Мы - военные инженеры - Михаил Лобанов

Итак, обеспечение фронтов вооружением и боеприпасами. Означало ли это, что с началом Великой Отечественной войны прекратилась исследовательская и конструкторская работа по созданию новых, более совершенных образцов боевой техники? Разумеется, нет! Напротив, она велась еще более интенсивно. И многие испытания проходили теперь во фронтовых условиях.

Не раз мне приходилось выезжать на один из таких "полигонов". Не нужно было заботиться о билете, брать чемодан. Буквально через час, а то и меньше, наш пятнистый автомобиль останавливался рядом с зенитными пушками, укрытыми в окопах. Позиция располагалась в районе подмосковной деревни Зюзино. Отсюда были хорошо видны окраины города, заводские трубы.

История создания этой батареи такова. Нужно было выделить дополнительные зенитные средства для отражения начавшихся вражеских налетов на столицу. Именно в это время коммунисты и комсомольцы артиллерийского полигона ГАУ обратились к начальнику ГАУ с просьбой направить их в одну из зенитных батарей.

Учитывая оба эти фактора, Н. Д. Яковлев распорядился создать специальное зенитное подразделение. Его укомплектовали имевшимися в распоряжении ГАУ пушками и опытным образцом радиоискателя Б-3. Позднее здесь же развернули полученную из Англии станцию орудийной наводки.

Разумеется, одна батарея ненамного увеличивала силы защитников неба Москвы. Но, участвуя в отражении налетов, она могла дать ответ на такой вопрос: поднимается ли эффективность огня зенитной артиллерии при использовании радиолокационных средств и насколько. Теоретические расчеты позволяли лишь приблизительно судить об этом. Нужна была статистика, боевая статистика.

Существенное отличие этой батареи от других заключалось не только в наличии радиолокационных средств. Ее личный состав состоял из опытных инженеров-испытателей. Возглавлял зенитчиков полковник Е. А. Панченко, его заместителями были К. Н. Томилин, В. А. Калачев, П. А. Курочкин и С. Н. Олейниченко. Техническое руководство возлагалось на одного из опытнейших специалистов НИИ-9 инженера М. Л. Слиозберга. Все они в довоенные годы принимали участие в исследовательской и испытательской работе и могли объективно, технически грамотно проанализировать результаты каждой стрельбы, выявить истинные причины отказов материальной части.

Первые же дни боевой деятельности батареи принесли и радости, и огорчения. Личный состав воочию убедился, что радиолокационная станция уверенно обнаруживает цели на расстояниях, обеспечивающих открытие огня на предельных дальностях. Аппаратура работала достаточно стабильно. Правда, нужно было учитывать, что обслуживали ее не рядовые красноармейцы, а специалисты высшей категории. И тем не менее имелись все основания для того, чтобы настаивать на более широком внедрении радиолокационной техники в войска ПВО. Все это радовало.

Огорчения пришли с другой стороны. Командование некоторых частей и соединений противовоздушной обороны с недоверием относилось к донесениям, поступавшим с батареи полковника Панченко. Приезжаешь порой в зенитный артиллерийский полк и слышишь:

- Опять наблюдатели поздно сообщили о появлении самолетов. Огонь открыли с запозданием...

- Но к вам же поступали данные радиообнаружения!

- А черт их знает, правильные они или нет. Не верится, что самолет за облаками увидеть можно.

Приходилось тут же в популярной форме объяснять, что такое радиолокация. Порой такая беседа продолжалась часа два-три. А в заключение командир все-таки задумчиво изрекал:

- Так-то оно так... Но наблюдатель с биноклем надежнее.

Однако постепенно средства радиообнаружения завоевывали авторитет. Достоверность сведений, поступавших с батареи Панченко, объективность в оценке воздушной обстановки стали побеждать привычку ориентироваться только на донесения, полученные с постов ВНОС. По мере того как приобретался боевой опыт, экспериментальное подразделение становилось все более грозной силой для врага. Попадая в зону огня этой батареи, многие немецкие самолеты резко меняли курс, беспорядочно сбрасывали бомбы, разворачивались и уходили обратно. Когда же четыре самолета вышли из-под огня с резким снижением, что говорило об их повреждении, донесения батареи стали пользоваться доверием не только у командования данного сектора, но и на соседних участках.

Прицельный огонь батареи был столь точным, что фашистские летчики, как правило, стали обходить район ее расположения. Одно время появилась даже мысль о смене огневой позиции: дескать, не торчать же там, где самолеты перестали летать. Однако в конечном итоге решили поступить по-другому. Опытную батарею оставили на прежнем месте, но по специальным линиям связи данные о воздушном противнике стали тут же передавать соседям. Эффективность зенитного огня резко возросла и там. Позже батарею развернули в дивизион, а его радиолокационная станция сделалась опорной точкой всей зенитной артиллерии в этом районе. На этой же станции начали подготовку первых начальников радиолокационных станций для зенитной артиллерии Московской зоны ПВО и радиометристов для Военно-Морского Флота.

Нужно отметить, что радиоискатель Б-3 и английская станция не были единственной аппаратурой, которая использовалась в войсках ПВО в первые месяцы войны. В Московской зоне ПВО эксплуатировалась система РУС-1, а 21 июля 1941 года в районе Можайска была развернута экспериментальная станция дальнего обнаружения под условным наименованием "Порфир". Созданная НИИ радиопромышленности, она обладала дальностью действия до 200 километров. 22 июля эта станция получила боевое крещение, участвуя в обнаружении фашистских бомбардировщиков во время первого налета на столицу. 25 июля в районе Можайска была развернута вторая станция дальнего обнаружения РУС-2. К концу второго года войны таких станций вокруг Москвы стало двенадцать.

Применялась радиолокация и в противовоздушной обороне Ленинграда. В первые недели Великой Отечественной войны на испытательном полигоне НИИ-9 были установлены экспериментальные радиоискатели. Наиболее эффективно работал радиодальномер "Стрелец", передававший сведения о воздушном противнике на ближайший аэродром истребительной авиации. С приближением врага к району станции Мга радиодальномер был перебазирован в Ленинград. Его установили на крыше здания НИИ-9. Под руководством инженеров Н. Ф. Алексеева и М. Д. Гуревича расчет радиодальномера продолжал вести радиообнаружение вражеских самолетов и передавал сведения на КП ПВО.

В районе Токсово с первых дней войны действовала экспериментальная станция дальнего обнаружения с дальностью действия до 200 километров, созданная коллективом Ленинградского физико-технического института еще в 1939 году. Станция была включена в ротный пост службы ВНОС.