Туристы. О путешествиях во времени. - Анна Белкина

- У меня нету ручки...

- Пожалуйста! - Эрих Траурихлиген вежливо предоставил ему свою.

- Спасибо... - всхлипнул Гектор Битюгов и нарисовал неуверенную, трепещущую закорючку под печатным текстом, который он даже не читал.

- Благодарю! - обрадовался Эрих Траурихлиген и спрятал договор, и так же свою ручку, отобрав её у Битюгова.

- Извините... - решился подать ослабевший голос Гектор Битюгов. - А жить "здесь" - это где?

- В карцере! - довольным голосом сообщил Эрих Траурихлиген и отдал громкий приказ:

- Утащить!

К Гектору Битюгову снова подступили молчаливые "тени", заставив его отползать всё дальше в угол... Его лопатки уткнулись в твёрдую стену... Отползать больше некуда, и "тени" ухватили его.

- Я не хочу в карцер... - пролепетал Гектор Битюгов заплетающимся от ужаса языком. Он страдал клаустрофобией, и даже в туалете не мог долго сидеть...

Но вокруг него воцарилось молчание. Траурихлиген молчал, а его "тени" утаскивали Гектора Битюгова всё дальше и дальше...

Глава 163.

Партизаны и ведьмы.

Петро и Грыць ходили в эту непроглядную безлунную ночь в разведку - лазали возле Нижинцев, пытались пробраться на "Чёртову мельницу", но так и не смогли. На первом же посту их каким-то образом заметил часовой и, кажется, бросил гранату... Взрыв вспугнул спящих птиц, заставив их панически закрутиться в неподвижном ночном воздухе, поджёг ближние кусты. Спасаясь от огня и новых взрывов - солдат бросался и бросался, не жалея гранат - партизаны припустили бегом через прохладные тёмные заросли, проскочили болотистую низину и оказались вблизи дороги. Грыць выскочил, было на грунтовку, собираясь перебежать её и скользнуть в тёмные кусты на той стороне, но Петро схватил его за драный рукав.

- Стий! - зашептал он, пригибая голову за дорожную насыпь. - И цыц! Есть тут хтось!

- Да? - удивился Грыць, прислушиваясь и слыша лишь скрипучие крики вспугнутых птиц, шорох ветвей да собственное сопение.

- Цыц! - шикнул Петро, осторожно выглядывая и даже приготовив автомат.

Грыць тоже выглянул, но пока ничего не увидел...

- Дывысь! - вдруг шепнул Петро, указав куда-то, на дорогу, которая, змеясь, убегала в кромешную темень.

Грыць присмотрелся и насилу различил во мраке ночи, как небыстро плетётся по пыли лошадка, впряжённая в увесистую подводу. Завидев её, он невольно похолодел: это же дорожный призрак едет!

- Дорожный призрак! - прошептал Грыць и тоже приготовил автомат: появился отличный шанс взять его "языком", если получится.

- Трэба брать! - решил Петро, а "призрак" приближался вместе со своей подводой и лошадкой.

Грыць боялся: "призрак" был неуловим и опасен, как чёрт с Чёртовой поляны - он каждый раз уходил, убивая партизан, и растворялся в ночи без следа. Их было всего двое - он и Петро, а "призрак" ухитрялся обмануть и десятерых...

- Насчёт три! - невозмутимо приказал Петро, встав наизготовку, нацеливсшись напасть на "призрака", схватить его и стащить с подводы.

- Ага, - ктвнул Грыць, страясь преодолеть страх...

- Раз! Два! Три! - быстро сосчитал Петро и тут же выскочил из засады, внезапно напав на возницу "призрака", схватив его, пока тот не успел и пикнуть. К Петру тут же присоеднилися Грыць, и они вдвоём сбросили врага на землю удивительно легко.

- Не шевелись! - приказал пленнику Петро, взяв его на мушку, и "призрак", плаксиво заныв, поднял свои длинные руки.

На "призраке" была чёрная маска, Петро стащил её и... не поверил глазам. Он ожидал увидеть немца - любого из приспешников Краузе... Но под маской "призрака" скрывался кум нижинского старосты Егора - хромоногий, бородатый Антип. До недавнего времени Антип был партизанский связной - выведвал у кума немецие секретики - но потом исчез, и Петро считал, что фашисты казнили его.

- Антип? - изумился Петро, отходя назад с маской в кулаке.

- Антип... - заныл Антип, копошась в пыли.

- А що ты тут робишь? - Петро принялся расспрашивать, а Антип, вставая на хромые ноги, сказал так:

- Краузе гоняет меня туды-сюды от Карьеров до "Мельницы" та назад...

- Бежим до лису! - предложил Антипу Грыць, который хотел убраться с дороги как можно скорее: а вдруг Антип тут - не единственный "призрак"??

- Не можу... - мрачно отказался Антип, мотая своей бородатой башкой. - Якщо сбегу - Краузе усих вас до кола посадит...

Грыць боялся кола страшно. Петро тоже, наверное, боялся - только вида не подавал, потому что не так давно сделался командиром отряда. А какой же он будет командир, если станет трястись, как глупый кролик??

Антип не знал, зачем немцы заставляют его ездить, и Петро решил так: Антип будет ездить и дальше, но при этом постарается вызнать секрет. Партизаны будут поджидать его на дороге, а Антип расскажет им всё, что узнал. Пришлось Антипу согласиться: иначе нельзя, надоело ходить под врагом... да и свои расстреляют, если откажется.

- Держи, - Петро отдал Антипу маску, и тот сейчас же натащил её на свою бороду. Антип весь трясся, влезая назад на подводу: авось, немцы следят за ним и видели, как он разговаривал с партизанами?

Петро и Грыць скрылись в ночи, а Антип, несильно хлестнув вожжами немецкую лошадку, продолжил свой невесёлый путь, размышляя о горькой своей доле. Наверное, он не доживёт до конца войны: либо немцы его прикончат, либо свои же, партизаны, расстреляют...

Начальник полиции Евстратий Носяро привычно направился к бывшему театру - именно там заседал комендант Фогель, у которого он собирался просить подкрепление для отлова партизан. Носяро ждал от Фогеля милости: партизан развелось столько, что опасно стало выходить за ворота. Ну, поорет комендант, постучит ногами, а потом - разрешит Носяре взять карателей - для чего же тогда он его вызывал? К тому же, за этих партизан Фогеля самого казнят...

С небес сыпалась противная дождевая пыль - с самого утра погода подбросила неприятный сюрприз: хмурое небо, гадкий ветерок и вот этот мелкий дождик. Евстратий Носяро успел намокнуть, пока семенил от стоянки к комендатуре, а на пороге его остановили: вместо привычных двух часовых вход перекрыли целых шестеро. Начальник полиции испугался: он и так боялся фашистов, а теперь - пятеро из них охлопывают и вытряхивают карманы его полицейского мундира, а один - внимательно изучает своими колючими, придирчивыми глазками его документы. Носяро ёжился от холода: мундир успел промокнуть насквозь, а ветерок - пробирал до косточек и щекотал слабые носярины лёгкие.

- Ви есть пройти! - каркнул, наконец, тот солдат, который рассматривал его "аусвайс", а остальные фашисты посторонились, пропуская Носяру через высокие двери. Забив пропуск в свой промокший карман, начальник полиции, ругаясь и стуча зубами, поднялся по широким мраморным ступеням к бывшей костюмерной. Костюмерную комендант Фогель избрал для себя кабинетом, по его приказу все театральные костюмы вынесли на помойку, и вместо них припёрли стол, стул и шкаф. "Gerr Kommandant" - по-немецки сообщала позолоченная табличка, которую прикрутили к белой двери бывшей костюмерной двумя винтами. В который раз за свою трусливую жизнь поборов животный страх перед фашистами, Евстратий Носяро постучал в дверь, а потом - легонько приоткрыл её и зашёл в кабинет Фогеля. Едва его нога пересекла порог - начальник полиции застопорился и невольно подался назад. Комендант Фогель был в кабинете не один: Носяро увидел последнего в углу, около большого аквариума с фиолетовыми зубастыми рыбинами. За столом же коменданта сидел Эрих Траурихлиген и зачем-то рылся в документах, а около Траурихлигена стоял его спивающийся адъютант и держал в руках поднос с напитками и конфетами. Носяро попятился, однако Траурихлиген тут же остановил его.