Леонид Красин. Красный лорд - Эрлихман Вадим Викторович

Довольно быстро Красин выдвинулся в переговорах на первый план: он встречался с чиновниками и депутатами рейхстага, доказывая им, что военное давление на Россию бесполезно и торговля принесет немцам куда больше выгоды. В том же письме 25 мая он сообщил жене по секрету, что встретится с «самим Лудендорфом», «у которого видимо все нити в руках». Эта встреча состоялась 8 июня в штаб-квартире генерала в бельгийском городе Спа, и тем же вечером Красин отправил отчет о ней Ленину через дипкурьера. Начал он с главного: «Самое значительное, быть может, не содержание разговора, а самый факт свидания: в самый разгар боев на Западе <…> генерал тратит 3 часа времени на разговор с неофициальным представителем полупризнаваемого правительства. Это, пожалуй, наиболее убедительное доказательство, что известный компромисс, — какой и надолго ли, другой вопрос, — является сейчас с Россией желательным». Подробно пересказав свой разговор с Людендорфом, он делает вывод: «Немцы хотят попробовать завязать с нами деловые отношения и в меру успешности этой политики оставят нас более или менее в покое».

О том же он пишет 10 июня жене, сообщая, что Людендорф «мало похож на портретах», что он не подал ему руки и говорил любезно, «как щедринский волк»: «Вкратце резюмируя речь его, надо ожидать, что если в России наладится кое-какой порядок и Германия сможет получать оттуда нужное ей сырье, то, вероятно, дальнейшего наступления не последует». Всё говорит о том, что до этого он с генералом не встречался и сообщение Соломона об их беседе в 1916 году, вокруг которого накручено немало конспирологических версий, не внушает никакого доверия. Конечно, важнее не это, а то, что разговор с представителем большевистской власти убедил Людендорфа в том, что война с Советской Россией будет ошибкой. В том же его убеждали немецкие промышленники и дипломаты, говорившие, что с русскими лучше торговать, чем воевать. В этот раз Красину действительно удалось прекратить «человеческую бойню» — 17 июня немецкое наступление было остановлено и стороны договорились о прекращении огня.

Сразу после этого Красин начал переговоры с компанией крупнейшего немецкого промышленника, «хозяина Рура» Гуго Стиннеса о поставке в Россию угля в обмен на металлолом, лен, пеньку и другое сырье. Переговоры шли долго и трудно, но первые результаты подоспели еще до их окончания. Увидев, что Стиннес собирается договориться с русскими, его конкуренты начали предпринимать усилия в том же направлении: эту тактику Красин с успехом применял и позже. Тем временем экономическая комиссия на переговорах завершила работу, и Иоффе перевел своего главного помощника в политическую, которая занималась урегулированием противоречий в отношениях двух стран. Суть ее работы Красин 26 июня пытался разъяснить в письме дочкам: «Немецкое правительство, ограбив целый ряд русских городов и деревень, хочет теперь еще заставить Россию платить по всяким старым и новым долгам, хочет дешево купить разные товары у нас, русских. И вот против всего этого нам надо бороться и по возможности выговорить лучшие условия».

В работе комиссии его по-прежнему интересовали главным образом экономические вопросы. Седьмого июля Красин и Иоффе имели встречу с Густавом Штреземаном, лидером национал-либеральной партии, занимавшей видное место в веймарской Германии. В беседе, длившейся пять с половиной часов, были затронуты различные стороны советско-германских отношений. Во время встречи Красин выразил сожаление по поводу отсутствия нормальных экономических связей между Германией и Советской Россией и в качестве первого шага к налаживанию торговых отношений предложил конкретную торговую операцию: немецкая сторона поставляет в Петроград пароход угля и получает взамен медь, марганец, лен и вывозит их тем же пароходом.

Штреземан выразил заинтересованность, но в тот же день из Москвы пришли тревожные новости, помешавшие сторонам договориться. Шестого июля явившиеся в немецкое посольство левые эсеры, чекисты Яков Блюмкин и Николай Андреев, застрелили посла Мирбаха, после чего в столице начался левоэсеровский мятеж. Историки до сих пор спорят, было ли это попыткой руководства ПЛСР захватить власть или провокацией большевиков, чей агент Блюмкин не понес практически никакого наказания и позже занимал важные посты в ВЧК. Если и так, то Ленин, вероятно, ничего об этом не знал: в день убийства Мирбаха он поспешил в посольство и принес извинения, хотя они, по выражению немцев, были «холодны, как собачий нос». Войны, которой боялись большевики (и ждали левые эсеры), так и не случилось; в Германии многие требовали разрыва отношений, но и на этот шаг власти не пошли, и помощник Мирбаха Курт Рицлер занял его место.

Григорий Зиновьев

В Берлине возобновились переговоры, в которых Красин фактически играл главную роль. Соломон в своих мемуарах комментирует: «Он со своими блестящими способностями, со своим деловым опытом и знаниями и с открывшимся в нем незаурядным талантом дипломата, а также со своими связями и влиянием в деловых немецких кругах, в которых он хорошо был известен по своей службе у „Сименс и Шуккерт“, быстро приобрел громадное влияние <…> хотя не имел никакого официального амплуа и, по существу, был как бы чиновником особых поручений». Вскоре, 27 августа, были подписаны три добавочных соглашения к Брест-Литовскому мирному договору, по которым германские войска выводились из Белоруссии и Крыма, но сохраняли за собой остальные оккупированные территории. Вдобавок Россия обязалась уплатить Германии в качестве «компенсации ущерба» 6 млрд. марок, из них 1,5 млрд. золотом (более 245 тонн), а остальную сумму товарами и сырьем.

Эти условия были очень тяжелыми для Советской России, но обеспечивали ей мирную передышку в условиях разрастания Гражданской войны и интервенции уже не только Германии, но и стран Антанты. Вдобавок некоторые их пункты — например, вывод немецких войск с ряда территорий — были явно выгодными для Москвы. Подписание соглашений было использовано советскими дипломатами для возобновления торговых сношений с Германией. В июле Красин, развивая договоренности со Штреземаном, подписал соглашение с фирмой «Гуго Стиннес» о поставке угля Советской России в обмен на железный лом, медную стружку, лен и другие товары.

Во исполнение этого соглашения в первых числах августа из Германии в Петроград вышел пароход «Анни Гуго Стиннес», груженный углем. Это был первый немецкий пароход, отправлявшийся в русский порт после четырехлетнего перерыва в торговле. В сентябре в Петроград прибыл второй немецкий пароход «Эдмунд Гуго Стиннес»; на обоих пароходах в Советскую Россию было доставлено 5750 тонн угля.

Почти одновременно начались переговоры с германским министерством торговли и промышленности, закончившиеся подписанием 7 октября договора о поставке в Россию 100 тысяч тонн угля и кокса в обмен на лен, пеньку и другие товары. Решением Совета народных комиссаров реализация этого соглашения была возложена на Красина с предоставлением ему чрезвычайных полномочий. Заняться этим делом вплотную он не смог, но достигнутые им торговые договоренности с Германией продолжали успешно выполняться. В отличие от политических условий Брестского договора — Ленин оказался прав, уговаривая большевиков поддержать их в надежде на скорую революцию в Германии. Немцы успели получить по добавочным соглашениям 93,5 тонны золота, после чего положение их армии стало быстро ухудшаться. Девятого ноября на волне общего кризиса император был свергнут, а 11-го новое правительство подписало капитуляцию перед странами Антанты. Уже на следующий день Советское правительство расторгло Брестский мир и дополнительные соглашения к нему и отказалось от всех обязательств, данных Германии «под давлением военной силы».