Протест прокурора - Аркадий Иосифович Ваксберг

— Ну как дружим? Заходим друг к дружке. Они меня иногда на телевизор зовут… Выручаем, когда надо…

— Словом, хорошо знаете их семью?

— Да как вам сказать… Чужая семья — что грамота за семью печатями, — рассудительно заметила Гаврилкина. — Всего не узнаешь.

— О Павле, младшем сыне, что можете сказать?

Ольга Тимофеевна на некоторое время задумалась.

— Павел-то красивее Жоры будет, — сказала она. — Крепкий из себя, высокий. Со старшим они одногодками гляделись. Девкам Павел больше нравился.

— Маргарита с ним в дружбе жила?

— Так когда они еще в школу бегали — все вместе. В кино втроем, в клуб железнодорожников, тут недалече, — тоже…

— А насколько Павел младше?

— На два года. До того, как Маргарита и Георгий поженились, эту троицу было водой не разлить.

«Очень любопытно», — отметил про себя следователь.

— Ну а после женитьбы?

— Не знаю, какая меж ними кошка пробежала, но Павел почему-то осерчал на невестку.

«Может, ревность?» — мелькнуло у Кашелева в голове.

— А Маргарита?

— Поди разберись, — махнула рукой Гаврилкина. — Мару-то было трудненько понять. То цапалась с Павлом, то мирилась… Опосля он ушел в армию. Отслужил и остался в Калинине.

— Кем работает?

— Шоферит.

— В Москве часто бывает?

— Ему это недолго. Приедет на своей машине, побудет немного и опять в свой Калинин… Возит какие-то грузы сюда. Иной раз днем заявится, иной раз — ночью…

— Ольга Тимофеевна, вспомните, пожалуйста, — попросил он, — не заезжал ли Павел в тот четверг? Утром?.

— Это когда Маргарита…

— Ну да.

— Не помню, — покачала головой старуха. — А вы Валентину спросите.

— Обязательно спрошу. Правда, она отлучалась из дома несколько раз… Какая у Павла машина?

— Большая такая, — показала руками Гаврилкина.

— С крытым кузовом или нет?

— Да, да, — закивала Ольга Тимофеевна. — Верх брезентом крытый.

— Понятно. Еще прошу припомнить: второго числа к Велемировым никто из знакомых не приходил? А может, кто незнакомый был?

— Чего не знаю, того не знаю.

— Но вы все утро находились дома?

— Только за водой выходила, к колонке.

— И в окно никого не видели?

— Нет. Слышала, дверь у них несколько раз хлопнула. А кто и что — не знаю.

— А кто у них вообще бывает? — продолжал допрос Кашелев.

— Ходят, конечно… Соседка из первого подъезда, Галя, подружка Валентины… Потом еще одна, они когда-то вместе в карточном бюро работали, Антониной звать…

— А к молодым?

— До этих мне дела нет… Марины подруги, кажется. Но редко заходили, очень редко. — Старушка снова задумалась. — Вот к Лизавете часто один мужчина наведывается…

— К Куреневой, что ли? — уточнил следователь.

— К ней, к кому же еще. Валентине он не нравится. При мне как-то она сцепилась с Лизаветой: та, вишь, своему полюбовнику ключи дала от своей комнаты и от входной двери… Валентина, конечно, обозлилась. И правильно: посторонний человек. Кабы это была отдельная квартира — другое дело.

— Кто он, этот мужчина? — опять насторожился Кашелев.

— А шут его знает. Где работает — неизвестно. И работает ли? Приходит иногда, когда Лизаветы нету. Она его часто на ночь оставляет. Сама утром на работу, а он дрыхнет до обеда.

«Еще одна подозрительная фигура появилась», — отметил про себя следователь.

— Как фамилия, имя, не знаете? — спросил он.

— Фамилию не слыхала. А звать Василием Ивановичем.

— Пожилой?

— Моложе Лизаветы годков на пять.

— Что он из себя представляет?

— Вежливый такой, но неприятный, — брезгливо поморщилась Гаврилкина.

— Это почему же?

— Не люблю прохиндеев. А на его лице так и написано, что прохиндей. И бабский угодник…

Кашелев перешел к взаимоотношениям в семье Велемировых. Старушка повторила то, что говорила на первом допросе: Маргарита не имела никакого почтения к родителям мужа, гордыню свою выставляла, чем плохо влияла на Георгия.

По словам Ольги Тимофеевны, с соседями Маргарита тоже не очень зналась. Если с кем и водилась, так с одной женщиной из дома рядом — Анной Макаровной Блидер.

Выходя от Гаврилкиной, Кашелев нос к носу столкнулся с Валентиной Сергеевной. У нее было бледное, словно после длительной болезни, лицо, вокруг глаз залегли темные круги.

— К нам заходили? — спросила Велемирова.

— Нет, — ответил следователь. — Но если вы располагаете временем, я хотел бы кое-что уточнить.

— Пойдемте, — показала рукой на свою дверь Валентина Сергеевна. Она открыла ее ключом, щелкнула выключателем и предложила: — Раздевайтесь. Я руки сполосну. С кладбища. Цветы возили на могилку.

Когда они расположились в их комнате, Кашелев поинтересовался:

— Где старший сын?

— Поехал к Аркадию. Домой — ни в какую… Говорит, не может. Я подумала: пусть едет, душу с приятелем отведет.

— А с работой как же?

— Позвонил. Его отпустили… Сочувствуют.

Она производила впечатление человека, из которого вышли все эмоции и чувства.

Следователь спросил ее о знакомом Куреневой — Василии Ивановиче. Валентина Сергеевна отозвалась о нем не очень лестно, но не так неприязненно, как Гаврилкина. На вопрос Кашелева, пытался ли он заигрывать с Маргаритой, Велемирова ответила:

— А как же, пытался. Такие ни одной юбки не пропустят. Но Жора сказал Василию Ивановичу пару теплых слов. Тот после этого, кажется, присмирел.

— Когда Василий Иванович был здесь последний раз?

— Да с месяц уже не заглядывал. Вот Лизавета и ходит сама не своя.

— Значит, в прошлый четверг его не было? — уточнил Кашелев.

— Я, во всяком случае, не видела, — ответила Валентина Сергеевна. — Может, и приходил, когда я в магазине была… Надо у мужа спросить.

Следователь завел разговор о Павле. Он действительно бывает в Москве наездами и неожиданно?

Второго декабря Валентина Сергеевна не видела Павла.

Следователь взял калининский адрес младшего сына Велемировых.

Он заглянул еще в соседний дом, где жила Анна Макаровна Блидер, с которой, по словам Гаврилкиной, дружила Маргарита. Но Блидер уехала погостить к родственникам в другой город.