Сердце Фатимы - Франциска Вульф

– Ученый – и без книг, как грустно! – Реза покачал головой и снова заулыбался. Но эта улыбка показалась Беатриче фальшивой. Фальшивой и опасной. – Вы по достоинству оцените наше собрание. Если будут вопросы, не стесняйтесь, обращайтесь ко мне. Я всегда здесь. Я знаю каждую книгу, каждый пергамент.

– Премного благодарен. Вы очень любезны, – ответила Беатриче, выдавив из себя улыбку. Она решила действовать со всей осторожностью. Если он действительно знает наперечет все книги, то наверняка знаком и с описанными в некоторых из них ядами: как их приготовить и применить. – Я обязательно воспользуюсь вашей помощью.

Библиотекарь сделал легкий поклон.

– Господин, все ученые собрались за столом мудрецов. Сейчас подадут обед. Следуйте за мной, Саддин аль-Асим, чтобы занять место в их кругу.

«Стол мудрецов» оказался помещением размером около тридцати квадратных метров в дальнем конце библиотеки. Потолок здесь был ниже, чем в основном зале. На маленьких выступах в стене стояли лампы из меди, освещая пространство вокруг.

Обстановка была простой, почти убогой. На каменных плитах лежали потертые ковры и выцветшие подушки. На низких обшарпанных столах располагались подносы с фруктами, овощами, сыром и хлебом. Повсюду стопками стояли книги. Их было множество – толстых и тонких, больших и маленьких.

Около дюжины человек громко и оживленно спорили, перебивая друг друга, листая книги и делая заметки углем, а между делом запихивали в рот первые попавшиеся куски. Эта картина напомнила ей студенческую столовую в университетской клинике в Гамбурге, где студенты, сидя за расшатанными столами, обсуждали свои проблемы и делились друг с другом экзаменационными вопросами. Еда для них была приемом пищи – и не более, – необходимым для поддержания функции мозга. Вкус варева в пластиковых мисках никого не интересовал.

Дизайн примитивной мебели также был неважен. Неудивительно, что об этой столовой среди гамбургских медиков шла самая нелестная молва. «Надеюсь, здешняя еда вкуснее», – подумала Беатриче. С годами она стала более привередливой в еде.

– Добро пожаловать, Саддин аль-Асим, – громко объявил Абу Рейхан. Разговоры мгновенно стихли, все взгляды устремились на нее. Поднявшись, Абу Рейхан сделал несколько шагов навстречу гостю. Беатриче поклонилась.

– Благодарю за приглашение принять участие в вашей беседе, – сказала она, стараясь никому не смотреть в глаза. Пристальные, почти враждебные, взгляды ученых мужей буквально продырявливали ее насквозь.

– Пригласили? Нет, вы только послушайте! – мгновенно отреагировал довольно полный человек с резким голосом. Судя по акценту, он был уроженцем этих мест. – Сначала докажите, что заслуживаете это место, Саддин аль-Асим!

Беатриче опешила.

Ей предлагали сдавать экзамен на профпригодность?

Только этого не хватало!

– Весьма унизительное требование, но я его принимаю, – ответила она с улыбкой. Пускай этот наглец не думает, что запугал ее. – Задавайте любые вопросы, я докажу, что достоин вашего общества.

Кланяясь присутствующим, она удивилась, откуда у нее появилась такая уверенность в себе. Один неверный ответ – и все усилия пойдут насмарку. В лучшем случае она проведет эту ночь в доме Малека, а потом придется все начинать сначала. Беатриче бросила взгляд на Абу Рейхана. Тот кивнул ей с ободряющей улыбкой. Он, очевидно, верил, что она выдержит экзамен.

В отличие от него Беатриче смотрела на это без особого оптимизма.

– Откуда вы родом, Саддин аль-Асим?

– Из Эль-Андалуса.

– Говорят, вы врач? – спросил Абу Рейхан, и Беатриче мысленно его поблагодарила. Тот хотел замять столь щекотливую для нее тему Андалусии.

– Да.

– О, коллега! В таком случае вы наверняка сможете назвать нам все три дату[2] и признаки, по которым делятся люди и заболевания.

Темнокожий человек, задавший этот вопрос, был очень худ и, несмотря на то что сидел на высоком сиденье, отличался от других своим малым ростом. На нем была мусульманская одежда, ухоженная окладистая борода свисала на грудь. Он говорил с сильным акцентом. «Скорее всего, индус, – подумала Беатриче. – Какими судьбами его занесло в Газну?»

Хорошенькое начало. Как раз в аюрведе она была полный ноль. Но, гордо выдвинув вперед подбородок, она вперилась взором в глаза задавшему этот вопрос.

– Я знаю, существуют три дату – вата, кафа и пита; необходимо стремиться к их гармонии, – начала она, пытаясь извлечь из уголков памяти все, что знала об аюрведе из женских журналов, валявшихся на столах в зале для посетителей в своей клинике. Но, хоть убей, ничего не могла вспомнить. Обычно она просматривала рубрики «Здоровье», но они были малосодержательными. В любом случае, ее познания в аюрведе на этом исчерпались.

– Не много для человека, утверждающего, что он врач, – сказал индус, скорчив презрительную мину. – Кто хочет посвятить себя медицине, должен знать немного больше, чем цирюльник. – Он бросил взгляд на собравшихся, которые ответили ему аплодисментами. Беатриче пришла в бешенство.

– Может быть, вы и правы. Но там, откуда я родом, придают большее значение другим аспектам медицины, как это было в традициях эллинистической и арабской медицинских школ. Лично я посвятил себя хирургии. Конечно, мне известно, что с помощью аюрведы можно облегчить страдания больных, а иногда и полностью излечить их. Но, честно говоря, рану от стрелы, к примеру, я предпочту лечить, накладывая аккуратный шов, а не поливая ее теплым маслом и не пичкая больного экзотическими снадобьями.

Беатриче скользнула взглядом по лицам других присутствующих. Некоторые одобрительно кивали, другие смотрели на нее с любопытством, ожидая, кто же победит в диспуте.

Лицо индуса помрачнело.

– Ну что же, посмотрим, какой метод окажется лучше, – заметил он. – В любом случае, высокомерие ученому не к лицу, Саддин аль-Асим.

– Это сказали вы, и я полностью разделяю ваше мнение. Впрочем, я говорил не о превосходстве одного метода лечения над другим, а о том, что они прекрасно могут дополнять друг друга. Уверен, что присутствующие здесь коллеги меня хорошо поняли.

Абу Рейхан прокашлялся. Возможно, у него першило в горле, но Беатриче показалось, что таким образом он хотел подавить смешок. Кажется, звездочет тоже недолюбливал индуса.

– Кто-нибудь еще желает… – начал Абу Рейхан, но его перебил ясный приятный голос. В зале вдруг наступила такая тишина, что были слышны шаркающие шаги Резы в дальнем конце библиотеки.

– Саддин аль-Асим, вы сказали, что занимались хирургией. – Беатриче с удивлением заметила, что говорил старый человек. Его лицо было в морщинах, а кожа выглядела тонкой, как рисовая бумага. Своим беззубым ртом он медленно проговаривал каждое слово, и все участники, включая индуса, неотрывно следили за его губами. Беатриче тоже напряженно вслушивалась в слова старца, будто от них зависела судьба человечества.