Биврёст - Итиль Ирина

Он взобрался по пожарной лестнице, чуть поскользнулся на черепице и замер, изучая могучую фигуру генерала Ангейя, темнеющую на фоне неба. Скальд – худой и невысокий мужчина в потертой куртке и грязных джинсах с вытянутыми коленками; едва заметное брюшко оттенялось очень заметной лысиной. Он прикурил и, сверкнув искрой, закашлялся долгим надрывным кашлем. Темные глаза горели почти так же ярко, как огонек сигареты. Его еще долго мучила одышка, но Бен терпеливо ждал. Снежинки садились на его лицо и таяли, превращаясь во влагу.

– Чо? – хрипло каркнул скальд.

Весь мой корень вскоре сгинет. Буря клонит клены бора. Разве рад, кто прах родимый должен из дому долу несть?*

Скальд фыркнул и махнул рукой.

– Может, присядем где, слышь? Я чот умаялся весь, пока поднимался. Чуть не родил, пока по лестнице лез.

Бен кивнул и жестом пригласил присесть за трубу. Прячась от ветра, скальд громко сморкнулся в пальцы, достал из кармана грязноватый платок и вытер их. Сверху было хорошо видно, как капрал Левски ходит кругами, пытаясь согреться. Его беспорядочные следы чернили снежное совершенство.

– Так чо хотел?

Вспомяну про конец отца-матери. Венцом словесным украшу прах родичей, открыв врата в тыне зубовном*.

– Скверно. – Скальд почесал в затылке, привалившись спиной к трубе. – Если уж генерал-фельдмаршал Бенедикт Ангейя-ас просит о помощи в обустройстве страны, то уж чем скромный фельетончик поможет? Все под хвост кобыле, – грубовато-просторечные нотки то появлялись, то исчезали.

Кой муж был бы мне пособник в драке против вражьей рати? Став осторожен, сам на рожон на железный уже не лезу*.

– Да понял я, говори нормально, – проворчал скальд. – Я бы не пришел, если бы не хотел помочь. Что вы хотите?

– Кратчайший путь через Нифльхейм к докам Ифинга, где прячется Хейм Иргиафа.

– А если я работаю на Хейма Иргиафу?

Бенедикт пожал плечами.

– Ваша газетка слишком ценит свободу самовыражения. Работать на кого-либо вы не станете.

Скальд издал неопределенный звук, который можно было принять за смешок.

– Что мне за это будет?

– Интервью, – Бенедикт начал терять терпение. – От самого генерал-фельдмаршала. Пять вопросов.

– Интересный ты мужик, – протянул скальд, вытер руки о куртку и пару раз присел, хрустя коленями. – Я хотел преподать тебе урок за порчу репутации, но тут дело важнее намечается. Тогда идем. Но помни, что нас – легион. Попытаешься озорничать – забудь о карьере.

– Попытаетесь ерничать – никакого интервью, – парировал Бен. Скальд развел руками, словно принял кару, и, кряхтя, полез вниз. – Встретимся возле Ярлодина.

Бенедикт спустился через чердак в свой кабинет, крохотную каморку, заставленную железными шкафами с документами повышенной секретности. В вытянутом прямоугольнике света, падающего из окна на пол и стены, мягко плясали тени снежинок. Привычно переступив скрипучую половицу, Бен еще раз внимательно осмотрел аккуратные стопки разобранных бумаг, задержав взгляд на фотографии под стеклом на столе. Вытащив ее, он быстро нацарапал несколько строк на обратной стороне и, положив в чистый конверт, подписал и оставил, но быстро передумал и положил во внутренний карман плаща.

Он тихо спустился по лестнице, бросил свой ключ спящему на вахте сотруднику ВСБ и плечом распахнул тяжелую входную дверь. Чуть не поскользнувшись на крыльце, автоматически глянул в окна Имин Рёга, вычисляя, где кабинет Скай. Там горел свет. Бен на секунду позволил себе взглянуть в эти окна и сошел с крыльца, по обеим сторонам которого беззвучно разевали рты огромные каменные Ярлодиновы вороны. Бен не любил эти статуи, их выпученные глаза и застывшие во взмахе крылья. Эмблема ворона, армии Асгарда, была и у того офицера, который сделал техническую ошибку и сбежал с поля боя, убив тех, кто эту ошибку заметил.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Замерзший капрал Левски, заметив генерала, перестал притопывать и стал во фрунт. Простоватое вытянутое лицо его выражало рвение и желание работать на благо страны.

– Вольно, капрал. Вы свободны от службы. – И швырнул ключи от машины.

– Как? То есть почему, генерал-фельдмаршал, сэр? – мальчишка растерялся.

– Найдите своего брата и выбирайтесь из города. Это приказ.

– Но…

– Никаких «но»! – рыкнул Бенедикт. – Спасай свою семью, мальчик.

– А страна? – Левски окаменел, сжимая в покрасневших руках саблю.

– Предоставь старшим решить этот вопрос. Уходи.

– Но что я скажу Матери Ангейи-ас?

– Что-нибудь придумаешь.

Левски растерянно открыл рот.

– Вы как, скоро? – прохрипел, кашляя, скальд, отделившись от тени статуи. – Сопли намерзнут, пока дождусь.

– Прощайте, генерал-фельдмаршал. – Левски отсалютовал напоследок. – Берегите себя.

– Прощайте, капрал Левски. – Бен улыбнулся и отдал честь.

Дождавшись, пока капрал отъедет, скальд, не церемонясь, подергал ближайший забор и вытащил из него шатающийся металлический прут. Используя его как рычаг, подковырнул плиту возле ног Ярлодина и с помощью Бена отодвинул в сторону. Вернув прут на место, он указал на узкий люк и полез следом за генерал-фельдмаршалом. Взглянув наверх, кряхтя, подтащил плиту.

– Жаль, что не дамочка, – пробормотал он, закрывая внешний мир.

Внизу, в кромешной тьме, в узком сыром коридоре, скальд пошарил по углам, и вскоре Бен заморгал от света брошенного в лицо фонарика.

– Надевай, – дальше полетели какие-то вонючие тряпки.

– Что это?

– Моча чистильщика, – довольно ответил скальд, потуже затягивая пояс с инструментами. – Мы же не хотим, чтобы нас сожрали по дороге? Хочешь узнать, как мы ее добываем?

Восхвалить хочу я щит – подарок добрый, славу коня морского…*

– Тогда молчи и делай, что велят.

Нифльхейм не самое приятное место для прогулки, но познавательное. Поздние тоннели, прорытые для вывоза контрабанды, копошились как черви в теле города, а центральная часть могла бы стать настоящим туристическим кластером. Высокие потолки, украшенные полустертыми охранными рунами, ровные стены подчинялись строгой геометрической системе, дающей Утгардовым разрывам свободно циркулировать где вздумается и не мешать людям наверху. Несколько раз они слышали легкий шлепающий топот маленьких чистильщиков: они преследовали зазевавшихся крыс и мигали в темноте горящими точками глаз.

Скальд шел уверенно, иногда сверяясь с метками на стенах и бормоча под нос ругательства, когда вляпывался в очередные следы жизнедеятельности чистильщика. Для страдающего одышкой курильщика он проворно взбирался по крутым лестницам, нетерпеливо цокая, когда Бенедикт пытался втиснуть могучую фигуру следом. Через пару часов – Бен, как военный, остро чувствовал время, – они вышли к главному отстойнику, спугнув отвратительного крысиного короля. От озера шли десятки тоннелей, подземные реки, кишащие не только гроздьями стафилококка, но и более быстрой смертью. Над причалом мигала стоваттная лампочка, больше раздражающая, чем дающая свет. Ее мерцание выхватывало сидящего с удочкой человека в грязном пончо и шляпе. Человек не пошевелился, когда скальд хлопнул его по плечу. Бен успел заметить под полой шляпы покрытое шрамами и глубокой сеткой морщин лицо. Страж перекрестка, Отец Теней, Хелев Дружок – как только не звали его, добровольного отшельника, стерегущего подземные дороги. Его боялись, почитали, проклинали, но уважали. Сколько лет ему, не знал никто. Поговаривали, что он пришел, когда заложили первый камень Хеймдалля, и помогал самому Торольву. Хоть Бен и понимал, что это не может быть правдой, но молчаливый страж внушал суеверный трепет.