Всё, чего ты хотела - Луиза Саума
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Жаль, что нельзя сейчас сказать маме: «Теперь и я познала это чувство».
33
Может, позвонишь?
Айрис и Витор молча обедали. Рав отсутствовал. Айрис сфотографировала недоеденный бутерброд с эрзац-сыром, рядом – зеленоватая груша. Она не знала, из чего сделан сыр, да это ее и не интересовало. Похож на сыр из обычного земного чизбургера – квадратный и мертвенно-желтый, но без солоноватой маслянистости, придающей ему питательность. На фото бутерброд выглядел еще менее аппетитным, чем в жизни. Она взяла грушу и сняла ее на фоне окна, захватив и розовый пейзаж. Так-то лучше.
Выращенная на Никте груша – сладкая и восхитительная.
А что сегодня у вас на обед? #жизньнаникте #обедвкосмосе #здоровье #заботаосебе #айрискоэн«Интересно, люди по-прежнему увлекаются заботой о себе? – задумалась она. – Наверное, нет». Как бы узнать, какие ей пишут отзывы.
бедняжки
#помолитесьзаникту
покойтесь с миром:(
Что-то в этом роде. Она откусила от груши, едва не поперхнувшись от разочарования. Водянистая и безвкусная, никакого намека на сладость той, что выдавали неделю назад. «Уж не приснилась ли она мне? – огорчилась Айрис. – И не все ли равно?» Прикрыв глаза, она пыталась представить себе вкус предыдущей груши: медовой, сочной, ароматной…
– Что ты делаешь? – поинтересовался Витор.
– Представляю себе, что ем что-то другое.
– Похоже на пытку.
– Одно удовольствие осталось в моей жизни – дай насладиться. А ты заметил, – указала она на уголки под потолком, – что здесь ни одна камера не работает?
– Да, я знаю. – Сосредоточившись на еде, он продолжал жевать, как будто все это его совершенно не волновало.
Айрис проводила много времени, валяясь на койке, упиваясь затхлым и чуть солоноватым духом, стоявшим в комнате. И посылала подруге бесчисленные сообщения.
Привет
Ты где?
Ты умерла?
Я не чувствую, что ты умерла
А вообще, что это за чувство?
Я даже еще не плакала
Может, ты живешь среди песчаных дюн?
Или у озера? Там красиво
У меня будет ребенок!
Эбби Эбби Эбби
Айрис силилась вспомнить их последний разговор, но у нее не получалось. Забеременев, она начала все забывать: слова, события, имена. Как звали ее начальницу во «Фридом энд Ко»? Андреа? Нет. Айрис взяла свадебное фото Эбби и снова принялась его разглядывать. На нем Эбби, которую она не знала. Земная Эбби. Веснушчатая и радостная. Тут, на фото, она думает – нет, уверена, – что проведет остаток жизни с этим мужчиной, у которого добрые глаза и который даст ей ответы на все вопросы. Ее Избранник. Но нет, на самом деле близкий человек – это еще не все.
Каково это – умереть? Покинуть свое тело, будто пустую картонку? Пожалела ли в последнюю минуту Эбби? Было ли ей больно? Айрис прислушалась к слабому гулу кондиционера, закачивающего в комнаты кислород. Крепко зажмурилась, стараясь заплакать, но вокруг никого, кто мог бы увидеть ее страдания, и она сдалась.
– Ты все та же, Айрис, – донесся с верхней койки женский голос.
– Эбби?
Ей не ответили. Айрис шлепнула себя по щеке. Ладонь и щека стали горячими. «Это не сон, – сказала себе она. – Это происходит на самом деле. Я сошла с ума».
– Кто ты? – спросила она. – Чего ты хочешь?
Женщина молчала. Сердце у Айрис билось так сильно, что удары отдавались в уши и ощущались на кончиках пальцев. Ей просто необходимо было еще раз услышать этот голос, как ребенку, который ночью боится чудовищ, но при этом хочет, чтобы они существовали.
После обеда Айрис убиралась в разных помещениях и разместила в сети фотку – улыбающееся селфи с Юко и Стеллой, а также с прелестной Нормой.
Пока они мыли туалет, Юко слышала, как Айрис что-то напевает.
– Что за мелодия? Знакомая вроде.
Айрис засмеялась. Она и не заметила, что мурлычет что-то себе под нос.
– Это «Может, позвонишь?». Помнишь?
– Конечно помню, – откликнулась Юко.
Припев они пели вместе, покачиваясь из стороны в сторону и изображая руками телефон. В туалете можно и попеть, ведь здесь нет ни камер, ни микрофонов, так что авторских отчислений платить не придется. Норма весело хлопала в ладоши и скакала между ними, демонстрируя белые зубки. Стелла не участвовала в веселье: то ли не знала песни, то ли просто выдохлась – ведь все разваливалось на глазах.
Еще минут пять они убирались, потом бросили эту скучную работу.
Когда Айрис шла по коридору, она снова услышала голос.
– Посмотри наверх, – велел он. – Айрис, посмотри наверх. – Голос тот же, что и раньше: правильная речь, немного старомодная манера.
Подняв глаза на одну из камер, Айрис заметила, что красный огонек на ней погас. Она продолжала свой путь, отмечая по дороге каждую камеру. Все они были выключены. Значит, никто за ними не наблюдал.
Ужин оказался неплохим: карри из овощей, по вкусу более-менее напоминающее земную еду, хотя порция больше подошла бы для двух-трехлетки, и подали ее с черствым хлебом. Айрис, Витор и Рав быстро все съели и удалились в комнату парней, в которой стоял кислый, неприятный запах. Ей вспомнилась спальня Элиаса.
Когда они вошли в комнату, Тара ничего не сказала.
– Хм… – процедил Витор. – Очень странно. – Он легонько ударил по громкоговорителю кулаком.
– Надо поговорить об Эбби, – высказалась Айрис.
– Прошла неделя, – добавил Рав.
Как быстро пролетело время! Айрис мало работала и много спала.
– Нам следует заявить об этом, – предложила она.
– Уверен, что они уже все знают, – заметил Витор.
– Но ведь ничего не объявляли, вообще ничего. Не можем же мы делать вид, что она испарилась и что нас это устраивает.
– Что вы оба на меня уставились? – не выдержал Витор.
– Ладно тебе, Витор, ты в привилегированном положении. Организуй нам встречу в зале управления.
– Но ведь Нормана там нет.
– Ну и что? Поговорим с теми, кто есть.
– Ладно. – Взяв планшет, он нажал несколько клавиш, запрашивая встречу. – Чертова штуковина. Еле тянет. – Планшет дзинькнул. Витор удивленно поднял на них глаза. – Ого. Можем идти к ним.
– Сейчас? – не поверила Айрис.
– Да, прямо сейчас.
Двери в зал управления раздвинулись сантиметров на восемь и замерли – сбой в системе, – и тогда из комнаты крикнули: «Толкайте!» Витор руками раздвинул створки. Айрис не заходила в эту комнату семь лет, с самой ознакомительной экскурсии. Она волновалась и боялась, не знала, как себя вести, – будто
