Охота на Мясника - Константин Алов

И стали бы они после этого обращать внимание на какие-то прозаические шинели? Как говорил Шерлок Холмс преступление само по себе банально. В разряд искусства его возводит тайна. А какая у нас с тобой тайна? Мясник. Кто его убивает, тот слезы проливает. Это я. Потому что сколько его ни убивай, он, сука, никак не помирает, а все время возвращается. И режет людей.

— Слушай, ты, Шерлохомец хренов. Хочешь сказать, что ты самый умный и никогда не прокалывался? — с раздражением прервал наконец Шабанов излияния Крюкова.

— Почему? Было дело, — самокритично признался тот. — Там же, в армии. Был я дежурным по роте. Вдруг в пять утра прилетает вестовой из штаба с запиской от батальонного. Он как раз по части дежурил. Он у нас казах был и записку написал по-казахски. То ли спьяну, то ли торопился очень. У нас в батальоне человек пять казахов было, но в эту ночь — ни одного. Кто в карауле, кто в санчасти. Тогда я приступил к исследованию текста как Шерлок Холмс. Думаю, мне даже легче. У того в письме вообще пляшущие человечки были, а у меня все-таки русские буквы. Пришлось применить метод дедукции.

— Ну и как, понял что-нибудь?

— Два слова. "Кутак" и "ишак".

— Это бы и я понял, — усмехнулся Шабанов. — Он что, хотел ишака трахнуть?

— Вот и я так подумал, — кивнул Крюков. — Но потом оказалось, что ему канистра была нужна, чтобы для своего "москвича" бензина со штабной машины отлить.

— А зачем он по-казахски писал?

— Для конспирации. Он же не знал, что его земляки в разгоне будут.

За разговором они на заметили как приехали на место.

— Красиво здесь, — огляделся Шабанов.

— Горы, сосны. Подмосковная Швейцария, — согласился Крюков. — Хороший город Звенигород. Мог бы столицей вместо Москвы стать, если бы Косой с Шемякой Василия Темного не упустили.

— Это что за разборки? — заинтересовался Шабанов. — Почему я не в курсе? Когда стрелку забивали?

— Это было до тебя, в пятнадцатом веке, — успокоил его Крюков.

— Ну ни фига себе, вот, значит, откуда все пошло, — удивился тот.

— Значительно раньше, — просветил его Крюков. — Первым московским рэкетиром считается Юрий Долгорукий. Он здешнего боярина Кучку замочил и Москву у него прихватизировал.

— Не понял. Так он князь был или беспредельщик? Ладно, ты здесь особенно не топчись, — попросил Крюкова Шабанов.

Возле дома слонялись милиционеры в форме и в штатском. К воротам подъехал черный "ауди". Из машины вылез лощеный, представительного вида мужик с элегантным зачесом.

— Полковник ФСБ Спицын, — представился он. — Что с генералом?

Крюков внимательно посмотрел на приехавшего. Глаза по сторонам рыщут, трет кончик носа — синдром Пиноккио-Клинтона. Знает, козел намного больше, чем хочет сказать. И что с генералом случилось, тоже знает.

"Сюда бы сейчас "бытовой детектор лжи", — подумал Крюков, — в смысле пакетик целлофановый хлопцу на голову. И через пять минут истина восторжествовала бы".

— Пройдемте в дом, нужно опознать тела, — Шабанов пошел впереди генеральский холуй — за ним. Крюкова никто не приглашал и он после долгой дороги решил прогуляться до заснеженных кустов, примыкающих сзади к участку генерала. Здесь внимание Крюкова привлекла куча тряпья посреди плотно истоптанного пятачка в рыхлом снегу. Он приблизился, стараясь не добавить следов к тем, что уже имелись.

От кучи пахло жареным. Вернее горелым. При детальном изучении Крюков сделал вывод, что под обгорелым тряпьем покоятся обгорелые человеческие кости. Рядом в снегу блестела металлическая пластинка. Крюков подобрал ее. Это был то ли жетон, то ли брелок охранного предприятия "РИФ".

На крыльцо генеральского дома вышли Шабанов, следователь и Спицын.

Крюков сунул жетон "РИФа" в карман и незаметно вернулся к дому.

Спицын кивал головой как больная лошадь:

— Да, это генерал Лентулов, его охранник, кажется его звали Вадим. И жена генерала. Неужели ее тоже убили?

— Сама повесилась. Вы не в курсе, она наркотики не употребляла?

— Вы что, издеваетесь? — взвился Спицын. — Жена генерала Лентулова — наркоманка? Нет, это какая-то провокация. Я требую привлечения к расследованию сотрудников ФСБ!

Шабанов развел руками:

— Видите ли, пока виновной в совершении убийств подозревается жена генерала, оно проходит как бытовое. Если будут основания считать что генерал убит в связи со служебной деятельностью, дело будет передано в ФСБ. Согласитесь, так объективнее.

— Но я требую самого тщательного исследования всех фактов, — настаивал Спицын. — Вы только в доме смотрели?

— Да. Сейчас отправлю ребят обследовать окрестности, — раздраженно оправдывался Шабанов.

Крюков пристально посмотрел на Спицына. Его разбирало желание показать ФСБшнику брелок "РИФа" и спросить — не его ли тот ищет. Но он удержался.

Двое постовых, посланных на проческу местности, нашли обгорелые останки почти сразу. Крюков отметил, что Спицын очень заинтересовался находкой и выразил желание немедленно ее осмотреть.

Крюков подошел к Шабанову.

— Я, пожалуй, поеду. До Москвы подскочу на труповозке.

— А тебе разве не интересно, что там ребята нашли в кустах?

— Нет. Интуиция подсказывает мне, что это никакого отношения к убийству генерала не имеет.

— Тогда что это может быть? Совпадение?

— Конечно. Бомжик хотел погреться у костра и сгорел. Проверь, не пропадали ли у них на здешнем вокзале бомжи.

Крюков не спеша удалился, а Шабанов еще долго с величайшим подозрением смотрел ему вслед.

* * *

16

В особняке Боженово проходил совет нечестивых. В смысле — лиц заинтересованных в развитии и расширении охвата России компьютерной сетью Юнител. В каминном зале сидели в креслах и потягивали разные напитки заместитель председателя правительственной комиссии господин Биркин, полковник ФСБ Спицын, возглавивший отдел после трагической смерти его начальника, генерала Лентулова и генерал Павлов. То есть те самые люди, которым было поручено контролировать детище мистера Вагнера.

Риф оторвался от экрана телевизора, где один из участников дебатов по проблеме двухтысячного года одержал убедительную победу над противниками, что показали цветные столбики рейтингов внизу экрана.

Это был все тот же маргинал с большой лысиной, украшенной задорным вихром. Он только что с блеском доказал миллионной телеаудитории что никакого компьютерного конца света быть не может и вкладывать пусть даже небольшие деньги в подключении к сети Юнител — пустая трата средств и баловство.

Биркин, сидевший тут же, напротив суперсовременного, метр с лишним по диагонали и толщиной не более десяти сантиметров, телевизора "Фудзитсу", по-бабьи всплеснул руками:

— Нет, вы только посмотрите! Этот идиот распугает нам всех клиентов! Мы тратим миллионы на рекламу, доказывая, что самое верное место для хранение денег в ночь на первое января двухтысячного года — это счета "Ипсилонбанка", а этот мерзавец за пятнадцать минут сводит все наши потуги