Крестовые походы. Войны Средневековья за Святую землю - Томас Эсбридж

В 1146 году среди всеобщего хаоса, воцарившегося после смерти Занги, Нур ад-Дину необходимо было утвердить свой авторитет. Возможность для этого вскоре представилась, когда пришли срочные новости о неожиданном кризисе. Франкский граф Эдессы Жослен II отчаянно пытался вернуть свою столицу. Возглавив наскоро собранные силы, он в октябре выступил на город и при помощи местного христианского населения ночью проник за внешние укрепления Эдессы. Мусульманский гарнизон сбежал в хорошо укрепленную цитадель, где и был осажден.

Нур ад-Дин отреагировал решительно, желая во что бы то ни стало удержать Эдессу, не отдав ее франкам, и предотвратить возможность экспансии в западном направлении его брата Саиф ад-Дина. Собрав войско Алеппо и турецких воинов, эмир совершил молниеносный форсированный марш, двигаясь так быстро, что «лошади мусульман падали на обочинах дороги от усталости». Быстрота оправдала себя. Войско Жослена, в котором не хватало людей и осадных машин, к моменту прибытия Нур ад-Дина все еще находилось в нижнем городе. Оказавшись между двух огней, граф немедленно покинул город. Он сумел спастись, но потери латинян были огромными. Удержав Эдессу в своих руках, эмир решил провести прямую демонстрацию своей безжалостной воли. Двумя годами ранее Занги пощадил живших в городе восточных христиан. Теперь, в качестве наказания за их сговор с франками, его сын и наследник избавил от них город. Все мужчины были убиты, женщины и дети уведены в рабство. Мусульманский хронист заметил, что «меч уничтожил всех христиан», а шокированные сирийские христиане описывали, как после этой чудовищной бойни город «остался безжизненным: ужасное зрелище — черный дым, всюду кровь и трупы его сынов и дочерей». Некогда кипящая жизнью столица осталась тихой пустынной заводью на много веков вперед.[142]

Наглядная демонстрация Нур ад-Дином своей силы помогла укрепить его положение в Алеппо. Эмир поступил в точности так, как его отец, — положился на грубую силу и страх, чтобы утвердить свою власть, и очень быстро убедился в эффективности метода. Со временем, однако, Нур ад-Дин доказал, что способен и на менее жесткие приемы — от взвешенной политики до формирования общественного мнения, но только стальная решимость ему никогда не изменяла. Как и Занги, он стремился объединить Алеппо и Дамаск, но для начала, по крайней мере, культивировал атмосферу сотрудничества с южным сирийским соседом. Между Нур ад-Дином и дочерью Унура Дамасского Исмат был заключен брачный союз. Эмир Алеппо также сделал благородный жест — отпустил рабыню, захваченную Занги в Баальбеке в 1138 году, некогда бывшую любовницей Унура. По мнению одного мусульманского хрониста, «это была важнейшая причина для дружбы между Нур ад-Дином и жителями Дамаска».

С изменением баланса сил после смерти Занги Алеппо и Дамаск выстраивали новые отношения между собой. Больше не опасаясь неминуемого нашествия Зангидов, Унур воспрянул духом и постепенно стал рвать узы, связывающие его с франками. Когда весной 1147 года один из зависимых от него правителей Алтунташ из Боеры решил отколоться и вступить в союз с Иерусалимским королевством, Унур решил вмешаться. Нур ад-Дин тоже пришел на юг, и вместе они отбили попытку латинян оккупировать Боеру. Этот успех принес Унуру признание Багдада и Каира. На этом фоне скорее Дамаск, чем Алеппо, в 1147 году стал доминирующей сирийской мусульманской силой.

Нур ад-Дин провел осень, укрепляя свое положение на севере и ведя военную кампанию на западной границе против Антиохии. В это время ужасные новости заставили эмира приготовиться к обороне. Прошел слух, что латинская армия, коей нет числа, движется к земле ислама. Говорили, что к этой армии присоединилось так много христиан, что Запад, должно быть, остался пустым и незащищенным. Встревоженный новостями эмир Алеппо и все его мусульманские соседи начали спешно готовиться к отражению Второго крестового похода и началу новой войны.[143]

ПРОТИВОСТОЯНИЕ МУСУЛЬМАН КРЕСТОВОМУ ПОХОДУ

В течение следующих шести месяцев сообщения о действиях французов и немцев постепенно дошли до Ближнего Востока. Один житель Дамаска слышал, что «многие из них погибли» в Малой Азии «в боях, из-за голода и болезней», и к началу 1148 года уже никто не сомневался, что Масуд, сельджукский султан Анатолии, нанес франкам невосполнимые потери. Для Нур ад-Дина и Унура, жадно ожидавших новостей в Алеппо и Дамаске, эти сведения, вероятно, были радостными, хотя и удивительными. Получалось, что их турецкие соседи на северо-западе — за последние десятилетия чаще бывшие противниками, чем союзниками, — нанесли решающий урон Крестовому походу еще до того, как он достиг Леванта.

Но даже если так, опасность еще не была ликвидирована. Весной уцелевшие латиняне (их количество все еще исчислялось тысячами) начали прибывать в порты Сирии и Палестины. Теперь встал вопрос: где они нанесут удар? Нур ад-Дин подготовил к нападению Алеппо, а его брат Саиф ад-Дин тем же летом привел подкрепление из Мосула. Но, вопреки всем ожиданиям, наступление франков, когда оно наконец началось, было направлено против Дамаска.

Добравшись в марте до Антиохии, король Людовик VII поссорился с Раймундом Антиохийским. Недавнее разорение Эдессы расстроило планы попыток ее завоевания; вместо этого Раймунд выступал за кампанию против Алеппо и Шайзара. План имел существенное достоинство — давал возможность нанести удар по силам Зангидов, пока Нур ад-Дин все еще укреплял свое положение в Северной Сирии, но французский король отверг его и сразу выступил на юг к Палестине. Относительно причин такого решения Людовика давно велись споры. Возможно, у него не хватало средств, или его тревожила деятельность Конрада в Латинском королевстве, или он хотел совершить собственное паломничество в Иерусалим. А сутью дела, скорее всего, являлся обычный скандал. По прибытии в Антиохию юная супруга Людовика Элеонора проводила очень много времени в компании своего дяди князя Раймунда. Распространились слухи об их страстной кровосмесительной любовной связи. Униженный и потрясенный французский монарх был вынужден увезти супругу из Антиохии против ее воли, тем самым нанеся непоправимый урон их отношениям и уничтожив надежды на сотрудничество между крестоносцами и Антиохией.

В апреле на Святую землю прибыл и Конрад. Французский и германский контингенты в начале лета перегруппировались в Северной Палестине. В районе Акры 24 июня был проведен совместный совет лидеров крестоносцев и представителей иерусалимского двора, на котором обсудили план дальнейших действий и выбрали в качестве новой цели Дамаск. Это решение раньше считалось учеными в высшей степени безрассудным, учитывая недавний союз этого мусульманского города с франкской Палестиной и его сопротивление возвышению Зангидов. Но это мнение впоследствии изменилось — было принято во внимание, что смерть Занги в 1146 году изменила баланс сил в мусульманской Сирии. Пока Иерусалим выступал против Алеппо, Дамаск успел накопить силы и к 1148 году стал намного более грозным и опасным соседом. А значит, его нейтрализация и покорение — разумная цель, и захват города может существенно улучшить долгосрочные перспективы Утремера.[144]

В середине лета 1148 года войска христианских королей Европы и Иерусалима выдвинулись к Баниясу, а затем направились к Дамаску. Унур сделал все, что мог, для укрепления города и организации войск. Просьбы о помощи были спешно отправлены ко всем мусульманским соседям, включая Зангидов. 24 июля франки подошли через густые, хорошо орошаемые сады на юго-западе Дамаска. Эти густые рощицы, окруженные низкими земляными стенами, тянулись на пять миль от городских окраин. Проходимые только по узким тропинкам, эти сады издавна служили первой линией обороны города. Мусульмане делали все, что могли, чтобы остановить продвижение латинян, — устраивали внезапные нападения, обрушивали на них град стрел со сторожевых башен и выгодных позиций среди деревьев, но христиане продолжали идти.

К концу дня франки разбили лагерь на открытой площадке перед городом, откуда они имели доступ к воде — к реке Барада. В отличие от таких городов, как Антиохия и Иерусалим, Дамаск не имел мощных фортификационных сооружений — его защищала низкая внешняя стена и путаница окраин. Когда христиане находились так близко, столица казалась пугающе уязвимой. Унур приказал забаррикадировать улицы массивными стволами деревьев и кучами мусора, и, чтобы поднять моральный дух, в мечети Омейядов было проведено грандиозное торжество. Одно из самых почитаемых сокровищ Дамаска — копия Корана, некогда принадлежавшая халифу Утману (Усману, Осману), одному из первых преемников Мухаммеда, — было показано толпе, и люди, «рыдая, посыпали головы пеплом».