Гонки на выживание - Андрей Таманцев

— А с тем-то что? — брезгливо ткнул пальцем Гусев в сторону трупа. — Будто гранату глотанул… — Струя воздуха в рот попала, — крикнул летчик. — Из пробоины… Вмиг разорвало… Сам себе дырку на тот свет спроворил, гад.

В это время очнулся и взялся за толстые рукояти штурвала второй пилот.

— Скворцов! — повернулся к нему командир. — Очнулся, что ли, стрелок?

Пригляди за курсом… Я отлучусь на пару минут.

Он поднялся из кресла и вышел в проход за кабиной, где Гусев стоял над Пастуховым.

— Ладно, парни, вы тут разбирайтесь, кто откуда, а у меня еще кое к кому разговор… Подполковник, покачиваясь, подошел к бортрадисту.

— Ну, Горелов, докладывай… Ты зачем, мразь, нам всю связь отрубил? Мы слепые и глухие летели. Говори!

— Не имею права говорить, — помотал тот головой и отвел глаза в сторону.

— Ничего, — сказал Гусев, — зато я имею право! У меня нынче прав этих навалом! Давай, командир, открывай любой люк. Высота у нас какая?

— Четыре шестьсот.

— Это сколько ему примерно до земли лететь?

— Да с минуту… — Как раз хватит, чтобы все вспомнить… А ну вставай!

— Вас все равно всех кончат, — произнес белый как снег бортрадист. — Вы трупы. Все до одного. Даже пепла от вас не останется.

— Это наши проблемы, — мрачно усмехнулся майор Гусев.

— Если бы вы только знали… — ощерился бортрадист, — какие люди, какие силы стоят… — По-моему, он нас пугает, — удивился командир «Руслана». — Вот ведь чудак!

Ты что, Горелов, и правда не понимаешь, чем дело пахнет, или притворяешься?

— А ну погодите, — вдруг быстро поднял голову Пастух. — Погодите, мужики. А ну глянь на меня, иуда! — И, с ненавистью вперив в майора-бортрадиста ледяные глаза. Пастух медленно проговорил:

— "Подари мне лунный камень, все пути преодолей…" Так?

Бортрадист смолк с приоткрытым ртом. Потом, очнувшись, рванул на себе ворот форменной рубашки.

— Раз так, черт с вами, скажу! Все скажу… — Нет, погоди! — крикнул Гусев. — Погоди!

Он выхватил из кармана и поднес к губам бортрадиста черную «зажигалку».

— Лешка! — увидев ее, заорал Пастух. — Ты не мудила! Это они там все полные мудаки! Начальники наши дебильные. А ну сунь руку мне в карман! Обыщи, обыщи!

Через мгновенье в руке майора Гусева оказалась точно такая же «зажигалка», как и его собственная. Он ошарашено уставился на Пастухова.

— И точно, мудаки… Значит, ты из… — Молчи! — оборвал Пастух.

— Да мы ведь… мы ведь только чудом не изрешетили друг друга!

— Тьфу ты! — плюнул командир «Руслана». — Теперь это называется «межведомственная неразбериха». А еще говорят, что где начинается авиация, там кончается порядок… — Суки, ну и суки, — бормотал Гусев, торопливо размыкая наручники на руках и ногах Пастуха. — Головотяпы советские!

Пастух поднялся, и они крепко обнялись. Их облапил и командир.

— Где мы сейчас? — спохватился Гусев.

— Прошли Сызрань, на траверзе Пенза, — невозмутимо ответил летчик.Четвертый час круги мотаю… — Слушай, Гусев, — вдруг спросил Пастух. — Ты когда-нибудь калькой задницу вытирал?

— Интересный вопрос, — заржал майор.

— Думаю, в скором времени такой эксперимент будет проведен, — серьезно сказал Сергей. — Причем очень умными людьми. И главное — как всегда у нас — впервые в мире.

Улыбаясь расквашенными губами, потирая запястья, к ним подошел Боцман.

Пожал руку Гусеву.

— Вот и познакомились… Серега нам рассказывал о тебе. Ну, так что, будем брать интервью? — он кивнул в сторону бортрадиста.

— А то как же? — сказал командир. — Только как в том старом анекдоте — пусть сначала подмоется… «Руслан», борт 48-220, плыл по ночному небу. Черно было за калеными лобовыми стеклами кабины, черно за иллюминаторами. Лишь изредка где-то внизу проплывали тончайшие строчки огней… До утра было еще далеко.

Пулевую пробоину удалось заделать мгновенно твердеющей специальной мастикой и восстановить внутреннее давление в самолете.

Люди, выведенные из игры Пастухом, Боцманом и группой майора Гусева, очухались и с ужасом ворочали глазами из стороны в сторону. Их усадили в кресла для обстоятельной беседы.

— Значит, так, — начал Гусев. — Кто вы, мы знаем. Иначе нас не было бы здесь и ваша прогулка завершилась бы к вашему удовольствию. Но судьба-индейка решила показать вам дулю. Люди вы военные. Так что разговор с вами будет недолгий. И без трибуналов. Захват воздушного судна, три трупа — полный абзац, без вариантов.

Я могу запросто сделать из вас дуршлаг. Пораскиньте серым веществом — надо ли?

— Мы бы сказали… — прохрипел Боб, которого они считали главарем. — Но за нами… Лучше кончайте.

— За вами — семьи, так? — подался к нему Пастух. — Игры в заложников?

И, не владея собой, он схватил его за горло и тряханул так, что зубы у того лязгнули.

— Ты ведь Боб, так? Бывший майор спецназа! Тот ошалело вытаращил глаза.

— Гадина! — прошипел Пастух. — Ты ведь девчонку «джипом» задавил! Ты нас угрохать шел! Вот и встретились.

— Ладно, Пастух! Тут миндальничать нечего! — перебил Гусев. — Слушай сюда, ты! — обратился он к Бобу. — У вас — один шанс! Раскрыть хлебальники! Чтоб нам успеть обезвредить тех, кто отдаст приказ отыграться за вас на ваших бабах и матерях! Назовешь бугров — может, и тебя не расстреляют. Как оказавшего содействие в раскрытии… Главарь подумал и помотал головой: нет.

— Ладно, ты сам решил! — кивнул Гусев, и лицо его в каске с поднятым забралом стало по-настоящему страшным. — Бортрадист оказался поумней, выложил все, нам просто нужно было, чтоб сошлись показания… Гришин! — обернулся он к одному из своих, и тот подскочил, встав навытяжку.

— Берите этого, — Гусев кивнул в сторону главаря. — Вниз! К тем двум жмурам у ящиков в носу. Кончишь этого из автомата одного из тех. Случилась небольшая внутренняя разборка… Бывает! Да, и смотрите! Опять обшивку трамвая не продырявьте!

— А вдруг… — Какие еще «а вдруг»? Фигли учить тебя, Гришин? Поставишь на одиночный выстрел… Выполняй!

— У-У-У… — зарычал Боб… — Да подождите вы… Скажу, что знаю. Только знаю я мало… Тех, внизу, срочно бросили на замену… Поначалу мы должны были убрать каких-то других… Гусев торопливо поднес «зажигалку» к его разбитым, трясущимся губам… — Знаешь, кто должен был лететь вместо тех? — толкнул плечом Гусева Пастух, когда главарь выложил все, что имел за душой, — фамилии, звания, пароли — и двое в черном из отряда «Молния» уволокли его в задний салон верхней палубы «Руслана».Мы. Моя группа. Представляешь?..

Они молча смотрели в глаза друг другу, все понимая.

— Пошли в кабину, — сказал Гусев. — Мне надо связаться с моим полковником.

Больше двух часов грохотала ночная гроза над Андреаполем.

Но вот, наконец, она выдохлась, изошла ливнем и грохочущим электричеством.

Канонада смолкла, потоки ливня обратились в неспешный тихий дождь.

Наконец под крыльями «ила» засвистели турбины.

— Осторожно, двери закрываются! — закричал Мухин, перекрывая грохот.Следующая остановка… Самолет потянулся на старт. К ним подошел один из членов экипажа.

— Наденьте наушники внутренней связи. Пристегните ремни. Сейчас пойдем на взлет.

Они послушно выполнили распоряжение. «Ил» выкатился куда-то и замер в черноте, приглушенно свистя четырьмя двигателями. Томительно шли минуты… — По-моему, ребята просто передумали, — прокричал в ухо Олегу Мухину Артист.

— Я уже ничему не удивлюсь, — кивнул тот и, как жених на невесту, взглянул на белый «лендровер».

Время шло, а они все не взлетали, словно летчики решили выжечь на земле все наличное топливо. Самолет вздрагивал, сдержанно грохотал, но не двигался к взлетной полосе. Артист и Муха во все глаза смотрели в черные иллюминаторы. Но ничего, кроме уходящего к горизонту пунктира красных сигнальных лампочек по краю полосы, там не было видно. Тревожное ожидание нарастало.

Артист уж было снова хотел отправляться к «вагоновожатым», как вдруг вдали в дождливом черном небе над взлетно-посадочной полосой появились огни. Сверкая в темноте и отражаясь на мокром бетоне, они медленно сближались со своим отражением.

— Так вот кого мы ждали! — воскликнул Злотников. — Ну и страшила!

Даже издали было видно, что навстречу земле идет нечто пугающе-величественное. Зеленые и красные мигающие искры на концах крыльев, длинные лучи посадочных фар, пробивающие струи дождя, алые вспышки… — Семка! — с мальчишеским восторгом вскрикнул Муха. — Вот это да!

Гигантский самолет, как темное облако, пронесся во мгле по полосе, и к нему тотчас устремились какие-то машины.

Если бы знали в ту минуту бывшие лейтенанты спецназа Мухин и Злотников, кого вернул на землю приземлившийся «Руслан», тот самый, что несколько часов назад мелькнул под их вертолетом на краю поля Чкаловского аэродрома! Ах, если бы они знали!