Путь. Автобиография западного йога - Джеймс Дональд Уолтерс

В этот период он приобрел несколько новых зданий: уединенный ретритный [Ретрит — место (как правило, уединенное) для духовной практики. — Прим. ред.] дом в пустыне Твенти-Найн-Палмз в Калифорнии, куда уезжал, чтобы в уединении поработать над завершением своих произведений; новую церковь в Лонг-Бич, в Калифорнии, и еще одну в Финиксе, штат Аризона; озеро с храмом в Пасифик-Палисадз (Калифорния). Он увеличил уже существующие церковные владения в Голливуде, прибавив к ним лекционный зал и отличный вегетарианский ресторан.

Озеро и храм в Пасифик-Палисадз были освящены им в 1950 году. Это был его последний и самый прекрасный центр. Крутые склоны «Озерной Святыни (Lake Shrine) Общества Самоосознания», как он называл его, образуют естественную чашу вокруг очаровательной водной жемчужины. Комплекс включает в себя церковь, храм на открытом воздухе, маленькие часовни для каждой из основных мировых религий и прекрасные цветущие сады. Лейк-Шрайн ежегодно радует многие тысячи посетителей.

В последние годы жизни он все больше времени посвящал работе над своими произведениями. Одним из наказов, которые он получил от своего гуру, было выявление внутреннего сходства между индийскими Священными Писаниями, особенно Бхагавад-гитой, и Старым и Новым Заветами. В Твенти-Найн-Палмз он написал комментарии к Бхагавад-гите, Книге Бытия и Откровениям (по его словам, учение Откровений — это «чистая йога»). К тому времени он уже закончил детальные комментарии к четырем Евангелиям.

Седьмого марта 1952 года он покинул свое тело. Это была невероятно плодотворная жизнь. К моменту ее завершения центры Общества Самоосознания процветали во многих странах. Число учеников Йогананды по всему миру насчитывало десятки тысяч. Он открыл для Запада индийские учения так, как это не удавалось ни одному другому учителю. Впервые великий учитель из Индии провел большую часть своей жизни на Западе. Столь широко распространенный интерес к духовным учениям Индии возник в последние десятилетия в значительной степени в результате его учения и яркого личного примера.

Центром этого широкого движения было поместье Маунт-Вашингтон. Там и началась моя жизнь в ученичестве.

ГЛАВА 18

ПЕРВЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ

ПРЕПОДОБНЫЙ БЕРНАРД, один из последователей Мастера, с которым я познакомился в комнате для встреч в церкви Голливуда, отвез Норманна и меня в Маунт-Вашингтон. По пути мы остановились на автостанции, чтобы забрать мою сумку. Первое, что бросилось мне в глаза при въезде в поместье Маунт-Вашингтон, — это высокие пальмы, с обеих сторон обрамлявшие въездную аллею. Плавно покачиваясь под легким ветерком, словно посылая доброе приветствие, они, казалось, шептали: «Добро пожаловать! Добро пожаловать домой!»

Норманн показал мне обширный участок. Мы подошли к двум теннисным кортам, которые, по словам Норманна, теперь используются для более спокойных, подобающих йоге упражнений, и тихо постояли возле них. В молчании мы взирали на город, простиравшийся далеко под нами.

Да, это и есть дом! Как же долго я скитался! Румыния, Швейцария, Англия, Америка и множество других стран промелькнули передо мной. Если не национальность, то мои чувства всегда налагали на меня клеймо иностранца, и я сомневался: есть ли хоть где-нибудь родное для меня место? Но сейчас я внезапно понял, что оно есть: вот здесь, в этом ашраме, здесь с моим гуру, здесь в его духовной семье! (Да, решил я счастливо, каждый из этих людей является членом моей семьи.) Осматриваясь, я глубоко вдохнул покой, которым было проникнуто это святое место.

Норманн стоял рядом, без слов разделяя мое приподнятое настроение. Спустя некоторое время мы оба обернулись и посмотрели вверх, где за привлекательной лужайкой виднелось главное здание. Его уединенное величие создавало впечатление почти патрицианской благосклонности.

— Комнаты Мастера вон те, на верхнем этаже справа, — сказал Норманн, указывая на ряд окон в восточной части здания. — А это, — он показал на комнату, которая выдавалась наружу над главным входом, — гостиная, где он принимает гостей. Ученицы живут на втором и на третьем этажах, слева от комнат Мастера. На втором этаже есть нечто вроде заднего крыла, где живет еще несколько женщин. Поскольку мы монахи, мужчинам и женщинам не разрешается общаться и я не могу провести тебя туда. Но пойдем, я покажу тебе первый этаж. Эта часть здания более или менее общедоступна.

Он ввел меня в просторный вестибюль, обставленный просто и со вкусом. Через дверь в восточной части здания мы прошли через три комнаты, превращенные в маленькую печатную мастерскую. Направляясь в заднюю часть здания, мы прошли по узкому мостику, с которого открывался вид на маленький внутренний сад, и вошли в главный офис. Отсюда, как объяснил мне Норманн, расходились книги, отпечатанные уроки и бесконечный поток корреспонденции для учеников йоги во всем мире.

Мы вновь вошли в вестибюль с западной стороны. Здесь большие скользящие двери открывались в часовню, в которой мы обнаружили двух монахинь, сидевших у органа. Одна из них играла избранные места из Мессы Генделя, другая слушала. Они выглядели настолько расслабленными и счастливыми, что я на секунду забыл о правилах и поприветствовал их. Меня поразила полная достоинства и вместе с тем доброжелательная манера, в которой они ответили на мое приветствие, ни в коей мере не поощряя дальнейшего разговора.

На меня произвела глубокое впечатление изящная простота моего нового дома. Все выглядело успокаивающе, скромно, гармонично. Покидая часовню, я нетерпеливо обратился к Норманну: «А где живут мужчины?»

— Большей частью — в подвальном помещении, — ответил он лаконично.

— Подвальное помещение! — Я недоверчиво уставился на него. Потом мы оба внезапно захохотали. В конце концов, какая разница? Если смирение считается добродетелью, то все, что способствует ему, следует рассматривать как благословение.

Мы прошли вниз, в мужскую столовую, некогда служившую кладовой, как объяснил Норманн. Она находилась в темном конце тусклого коридора и не имела окон. Единственный свет в комнате давала одна электрическая лампочка. В маленькой соседней комнате все монахи принимали душ, чистили зубы и мыли посуду. Еду приносили вниз три раза в день из главной кухни наверху.

— Пойдем, — сказал Норманн, — я покажу тебе наши комнаты. Тебе выделили комнату рядом с моей.

Мы вышли через дверь внизу лестницы и, пройдя вниз по въездной аллее, подошли к коттеджу, живописно располагавшемуся среди разросшихся деревьев, душистых цветов и кактусов в пятидесяти футах от главного здания. Я был очарован непритязательной простотой этого маленького флигеля. Здесь, как объяснил Норманн, несколько десятков лет назад гости отеля дожидались фуникулера, идущего вниз, к Мармион-вэй. Недавно, по его словам, зал ожидания был «обновлен, если можно так выразиться» и разделен на