Золото Империи - Владислав Глушков

— Кто это принял такое решение? — Спросил Быстров.

— Я, — не задумываясь, ответил Фирсов, — Я как командир первого взвода как человек, чувствующий на себе ответственность за выполнение задания и как первый заместитель командира отряда.

— Мы не можем отсюда уйти, бросив на льду раненых, им нужна помощь.

— Это кто не хочет выполнять приказа? Кто хочет положить здесь весь отряд?

Один из взводных выступил вперёд.

— Я только говорю, что мы не можем бросать раненых замерзать на льду, мы должны их собрать и оказать им помощь.

— Вот и оставайся вместе с ними, — револьверный выстрел прозвучал неожиданно резко, Фирсов нарочито медленно убирал наган в кобуру. — Кто ещё не желает сохранить оставшихся людей и выполнить приказ Партии? Может быть ты Быстров?

Такого поворота дел не ожидал ни кто. Ни кто из этих людей не мог подумать, что их командир погибнет в самой первой атаке, но всё-таки они пытались противиться такому решению.

— Мне кажется, что Ростов не погиб, когда мы отходили, я видел, как он шевелился, — выступил ещё один взводный, может быть, попробовать вытащить раненых. Они же не звери, не станут стрелять в безоружных.

— Что? Повтори ещё раз, что ты сказал. Ты говоришь они не звери? — Фирсов вновь достал наган и направил его на говорившего. — Тогда вперёд, иди, только иди сам, один и без оружия, а я посмотрю, как это у тебя получится.

— Товарищ Фирсов, я только сказал, что видел, как товарищ Ростов полз раненый к берегу.

— Так ты гад бросил раненого командира и сбежал с поля боя?

— Товарищ Фир… — договорить тот не успел, пуля вошла строго в центр лба, прикрытого папахой, и человек замертво рухнул на землю.

— Есть ещё недовольный решением. Кто-то ещё считает, что мы должны пожертвовать выполнением приказа Партии ради нескольких трупов, оставшихся на поле боя?

Все молчали.

— Вот и отлично, Быстров, ты принимаешь под командование второй взвод, а ты, — Фирсов указал наганом на зам. ком. третьего взвода, заменишь своего предателя командира. Вопросы есть? Хорошо, что нет, тогда всем готовиться к переходу, как только солнце сядет, мы отправляемся назад в деревню, а там я знаю, что сделать, что бы эти гады принесли нам на блюдечке, всё что нужно.

— А что нам вообще от них нужно? — Поинтересовался вновь назначенный командир третьего взвода.

— Вот это как раз тебе знать и не обязательно. Для тебя главное приказы исполнять, боевой дух во взводе поддерживать да всякие там настроения пресекать. Понял?

— Понял, товарищ Фирсов.

— Вот и отлично, всё хватит прохлаждаться, отправляйтесь во взвода. Быстров, ты останься, там твой заместитель справится.

— Да не больно мне хочется с тобой-то оставаться.

— А ты останься, нам есть ещё, о чём поговорить. Послушай меня внимательно, ты жив только пока я этого хочу, и хочу я этого, только пока ты знаешь больше чем я про всё это дело, запомни это. Нас с тобой в отряде двое осталось, кому ведомо, зачем мы здесь, вот и кумекай. С грузом то не только назад можно пойти. Пока эта вся смута в стране, можно и за границу прорваться. Или ты такой убеждённый большевик стал.

Быстров внимательно посмотрел на собеседника.

— Ишь, что ты Паша задумал, не твоих ли рук дело, что Ростов там, на льду лежать остался?

— Это уже прошедший этап. Так со мной ты или нет, — Фирсов играл наганом в руке.

— Не нужно Паша меня пугать, я ведь и всем могу рассказать, что ты задумал, а среди них, — Быстров указал в сторону бойцов, — много идейных найдётся.

— Но и безыдейных тоже много. Мы вполне можем сколотить вокруг себя людишек, при помощи которых дойдём хо Харбина, а там уж точно найдётся, куда всё это золото пристроить. А потом в Париж, в Лондон, в Берлин, да куда угодно. Молчишь? Правильно молчишь, а вдруг я тебя проверяю. Ладно, иди, думай, да помни, что жив ты только пока больше меня знаешь.

Солнце село за сосны, в лесу не наблюдалось никакого движения. Вахрушев пришёл с докладом к Гуревичу, тот уже отошёл от операции, пулю извлекли, она застряла в ключице, и теперь полковник полулежал на своей кровати в доме.

— Что там Николай Александрович?

— Похоже, ушли они, надо бы мёртвых пособирать, да похоронить по-человечески, может раненые кто остался в живых, хотя вряд ли помёрзли уже наверняка.

— Конечно, отправь двоих казаков с санями, пускай соберут, похоронить нужно обязательно, только не здесь на том берегу. Но всё равно до завтрашнего дня сюда свезите, если бросить в тайге звери разнесут.

— Слушаюсь, господин полковник.

— И держи меня в курсе дел.

— Конечно.

Николай вышел из дома, а вернулся он через час с новостями.

— Пётр Ильич, — ворвался есаул в дом.

— Что такое, чего кричишь?

— Господин полковник, всех собрали, много раненых было, да помёрзли все, один только живой оказался, и знаете кто?

— Откуда мне знать Николай, я с кровати не вставал ещё.

— Это командир их, Ростов. Над ним сейчас фельдшер колдует, ранение не тяжёлое, но крови много потерял и обморозился сильно, но он в сознании и к Вам просится.

— Интересно, значит, они даже командира своего бросили на поле боя, что же это за люди такие?

— А ещё двоих в лесу нашли, их из нагана застрелили.

— Значит, не могли власть в отряде поделить. Хорошо, как только Пал Палыч закончит в Ростовым, скажи, что бы несли его ко мне, и пришли казаков, пускай кровать ещё одну поставят, да застелют.

Ростов был совсем плох, он, то впадал в беспамятство, то начинал бредить и всё время порывался что-то сказать Гуревичу. Фельдшер постоянно находился рядом, делая всё возможное, для того, что бы успокоить его и как то уменьшить страдания.

— Вот что странно, господин полковник, свои его и подстрелили.

— С чего ты такой вывод сделал.

— Да вот, — он полез в карман и протянул командиру на раскрытой ладони револьверную пулю, — и стреляли в спину.

— Понятно. Тогда, Пал Палыч, родной приведи его в чувство, мне обязательно нужно услышать, что он пытается мне сказать.

— Сейчас постараюсь. — Он немного ещё поколдовал над раненым, тот на время успокоился. Открыл глаза и повернул голову в сторону кровати Гуревича.

— Послушайте меня внимательно, господин полковник. Я знаю, кто в меня стрелял и раз я здесь у Вас, значит, они ушли и не предпринимали больше попыток взять Вас силой. Это беспринципный человек, у него нет ни капли чести. Он вернёт сейчас отряд в деревню и начнёт там вешать и расстреливать всех подряд, до тех пор, пока Вы сами не явитесь и не отдадите им золото.

— Но у нас нет никакого золота…