Государство страха - Майкл Крайтон

— Ну, это не совсем то…

— Давайте не будем играть словами, — заметил Кеннер. — Он утверждал именно это. С чего бы вдруг, как вы думаете, Болдер так обеспокоен самим фактом участия Хансена как свидетеля в процессе вануату? Все из-за этих его двусмысленных утверждений. И как бы вы ни пытались перефразировать или придать им другое толкование, ясно одно: знаний пока просто не хватает. И это лишь одно из многих подобных утверждений. Даже МПККИ[11] внесла свой вклад в эти дебаты. — Ну, хорошо, ладно. Но существуют и другие вещи, которые можно рассчитать и измерить.

— Вы абсолютно правы, — кивнул Кеннер. — Люди постоянно занимаются расчетами. Рассчитывают цены, рассчитывают свои доходы, время доставки, рассчитывают… а кстати, вы рассчитываете, какие налоги должны платить правительству?

— Конечно. Ежеквартально.

— Ну и с какой же степенью точности вы проводите эти расчеты?

— Ну, строгих правил тут не…

— С какой степенью точности, Питер, хотя бы приблизительно?

— Ну, процентов пятнадцать.

— И если вы ошибетесь на триста процентов, за этим неминуемо последуют штрафные санкции, верно?

— Да.

— А вот Хансен не постеснялся ошибиться на целых триста процентов.

— Климат — это вам не налоговая декларация.

— В реальном мире человеческих знаний, — начал Кеннер, — ошибка на триста процентов может означать одно: вы просто не владеете материалом, который оцениваете. Допустим, у вас имеется самолет, и пилот говорит, что полет займет три часа. А вы прибываете на место уже через час. Что тогда можно сказать об этом пилоте? Можно ли назвать его человеком, профессионально владеющим информацией?

Эванс вздохнул.

— И все равно, с климатом все обстоит куда сложнее.

— Да, Питер. С климатом гораздо сложнее. Так сложно, что ни одному гению не под силу предсказать климат будущего с достаточной степенью точности. Хотя на это тратятся ежегодно миллиарды долларов и сотни людей занимаются проблемой по всему миру. Так почему вы никак не желаете смириться с этой истиной?

— Прогнозы погоды стали гораздо точней, — ответил Эванс. — Благодаря компьютерам.

— Да, прогнозы погоды улучшились. Но никто не решается пока предсказывать погоду более чем на десять дней вперед. А ученые, создающие модели с помощью компьютеров, вообразили, будто смогут предсказать, какая будет температура в той или иной точке земного шара через сто лет. Иногда через тысячу, даже три тысячи лет.

— И у них получается все лучше.

— Готов поспорить, это далеко не так, — сказал Кеннер. — Самые значительные глобальные климатические изменения вызывает Эль-Ниньос, теплое сезонное поверхностное течение у западных берегов Южной Америки. Температуры повышаются, климат начинает лихорадить. И случается это приблизительно раз в четыре года. Однако климатические компьютерные модели не могут предсказать ни начало, ни продолжительность, ни силу этого явления. А раз уж вы не можете предсказать даже Эль-Ниньос, то цена этим всем вашим моделям просто грош.

— А я слышал, что Эль-Ниньос вполне предсказуемо.

— Да, так было заявлено в 1998-м. Но это не правда.[12] — Кеннер удрученно покачал головой. — Сколько-нибудь достоверной науки об изменениях климата пока что не существует, Питер. Нет, рано или поздно она появится. Но пока что ее просто нет.

НА ПУТИ В ЛОС-АНДЖЕЛЕС

Прошел еще час. Санджонг не отрывался от компьютера. Кеннер сидел неподвижно и смотрел в иллюминатор. Санджонг, видимо, уже привык к такой манере своего босса. Знал, что Кеннер может молчать и оставаться совершенно неподвижным на протяжении нескольких часов. Он отвернулся от иллюминатора лишь раз, когда Санджонг вполголоса чертыхнулся.

— Что случилось? — спросил Кеннер.

— Потерял нашу спутниковую связь с Интернетом. Вырубилась ни с того ни с сего.

— Откуда получены снимки, проследить удалось?

— Да, не проблема. Я успел зафиксировать. Питер действительно считает, что это снимки Антарктиды?

— Да. Он думает, что темные вкрапления — это камни или скалы, выступающие из-под снега. И я с ним в целом согласен.

— На самом деле это место называется Резолюшн-Бей, — сказал Санджонг. — И находится эта бухта в северо-восточной части острова Гареда.

— Как далеко это от Лос-Анджелеса?

— Приблизительно в шести тысячах морских миль.

— В таком случае время распространения составляет часов двенадцать-тринадцать?

— Да.

— Ладно, займемся этим позже, — сказал Кеннер. — У нас есть более неотложные дела.

Питер Эванс спал беспокойным сном. Постель ему соорудили из разложенного сиденья самолетного кресла, ровно посередине которого пролегал шов, как раз под тем местом, где находились ноги. Он ворочался и вертелся с боку на бок, ненадолго просыпался, слышал обрывки разговора между Кеннером и Санджонгом в хвостовой части салона. Всего разговора он не слышал, заглушал рев моторов. Но все равно услышал достаточно.

Потому что я хочу, чтоб он сделал это.

Он все равно откажется, Джон.

…нравится это ему или нет… В центре всего этого стоит именно Эванс.

Тут Питер Эванс проснулся уже окончательно. И навострил уши. Даже приподнял голову с подушки, чтоб лучше слышать.

С ним согласен…

На самом деле… Резолюшн-Бей… Гареда…

Как далеко?..

…тысячах миль…

…время распространения… тринадцать часов…

Время распространения? Эванс удивился. О чем это, черт побери, они толкуют? Он соскочил с импровизированного ложа и решительно зашагал в хвостовой отсек.

— Нет, — ответил Эванс, — спал я не слишком хорошо. И еще считаю, вы должны, просто обязаны объяснить мне кое-что. — Что именно? — Ну, во-первых, что там с этими снимками со спутника.

— Знаете, тогда на станции в присутствии посторонних мне не слишком хотелось распространяться на эту тему, — ответил Кеннер. — Ну и преуменьшать ваш энтузиазм тоже как-то не очень хотелось.

Эванс подошел к столику, налил себе чашку кофе.

— Понял. Так что же все-таки изображено на этих снимках?

Санджонг развернул ноутбук так, чтобы Эвансу был виден экран монитора.

— Не обижайтесь. И потом, у вас нет никаких причин подозревать нас в неуважении. Те снимки были негативами. Негативы вообще используются чаще, чем вы думаете. Для усиления контрастности изображения.

— Негативы…

— Да. И то, что выглядело черными скалами, на самом деле белое. Это облака.

Эванс вздохнул.

— Ну а темные пятна — это земля?

— Остров под названием Гареда в южной части Соломоновых островов.

— И находятся они…

— Недалеко от побережья Новой Гвинеи. К северу от Австралии.

— Стало быть, остров этот находится в южной части Тихого океана, — задумчиво протянул Эванс. — А у того парня в Антарктиде был снимок какого-то тихоокеанского острова.

— Верно.

— И тогда слово «СКОРПИОН» в подписи под снимком означает…

— Мы пока этого не знаем, — сказал Санджонг. — На картах это место обозначено под названием Резолюшн-Бей. Возможно, существует и местное название. Скорпион-Бей.

— И что они там затевают?

— И этого тоже мы не знаем, — хмуро произнес Кеннер.

— Я слышал, вы говорили о каком-то времени распространения. Распространения чего?

— Вы не расслышали, — сказал Кеннер. — Я говорил о времени распознавания. Или, если вам угодно, опознания.

— Опознания? — удивился Эванс.

— Да. Мы надеялись, что можно установить личность хотя бы одного из той троицы, что побывала в Антарктиде, поскольку имеются вполне приличные фотографии. Мы точно знаем, что сняты на них именно эти трое, поскольку сотрудники станции их видели. Но тут, боюсь, нам не повезло.

Санджонг объяснил, что они разослали фотографии Брюстера и двух его студентов-выпускников по нескольким базам данных в Вашингтоне, где их прогнали через специальные компьютеры и сравнили с имеющимися в базе снимками людей с криминальным прошлым. Иногда везет. И компьютер находит нужного человека. Но на этот раз ничего не получилось, опознать не удалось.

Прошло вот уже несколько часов, и никакого результата. Так что тут нам не повезло.

— Чего и следовало ожидать, — заметил Кеннер. — Да, — кивнул Санджонг. — Как мы и предполагали.

— И все потому, что у этой троицы не было криминального прошлого? — спросил Эванс.

— Нет. Они много раз фигурировали в различных сводках данных.

— Тогда почему же не получилось?

— Потому, — ответил Кеннер, — что идет война с применением новых компьютерных технологий. И пока что мы проигрываем эту войну.