Эстафета поколений: Статьи, очерки, выступления, письма - Всеволод Анисимович Кочетов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Говоря «ученый критик», я, конечно, меньше всего имею в виду того путаника, который лишил было советских рабочих права иметь суждение о литературе и искусстве. В виду имеются главным образом все те, кто полагал и полагает, утверждая или, во всяком случае, так высказываясь, что в наш век борьбы двух миров возможны какие-то литературы и искусства, не обращенные к народу и не порожденные жизнью народа, стоящие над политикой, над интересами классов, и что при всем этом они не будут изделиями из цветной бумаги, подчас очень искусно выполненными «под живые цветы», но все же изделиями без аромата, без соков, без корней. Десятки кинокартин «Мосфильма» и «Ленфильма», в массе своей однообразных и безликих, как стертые пятаки, мелькают на наших экранах, и никто не способен отличить одну от другой, и зрителям кажется, будто видят они изо дня в день бесконечную, нудную, бесталанную ленту. Пластов народной жизни, обобщенных характеров и судеб в таких фильмах нет, все частные случаи да дворово-лестничные историйки, имеющие то общее свойство анекдотов, когда, войдя в одно ухо, они тут же вылетают из другого, и ни в памяти, ни в сознании не остается ничего. Неужели те, кто рассматривает сценарии этих пустопорожних сочинений, кто утверждает их к запуску в производство, кто планирует на них крупные суммы народных денег, не утруждают себя мыслью: а в интересах каких классов выпускается на экраны эта кинодребедень? Кто-нибудь из них пришел ли, скажем, в доменный цех «Азовстали», к комбайностроителям «Ростсельмаша», к корабельщикам Ленинграда или Горького и спросил ли: товарищи рабочие, представители ведущего трудового класса Советской страны, то ли мы делаем, той ли духовной пищей вас снабжаем?
Кстати, даже рабочие Кардиффа и те сказали бы: нет, сплошь и рядом не той. Интернациональное братство рабочих мира хочет знать подлинную правду о передовом своем отряде — о советском рабочем классе, а не кухонно-бытовую правденку, которая, как из пустого в порожнее, переливается из сценария в сценарий. Оно хочет знать о том. как советский рабочий класс взял власть в свои руки, как подавил сопротивление буржуазии, как распорядился этой властью, создав в союзе с крестьянами одно из сильнейших мировых государств, и что при этом выиграл, обрел, сбросив цепи эксплуататорского рабства, куда он идет, каковы его планы, мечты, надежды. Любой честный человек скажет: ничего нет по меньшей мере глупее, чем быть гражданином небывалого в истории человечества государства, государства, которое прокладывает дорогу народам земли в будущее, и проходить мимо этого, не замечать этого, не делать ничего, чтобы оставить грядущим поколениям свои свидетельства величия пятидесяти исторических лет.
Рабочий класс достоин прекрасной литературы и прекрасного искусства. Он превратил отсталую царскую Россию в передовую индустриальную страну мира. Он помог советскому крестьянству встать на прочные ноги машинизации сельского хозяйства и на путь социалистического развития. Он ковал оружие для борьбы с армиями фашизма. Он сражался на фронтах Отечественной войны. Он восстанавливал разрушенное после того, как бои отгремели. За ним еще много побед и деяний впереди, в новых пятилетиях и пятидесятилетиях. Рабочий — это рабочий, а не «работяга», каким пренебрежительным термином стали его именовать в проходных плохоньких кинофильмишках и молодежных «повестушках» собратья «научного критика». Рабочий — слово гордое, весомое, оно как бы отковано из наипрочнейшего металла, и нет и не будет ему износа.
Так думалось, так представлялось в те немногие минуты, когда на заседании, посвященном памяти Маркса, тысячи москвичей с воодушевлением пели «Интернационал». Это исполнение нашего партийного гимна по силе, по взлету и слитности остро напоминало, повторяю, о собраниях революционных лет, лет борьбы за индустриализацию, за переустройство единоличной деревни, о годах боев Великой Отечественной войны.
Перед внутренним взором собравшихся стояли образы учителей и вождей самого революционного в мире класса, великих революционеров Маркса и Ленина, все величественней вырастал коллективный образ людей в пиджаках и кепочках, людей — в зависимости от обстоятельств, — то опоясанных пулеметными лентами и с винтовками за плечами, то с молотами в руках, то вновь в гимнастерках и пилотках со звездочками, то опять у станков под кровлями родных заводов. И так год за годом, десятилетие за десятилетием, не зная ни самоуспокоенности, ни усталости, ни желания переложить что-либо на плечи других.
Основа, костяк, гордость страны, народа — они, советские рабочие, умелые, спаянные, идейные, убежденные, как всегда, идут и сегодня впереди, ведут за собой, и от их уверенной поступи зависит все наше будущее, все то, к чему народы России пошли за Лениным, за партией большевиков в октябре 1917 года.
1968
ПИСЬМО В БИБЛИОТЕКУ
Дорогие товарищи работники Выборгской городской библиотеки и дорогие товарищи читатели!
Спасибо Вам за внимание к роману «Угол падения». Я рад тому, что Вы решили обсудить его в библиотеке, поговорить и поспорить о нем.
Роман этот — плод долгих лет работы: поисков материала, встреч с живыми участниками событий, всяческих сопоставлений и обдумываний.
Почему я обратился к этой теме? Потому что еще с довоенных лет услышал немало рассказов тех, кто оборонял Петроград в 1919 году. Затем, в годы войны, меня поразило то, с какой точностью немцы в 1941 году повторили под Ленинградом маршруты белого наступления 1919 года. И кроме того, получив необходимый материал, я подумал, что будет нехорошо прятать его от читателей: как-никак, а у меня набралось много неизвестного, не вошедшего в другие книги. По сравнению с походами Колчака, Деникина, Врангеля поход Юденича менее всего отражен и в исторической и в художественной литературе. Участники его (и с белой стороны, и с нашей, красной) как-то рассеялись, оставив слишком скудные воспоминания. Все пришлось собирать по крупицам. Поэтому я буду очень благодарен Вам, если среди вас найдутся люди, которые смогут что-то дополнить к тому, что описано в моей книге, что-то уточнить в ней, сообщить мне новый факт. Таких писем с уточнениями и дополнениями я получил уже несколько десятков. Они мне очень нужны и важны, и каждому я бесконечно Рад.
Желаю Вам, дорогие
