Вcё повторится вновь - Александр Ройко

— Нет, не копьё — точно. Копьё обычно держат вертикально или наперевес. А у виденного мною всадника рука была поднята или отведена немного в сторону. Не помню, но точно не копьё. И не щит.

— А как он был одет? Какого столетия покрой его одежды — рыцарские латы, костюм мушкетёров, знатного вельможи, смокинг какой–то или современный пиджак?

— Латы отпадают — абсолютно точно. Современный костюм? Тоже, вроде бы, нет. Да и кто из наших современников сейчас залезет на лошадь. Скорее всего, это была одежда какого–то вельможи средневековья.

— Да, не особенно то мы приблизились к разгадке. Средневековье — да тут не одно столетие и тысячи городов. Вот если бы тебе привиделся человек не на коне, а сидящий — можно было бы просчитать город в считанные минуты. А всадник на коне …., — разочарованно протянул Филипп.

— А разве есть ещё и сидячие всадники, тьфу, — исправилась Диана, — сидячие памятники. Ой, ты меня совсем запутал, памятники сидящих особей?

— В том и дело, что есть, — смеялся её путанице Филипп. — Но их, конечно, не так много. Мне лично, например, известно несколько таких памятников.

— И кому же это памятники?

— Да некоторые из них ты прекрасно знаешь, просто не хочешь сосредоточиться — ну, например, Франклину Рузвельту.

— И правда, — согласилась Диана.

— Ещё есть, назовём их с твоей подачи «сидячими», памятники Сервантесу, Дюма, несколько таких памятников Пушкину. Вообще, именно писателям больше всего сооружено подобных памятников. Оно и понятно — труд у них был сидячий. Кстати, в Париже на площади, старое название которой было Мальзерб, когда–то стояли памятники сразу трём Дюма. Эту площадь одно время даже хотели переименовать в Площадь Трёх Дюма, поскольку в центре неё стоял памятник наполеоновскому генералу Александру Дюма (деду и отцу двух других Александров), а по краям размещались памятники Александру Дюма–отцу и Александру Дюма–сыну. Однако памятник Дюма–генералу убрали, а площадь переименовали совсем по–иному — вместо имени академика Кретьена Мальзерба она теперь носит имя малоизвестного генерала Карту.

— Ну ладно, мы отвлеклись от темы, — сказал Филипп. — Может быть, ты вспомнишь что–то особенное, какую–то «изюминку», что ли, у этого памятника?

— Ты знаешь, Филипп, я это и делаю — пытаюсь вспомнить. У этого всадника, действительно, было что–то необычное. Но вот что? Никак не могу вспомнить.

— Было что–то необычное, говоришь? Это очень хорошо. Значит, мы разыщем город с таким памятником. Не переживай, ты вспомнишь. Только нужно напрячь память и постоянно думать об этом.

— Но когда же я вспомню?! — чуть не плача вскрикнула Диана.

— Вот этого я тебе не могу сказать. Но ты обязательно вспомнишь, я верю в это, — успокаивал её Филипп, — я рад бы тебе сказать, что ты вспомнишь через неделю или через две. Но не могу тебя обманывать. Я не знаю, когда это произойдёт, но оно обязательно, рано или поздно, произойдёт

— Вот видишь, ты говоришь: «Рано или поздно». А если будет уже поздно?

— Нет, Диана, — твёрдо сказал Филипп, — я чувствую, что ты вспомнишь в недалёком будущем. Мне кажется, что даже в этом году или, в крайнем случае, — в следущем. Всё же события постепенно нарастают, причём с ускорением. Но всё зависит только от тебя. А ты умеешь быть настойчивой. Так что напряги свою память, и вспоминай.

— Я и стараюсь.

— Только не надо, моя дорогая, воспринимать все мои слова так уж буквально. Я говорил, что нужно об этом всё время помнить, но не имел в виду, что ежеминутно и круглые сутки. Нужно просто не забывать. Ты можешь вспомнить в любой момент. И этот момент может наступить тогда, когда ты его совершенно не ожидаешь. Так, кстати, чаще всего и бывает. Так что успокойся, и давай будем спать. Как там, в русской пословице говорится: «Утро вечера мудренее»? Так? Вот давай, и мы будем думать уже утром.

Диана доверчиво прижалась к Филиппу и вскоре они заснули.

В дальнейшем дни чередовались в своей обычной календарной последовательности. Иногда они пролетали один за одним совсем незаметно, и Диана удивлялась — неужели уже не только закончилось лето, но и уже подходит к концу первый осенний месяц? Так же быстро промелькнул и октябрь с бабьим летом. А вот ноябрь длился, как казалось Диане, столько, сколько все вместе взятые предыдущие после возвращения на Родину месяцы — он выдался сырым и холодным. И таким же было у неё настроение. Из этого Диана для себя сделала вывод, что какая погода на дворе — подобное настроение и у человека. И что, когда хорошая погода — дни пролетают стрелой, а когда погода и соответствующее ей настроение неважные — дни ползут со скоростью черепахи.

На работе у Дианы было всё без перемен. Она постепенно полностью вошла в тот рабочий ритм, который присущ заместителю главного редактора. На первых порах это было непросто. Если до этого Диана занималась практически самой газетой, то сейчас ей приходилось решать многие организационные вопросы, вмешиваться в рабочие отношения сотрудников, а это было, конечно, гораздо сложнее. Коллеги по–прежнему хорошо к ней относились и отдавали дань её настойчивости и организаторским способностям. Конечно, на первых порах не обошлось без мелких стычек с некоторыми строптивыми коллегами, но затем всё постепенно вошло в свою колею. И сейчас уже никто не сомневался в правильности выбора Грегори.

Так же без особых заметных перемен протекала и личная жизнь Дианы. С Филиппом у неё были прекрасные отношения. Ей даже как–то Эйва с грустью сказала, что она им завидует. Вот у неё самой с мужем, мол, более прохладные отношения. А вот у Дианы с Филиппом, как она выразилась, всё как в первый раз. Она имела в виду их по–прежнему романтические отношения. Ничем не продвинулись, к сожалению Дианы, и её попытки вспомнить детали неизвестного ей памятника. За прошедшее время ей, конечно, неоднократно снились её мальчики, как она их теперь называла, однако, никаких существенных деталей снов она запомнить не могла. Или же они были не такие уж и существенные. Пока что ничего не помогало навести её на правильный след пребывания её бывших родственников. Возможно, во сне она что–то и видела необычное, но, проснувшись, она припомнить этого не могла. Такие сны, как и раньше, не так часто приходили Диане. И каждый из них она старалась обсудить с Филиппом. Но пока ничем не мог ей помочь и он.

Несколько веселее проходили декабрьские и январские дни. Конечно, в этом оказали своё влияние и радость от обильного пушистого мягкого снега, и рождественские праздники, которые не могли затмить даже довольно сильные холода. Канадцы привыкли к суровым зимам. Не были исключением и жители Виннипега, в котором в добавку ещё и дули пронизывающие насквозь ветры. Но радости они не убавляли — канадцы умеют веселиться и летом и зимой.

Так, без каких–либо новостей для Дианы, а вместе с ней и для Филиппа подошла к концу зима наступившего следующего календарного года. И теперь уже весна пыталась исподволь отвоевать у последних дней февраля хоть какую–то частичку для своего полноправного хозяйствования.

ГЛАВА 33

Художественная гимнастика, озарение

В один из субботних мартовских дней Филипп пригласил Диану поехать в спортивный дворец посмотреть соревнования спортсменок разных стран, включая и канадских, на одном из этапов Кубка Мира по художественной гимнастике. Филипп помнил, что Диана ранее увлекалась этим видом спорта и поэтому решил устроить супруге небольшой праздник. Он также пригласил на это событие и свою сестру с мужем. Эйва с радостью согласилась, а вот её муж отказался от приглашения. Он, как и Филипп, очень интересовался спортом, и в частности хоккеем, но его совсем не привлекала необходимость созерцать несколько часов, как он выразился, 'подобное скучное действие, которое проходит без каких–либо единоборств'. Диана давно не смотрела вот так, вживую, соревнования по художественной гимнастике. Последний раз она присутствовала на соревнованиях спортсменок ещё в те годы, когда она училась на первых курсах университета. Тогда ей это было просто необходимо — перенимать опыт этих, порой моложе её, девочек. Ведь занятия в университетской спортивной секции ей нравились. Потом, занятая семейными делами и заочной учёбой она только изредка смотрела подобные соревнования по телевизору — и то в основном чемпионаты мира или Олимпийские игры. Поэтому она с большим интересом наблюдала и за самыми выступлениями, и праздничной атмосферой в спортивном зале.

Они уже посмотрели выступления в групповых упражнениях и смотрели выступления одиночек. Только что закончила выступление китайская гимнастка, и зал бешено ей аплодировал. Диане она тоже понравилась. Девчушке было всего лет 14–15, никак не больше, и Диана удивлялась сложности выполняемых ею элементов. Она думала о том, как же быстро прогрессируют спортсмены — когда она занималась художественной гимнастикой, ей и в голову не могло прийти, что можно выполнять такие сложные связки элементов.